Рядом (СИ) - Юлия Нет

Я вспомнил Кристину. Её жаркие клятвы в вечной любви, страстные ночи, проведённые с ней. Как это разнилось с её поступком. Я же делил с ней всё – свои печали и успехи, старался работать как вол, чтобы обеспечить ей беспечную жизнь. Мне казалось это приоритетным.

Сердце снова больно кольнуло от воспоминаний того вечера. Я почти почувствовал ту же тупую боль где-то внутри груди, тот же шум в ушах, которые меня поглотили от открывшейся мне картинки. Мой рабочий стол, Роберт на моём стуле с блаженным выражением лица, обнажённая Кристина сверху. Меня шатнуло в дверях, как от порыва сильного ветра, я стоял и не мог поверить своим глазам, пока не услышал её испуганный вскрик.

Я не слышал её оправданий, только шум, окутавший моё сознание. Картинки как в немом кино. Картинки, мучившие меня ночами, не дающие уснуть.

Какими же бесстыжими были её глаза, смотрящие на меня, когда я застал её с лучшим другом. Глаза, которым я верил всегда, и которые так жестоко меня обманывали. Что же заставило её совершить это? Я всегда считал наши отношения крепкими и долговечными. Всё шло размеренно и спокойно. Она казалась мне совершенно счастливым человеком, окружённым заботой и достатком. Только спустя время, находясь здесь, я, анализируя свою жизнь, стал вспоминать тревожные звоночки, свидетельствующие о приближении нашего краха. Её сетования на мою постоянную занятость, её попытки пробудить во мне легкомыслие и бесшабашность, её умение в любую секунду сорваться с места в поисках веселья – всё это я не воспринимал всерьёз, считая, что со временем она остепенится, станет более серьёзной… Как я… Я хотел сделать из неё себя…Но она не была таковой. Беззаботность и лёгкость – вот что не мог я ей дать, и что смог дать ей Роберт.

Роберт… Он же был единственным человеком, кому я доверял. Доверял как самому себе. Как же он мог? Его предательство для меня стало даже более болезненным. Это было равно тому, чтобы потерять последнего в мире человека и остаться на Земле одному.

Размышляя об этом, я вдруг осознал, что вспомнил о прошлой жизни первый раз с того дня. С того самого дня, когда в моей чёрной жизни появился светлый лучик, упавший в слезах почти к моим ногам. С того дня, когда появилась Ева. Она за эти три недели каким-то невообразимым образом вытеснила все скорбные мысли из моего сознания, заполнив его нежностью и теплом. И этот небольшой огонёк в моём сердце разрастался всё сильнее с каждым днём. В сердце, которое, как мне думалось, я потерял, которое казалось не способным биться так часто. Но оно билось! Билось позавчера так оглушительно, когда она была рядом. Я лежал так близко, ощущая её теплоту, мягкость, вдыхая её запах, что моё тело стало реагировать на неё. Меня напугала моя реакция – не здесь, не сейчас, этого не должно было произойти! Я отвернулся спиной к Еве, стараясь глубоко и ровно дышать, но кровь в моём теле почти вскипала, разнося по организму мириады гормонов.

Слыша сейчас мирное дыхание Евы, я понял - она уже уснула, что мне сделать бы никак не удалось. Темнота за окошком постепенно начинала рассеиваться, близилось утро. Я осторожно повернулся, всматриваясь в её лицо. Длинные ресницы чуть вздрагивали во сне, чувственные губы были приоткрыты – она так юна и красива. Той ночью её удивление было неподдельным, когда она узнала о моём реальном возрасте. Я наверное и вправду выгляжу медведем рядом с ней. Она бы наверняка удивилась ещё больше, увидев меня в прошлой жизни, в идеально выглаженном деловом костюме, с безупречной прической и гладковыбритым подбородком. Физическое состояние, в котором я находился здесь, не волновало меня до того момента, пока не появилась Ева. Рядом с ней хотелось выглядеть человеком.

И вдруг меня посетила одна забавная идея.

Однажды, в первую неделю моего пребывания здесь, Хасан в очередной раз спустившись ко мне, буйствовал больше обычного. Его прихлебалы били меня в тот день с особым остервенением. Хасан был пьян, в руках у него была бутылка крепкого алкоголя, который он пил из горла. Я тогда не понимал, чем вызвана его особая ярость. Он орал что-то остервенело и бессвязно в мою сторону, размахивая руками, и бутылка выскользнула, разбившись о бетон. Осколки стекла разлетелись по полу. Их собрала женщина в тёмном спустя какое-то время. Но вечером, когда я, чуть оправившись от боли, пошёл к воде, я ногой наткнулся на один из них. Осколок был довольно приличный по размеру с острыми ровными краями. Я незаметно от камер поднял его и спрятал. Много ночей потом я рассматривал его при лунном свете, чувствуя, что он чем-то ценен для меня, но не находя ему применения.

Конечно, я мог бы ранить им одного из «мальчиков» Хасана, но смысла в этом не видел: они были вооружены и быстро отразили бы моё сопротивление. А причинить вред Хасану я бы не смог – он никогда не заходил внутрь камеры.

И вот сейчас, вспомнив об осколке, я вдруг понял, что он всё-таки может мне послужить.

Я осторожно встал, стараясь не потревожить Еву. Вытащил осколок из-под матраса и ушёл за перегородку.

На ощупь, сантиметр за сантиметром я пытался избавиться от щетины, густо покрывающей моё лицо. Бриться стеклом было непривычно, крайне неудобно и малоэффективно. Оно выскальзывало из рук, резало кожу. Но спустя час я, ощупывая своё лицо, понял, что почти справился. Давно я не испытывал такого чувства удовлетворения. Осталось только терпеливо дождаться утра и предстать перед Евой во всей красе.

Опускаясь осторожно на матрас, я поймал себя на мысли, что улыбаюсь во весь рот.

Это раннее утро длилось необычно долго для меня. Я сидел и ждал её пробуждения, как ждал ребёнком когда-то нетерпеливо, пока проснётся моя мама, чтобы показать ей модель самолёта, собранную мною самостоятельно. Я испытывал настоящий детский восторг.

*** .

Сегодня Ева спала непривычно долго, видимо потому, что вчера провела большую часть ночи за разговорами с Максом. Когда она открыла глаза, было уже совсем светло. Её конечности затекли от неудобного положения, и Ева потянулась, разворачиваясь от стены в сторону Макса, но так и застыла ошеломлённая с вытянутыми руками.

Он сидел перед ней на корточках. Лицо его было всё изранено и ободрано, с воспалёнными красными участками, но он был без своей бороды, лишь частые неровные пеньки тёмных волос напоминали о ней. Она не могла узнать в этом молодом человеке своего вчерашнего соседа по клетке – угрюмого и заросшего.

Ева в ужасе вдруг осознала, что он сделал это для неё! Она не понимала как, не понимала зачем, но он это сделал. Тёмные глаза Макса сверкали неподдельной радостью, улыбка расползалась шире, и теперь она могла видеть её во всей красе, не скрываемую растительностью.

— Ну, вот видишь, я – человек, а не медведь! – восторженно произнёс он.

Кончиками пальцев Ева дотронулась до его щеки - израненной и шершавой. В горле у неё встал ком. Глаза защипало, и слёзы медленно покатились по щекам. Улыбка сошла с губ Макса, он вдруг нахмурился и перехватил её руку.

— Ева, ты чего? Я обидел тебя чем-то?

Она уткнулась лицом в его плечо, пытаясь скрыть свои эмоции, но слёзы продолжали душить её. Вид бритого и исцарапанного Макса просто разрывал ей душу. Ей так стало жалко его, молодого и красивого, вынужденного находиться здесь униженным, голодным, избитым, вынужденного доказывать что-то себе, ей, Хасану, отстаивать свою честь. Стало жалко себя, этот постоянный страх давил непосильной ношей. Почему всё это с ними случилось?

— Просто… Я так хочу домой… Это не должно с нами происходить. Они не могут нас так мучить. За что?

Макс осторожно обнял её за плечи, поглаживая их. Потом он тихо отстранился, вздохнув, и отошёл к прутьям, замахнулся рукой, и она услышала звонкий удар чего-то брошенного им о стену.

Целый день он был хмурый и неразговорчивый. Занимался он резко, с невероятной злой силой хватаясь за перекладины. Когда в обед в клетку просунули миску с едой, он почти к ней не притронулся, заставив всё съесть Еву. Было видно, что что-то гнетёт его ещё сильнее, чем раньше.

Поздно вечером он осторожно лёг на матрас рядом с ней. Долго ворочался, видимо обдумывая дальнейшие действия, а потом виновато сказал.

— Ева, прости, если я причинил тебе боль. Я правда не хотел. Мне казалось, что тебе будет немного легче, если мой вид не будет тебе постоянно напоминать о том, что я здесь так долго, что так жалко выгляжу. Хотелось просто дать тебе хоть чуточку надежды. Я совсем не подумал, что у тебя будет совершенно обратная реакция.

— Дело не в тебе Макс, - она повернулась к нему лицом, - ты очень хороший, добрый, ты правда очень меня поддерживаешь. Просто мне больно от того, что ты здесь, что я здесь. Разве мы чем-то это заслужили?

— Нет, не заслужили, - он отрицательно помотал головой, - никто не заслуживает несправедливости, но тем не менее она повсюду. Разве ты этого не замечала, Ева? По-моему, надо просто дальше жить и верить, что всё будет хорошо.