Александр Великий. Армия, походы, враги - Шеппард Рут

Тут нельзя не затронуть тему достославного фиванского «уступа», в котором пехотинцы, вместо того чтобы сходиться с противником ровными, вытянутыми в линии порядками, выстраивались по косой линии и нацеливались в какую-то одну точку вражеского войска. Дебютировало это построение как оборонительный прием уже в 394 г. Как бы там ни было, скоро обнаружилось наличие у «уступа» огромного наступательного потенциала, и вот, в результате успешной реализации фиванской тактики покрывшим себя славой Священным отрядом, Фивы заменили Спарту как лидеры в Греции, по крайней мере, на суше. Катастрофическое поражение Спарты в столкновении с фиванцами в битве при Левктрах в 371 г. повлекло за

*.56f

собой вторжение фиванцев на Пелопоннес, основание Мегаполя как инструмента для сдерживания действий спартанцев на юге и освобождение илотов Мессении, прежде служившей Спарте источником продовольствия, и стало причиной подрыва экономической базы последней.

Тем временем Афины попытались вернуть себе главенствующее положение на море путем образования Второй афинской лиги. Она не шла ни в какое сравнение с Делийской лигой 5-го столетия, поскольку на сей раз государства — члены союза крайне подозрительно относились к имперским притязаниям Афин, тогда как самим афинянам не хватало средств и ресурсов для утверждения собственного господства силой. В 357-355 гг., после выхода нескольких городов из состава лиги, запылала Союзническая война. Все эти склоки и свары между городами-государствами совершенно отвлекали внимание греков от происходившего на севере, где царь Македонии, Филипп II, употребил Союзническую войну на пользу расширению собственного влияния и могущества в регионе Эгейского моря.

В период болезненной борьбы за власть и верховенство в Греции Персия преследовала свои интересы в Греции путем натравливания одних городов-государств на другие. Соблазнительный блеск и звон персидского золота порой оказывался слишком сильным искушением, которого никак не могли вынести политики соперничавших городов-государств.

ВЕЛИКОЭЛЛИНСКИЙ ПОХОД

Внутренний раскол у греков не прошел мимо внимания и кое-кого в самой Греции, как того же ритора Исократа, горько сожалевшего о пагубных раздорах и бессмысленном соревновании между греками. Выходом, как полагал он, могло бы стать объединение сил в общем для всех греков «крестовом походе» против Персии с целью отомстить ей за святотатственные злодеяния, совершенные в отношении Греции столетием ранее, каковую тему этот автор выразил в написанном в 380 г. «Панегирике». Однако теория панэллинизма в его риторике не всегда учитывала реалии конфликтов между греческими государствами. Спарта пользовалась персидской поддержкой в пору Пелопоннесской войны и после нее, а Македония, хотя и скорее всего в силу необходимости, вообще перешла в персидский лагерь во время вторжения начала 5-го века. Как бы там ни было, идеалы панэллинизма оставались весьма притягательной интеллектуальной концепцией. Приверженность «свободе», каковую мы сегодня могли бы, вероятно, назвать правом на самоопределение, всегда имела высокую ценность в греческом обществе, несмотря на довольно противоречивое обстоятельство, когда, как можно не без основания предполагать, одни города-государства не страшились пожертвовать свободой других греков, если подобное бывало в их собственных интересах. Несколько раз независимость греческих городов-государств в Малой Азии оказывалась под угрозой, поскольку собратья-греки на собственно греческой территории предавали их во имя достижения выгодных договоренностей с персами. Это произошло в очередной раз во время заключения Анталкидова мира, когда Спарта согласилась на персидское господство над городами западных районов Малой Азии в обмен на персидскую поддержку спартанской гегемонии в Греции. Невзирая на такую явную непоследовательность, «освобождение» греков из-под ига персидского правления служило неизменно почитаемым лозунгом. Так, Спарта вызвала презрение и раздражение, если уж не озлобление, со стороны других греков своими деяниями, позволявшими расценивать их как предательский сговор с давним и заклятым врагом — Персией.

И вместе с тем к середине 4-го столетия, после полувека внутренних раздоров, ни один из городов-государств в Греции не был в состоянии возглавить великоэллинский поход на восток, как никто из них, похоже, не стремился к этому с подлинной волей. Однако новая сила — страна, расположенная к северу от сердца Греции, — скоро очутилась в таком положении благодаря водительству своего царя, Филиппа II. Македония шаг за шагом подходила к тому, чтобы возглавить и повести греческий мир в его «крестовый поход» против Персии.

НА СТРАНИЦЕ СЛЕВА

Несмотря на бой не на жизнь, а на смерть, крупные потери с обеих сторон бывали в войне гоплитов явлением довольно редким. Исключением может служить битва при Коронее в 394 г. С началом Коринфской войны спартанцы отозвали в Европу царя Агесилая, только что завершившего успешный поход против персов в Малой Азии. В ходе обратного марша спартанского войска через Беотшо путь ему преградила армия аргосцев и фиванцев. Ксенофонт, бывший очевидцем сражения, подробно описывает его, употребляя обороты вроде: «и не было еще ничего подобного этому в наше время». Агесилай одержал победу на правом фланге, где аргосцы дрогнули и побежали вскоре после вступления в боевое соприкосновение с его войском. Другие союзники на этом крыле тоже обратились в бегство. Аргосцы искали спасения на расположенной поблизости горе Геликон. Тем временем на противоположном крыле фиванская фаланга сумела прорваться и добралась до спартанского обоза. Извещенный о происходящем Агесилай развернул свою фалангу, заставляя фиванцев перестраиваться в попытке соединиться с аргосцами на горе Геликон, что вылилось в отчаянную и кровопролитную схватку. (Адам Хук © Издательский дом «Оспри».)

Mil

ПЕРСИЯ В 5-м И 4-м СТОЛЕТИЯХ

В 4-м веке Персидская империя являлась крупнейшим царством, когда-либо существовавшим на земле Среднего Востока в древние времена. Правителем сего обширного государства являлся царь царей, или великий царь, как называли его греки — мегус блзилевс. Ко времени вторжения Александра персидская держава простиралась от западных берегов Анатолии вплоть до долины Инда на востоке и от Бактрии (современный Афганистан) на севере до южных порогов на реке Нил в Египте. Население Египта, однако, поднялось на мятеж, удачно завершившийся для него в 405 г., и с того момента вплоть до самого преддверия прихода Александра главная цель империи состояла в возвращении себе утраченной провинции. Постоянные восстания, сотрясавшие царство, с годами неизбежно сказывались на состоянии экономики, поскольку подавление любого мятежа выливалось в гигантские расходы, тогда как временная утрата Ахеменидами власти в Анатолии, Индии и в Египте, само собой разумеется, влекла за собой сокращение поступлений в казну.

С эпохи Дария I (521-486 гг.) Персидская империя делилась на административно-управленческие «округа», называвшиеся «сатрапиями», каждой из которых управлял персидский вельможа — сатрап. В обмен на выполнение обязанностей по защите царства нобилями центральному правительству приходилось предоставлять им значительную степень автономии. Следовательно, персидские цари зависели от поддержки и готовности сатрапов к взаимодействию. Как бы там ни было, временами они проявляли склонность забывать о собственном долге перед царем. Восстания случались, и не раз, особенно в 360-е в Малой Азии, когда превратившиеся фактически в наследственных правителей сатрапы предпринимали попытки, отрезая себе куски от империи, создавать, в сущности, независимые царства. К тому же из рядов сатрапов выступали претенденты на престол и узурпаторы, готовые захватить трон, как тот же Кир Младший.