Южный Урал, № 11 - Яков Вохменцев

А н о с о в. А ведь вначале вы не верили нам.

К а л м ы к о в. Был такой грех, каюсь. Но тогда не один я, все были в сомнении.

А н о с о в (берет меч). Господин Шмаус охаивал мастера Швецова, а он вот какой меч приготовил вам в подарок — наш русский булат.

К а л м ы к о в (взял, рассматривает). О-о! Красавец какой. Такой меч не стыдно послать в Париж на выставку. Распорядитесь наградить его пятью рублями.

А н о с о в. Швецов не один трудился. Участвовали все мои работные. Я обещал всем добавить заработок.

К а л м ы к о в. За такие успехи по алтыну на неделю можно добавить.

А н о с о в. По алтыну мало, Иван Иванович. У господина Шмауса больше платят, чем у меня, и работа там легче: они перековывают английскую сталь, а мы и сталь создаем сами.

К а л м ы к о в. Ну, ну, уговорил, добавьте по пять алтын на неделю. (Александру.) А ты что не в духе?

А л е к с а н д р. У меня есть просьба к вам.

К а л м ы к о в. Ну, ну.

А л е к с а н д р. Я хотел бы вернуться в управление.

К а л м ы к о в. Что? Ты кого пытаешься оставить в дураках, смею спросить?!

А л е к с а н д р. Вы сами знаете, что моих трудов в этих успехах нет. Это заслуги Павла Петровича. Со мной здесь никто не считается.

К а л м ы к о в (ударяет ладонью по столу). Сядь! (Александр продолжает стоять.) Сядь, я тебе говорю! Поссорились?

А н о с о в. Нет.

К а л м ы к о в. А в чем же дело?

А л е к с а н д р. Я лишний здесь.

К а л м ы к о в. Сам виноват. Павла Петровича скоро вызовут в Петербург с докладом. Будешь хозяйничать. Вот и покажи свою прыть.

А н о с о в. Я полагаю, мы вместе все делаем.

К а л м ы к о в. Ну вот, видишь. А то надумал сбежать — хорош инженер, думаешь всю жизнь просидеть на шее у дяди. Довольно с меня, что обучил и к делу приставил. Да-с. (Взял меч, уходит. За ним уходит Александр.)

А н о с о в. Господи! Пустые, нищие духом люди. И порадоваться-то как следует не умеют!

З а н а в е с.

АКТ ЧЕТВЕРТЫЙ

Картина пятая

Гостиная Калмыкова. Александр играет на гитаре и поет.

Ч и ж о в (наполняя бокалы). Н-да. Есть же песни, что за душу хватают. Давай еще по одной. (Выпивает.) Ты что, брат, кручинишься?

А л е к с а н д р. О Павле Петровиче думаю. Везет человеку! Вызвали в столицу, дадут Демидовскую премию и состояние. Меня бы в Петербург… Я бы там… Мы ведь с Павлом Петровичем учились вместе.

Ч и ж о в. Птица не велика, а взлет сделала в самую высь. Говорят, Персия протест объявила, дескать, секрет у нее позаимствовали. Видал ты? (Склоняется к Александру, шопотом.) Г-н Шмаус десять тысяч серебром обещает за тайну булата.

А л е к с а н д р. Серьезно?

Ч и ж о в. Деньги наличными. Десять тысяч. Если нам на двоих, — по пять…

Александр играет. Входит Женя.

Ж е н я. Александр, перестань, пожалуйста.

Ч и ж о в. Любезная Евгения Николаевна, не будьте так строги, взгрустнулось малость.

Ж е н я, Можно же тише. У меня голова болит.

А л е к с а н д р. Причина болезни твоей, сестрица, мне известна. В Петербурге она, причина эта.

Ж е н я. Не умно. (Уходит.)

Ч и ж о в. Ну, а как у сестры дело с Гансом Францевичем?

А л е к с а н д р. О Павле Петровиче мечтает. Дура! Деньги Шмаусовы сами в руки лезут, она не берет.

Ч и ж о в. Капризный народ — эти женщины. Я Маше уже чего не сулил. Не соглашается.

А л е к с а н д р. Купи ее у меня.

Ч и ж о в. Я с Елизаветой Федоровной уже говорил.

А л е к с а н д р. Тетя много сдерет, а я тебе ее дешево устрою.

Ч и ж о в. И что я ей не по душе? Никак не пойму.

А л е к с а н д р (внезапно). Если поможешь тайну булата добыть, я-тебе ее так уступлю. (Маша показалась из-за портьеры.)

Ч и ж о в. Сказывают, что при отъезде Павел Петрович саквояж с бумагами передал Евгении Николаевне.

А л е к с а н д р. Это точно. Сам видел. А вот с чем, не знаю.

Ч и ж о в. Тут нужна осторожность и тонкость во всем. Шмаус тоже человек опытный. А я юлой, юлой вокруг него.

А л е к с а н д р. Но ты, бестия, и меня надуешь?

Ч и ж о в. Все пополам. Записочки из саквояжа надо взять. Поглядим, может быть, мы выгодней дело повернем и обойдемся без господина Шмауса.

Входит Карась.

А л е к с а н д р. А, каторжник! Чего пожаловал?

К а р а с ь (мрачно). Мастер Швецов прислал: кладовая закрыта, тиглей нет, мы не робим.

А л е к с а н д р. Не робите? Бить вас некому! Я за вас выговор имею от горного начальника: половины того не даете, что давали у Аносова. (Дает ключ.) Возьми и пшел вон!

Яков уходит.

Ч и ж о в. Такому палец в рот не клади — полруки отхватит.

А л е к с а н д р. Я все же схожу туда сам. Ты жди меня. (Уходит.)

В это время Маша проходит в комнату к Жене.

Ч и ж о в. Н-да. Нет правильности в жизни. Людям счастье само лезет в руки, а пользоваться не умеют. Мне бы такое! Я бы все эти булаты на Новгородскую ярмарку и по сотне рубликов за штучку — легонько. А там, глядишь, собственная фабрика, — булатная, господина Чижова. Купцы со всех краев к тебе во двор на лихих рысаках. А у тебя все на выбор: шашки, шпаги, мечи, кинжалы — один другого лучше. Сиди знай и считай денежки; а они сыпятся тебе и сыпятся, и не медяки, а серебро и золото. Уж коли сам Шмаус дает за булатную тайну пятьдесят тысяч, то дело тут пахнет миллионами.

С букетом цветов входит Шмаус.

Ш м а у с. Нил Гаврилович, привет!

Ч и ж о в. Здравствуйте, Ганс Францевич, собирался к вам.

Ш м а у с. Как Александр?

Ч и ж о в (сжал кулак, показывает). У меня, и не выскочит. Но надо денег, расходуюсь и расходуюсь.

Ш м а у с (передает пачку ассигнаций). На это дело денег не жалко. Из кабинета господина Аносова нужно взять карты опытов, микроскоп и записи наблюдений.

Ч и ж о в. Сегодня ночью сделаю, считайте, что они у вас. А саквояж с записями Павла Петровича, точно, находится у Евгении Николаевны. Александр Николаевич обещает взять.

Ш м а у с. Хорошо. Я желаю быть один. (Чижов проходит за портьеры.) За деньги все можно купить, все, все: булат, всех людей, весь мир. (Стучит в дверь к Жене.)

Ж е н я (входит). Ганс Францевич, здравствуйте.

Ш м а у с (передает букет). Для вас.

Ж е н я (берет букет). Спасибо. Чудные цветы.

Ш м а у с. Вы напрасно не оценили моей дружбы. У нас с вами много общего.

Ж е н я. Может быть. Садитесь.

Ш м а у с. Я желаю лучше вас видеть.

Ж е н я. Что же общего между нами? (Садится.) Разве то, что я, разорившаяся помещица, приехала сюда за богатством, как и вы. Урал, говорят, золотое дно.

Ш м а у с. О, да. Но вам не удалось иметь деньги.

Ж е н я. Денег, это верно, нет.

Ш м а у с (берет руку Жени). Евгения Николаевна! Капитал вы можете иметь.

Ж е н я. Посоветуйте, как?

Ш м а у с (садится). Можно говорить прямо?

Ж е н я. Конечно.

Ш м а у с. Мне известно, что господин Аносов, уезжая, оставил вам саквояж с записями про булат. Так?

Ж е н я. Раз известно, значит, так.

Ш м а у с. Булат — безделушка, игрушка. Но его дорого ценят.

Ж е н я. Но ведь булата у меня нет.

Ш м а у с. Булат не нужен. Нужны записи господина Аносова. Ваше согласие, и вы имеете десять тысяч. Когда я буду иметь сделку с фирмой, на вашу долю будет пятьдесят тысяч.

Ж е н я (продолжает играть взятую на себя роль). А как же я предстану перед Павлом Петровичем?

Ш м а у с. Мы снимем копии. Он знать не будет. Вам нужны деньги, берите. (Вынимает пачку.)

Ж е н я. Что вы, Ганс Францевич, денег я не возьму!

Ш м а у с (становится на колени, берет руки у Жени, целует). Я обещаю устроить вам счастье. Увезу вас в Германию.

Входит Александр.

Ж е н я (откровенно смеется). Дешевая плата за тайну России! (Заметив Александра, резко поворачивается и уходит в свою комнату.)

А л е к с а н д р. Я, похоже, помешал. Извините, Ганс Францевич. Когда будем родичами, сочтемся. Может, выпьем по рюмке за ваше счастье?

Ш м а у с. О нет! У меня болезнь сердца и нервы.

А л е к с а н д р. Нервы — это пустяки.

Ш м а у с. Какие дела на фабрике?