Охота на викинга - Нильс Хаген

– Здравствуй, дружочек…

Черт! Я подскакиваю, словно в кресло вмонтирована катапульта, хватаю воздух открытым ртом. На лбу выступает холодный пот, ноги дрожат.

Проклятие! Эта ведьма с Мартиники сведет меня с ума. И в могилу.

Я пропал. Всё – моя жизнь, судьба, карьера, биография – всё кончено. Мархи будет приходить ко мне, будет говорить со мной, обнимать меня…

И душить. Выхода нет!..

Мечусь по комнате, как чаинка в стакане мате, натыкаюсь на мебель, спотыкаюсь о край ковра.

Мне страшно.

Мне очень страшно – я один, в чужой стране, никому не нужен, и если со мной что-то случится, то некому даже позвонить и позвать на помощь.

Комната качается перед глазами, картины на стенах пляшут безумную самбу, занавески шевелятся, как живые, провода извиваются, точно змеи.

Оно уже случилось! Меня заколдовали. Я больше никогда не смогу спать, потому что стоит только мне закрыть глаза, как тут же в ушах будет возникать этот хрипловатый шепот. Я не смогу спать и умру от истощения через четверо суток. Я читал – больше человек без сна выдержать не может, умирает. Или сходит с ума.

Останавливаюсь, пораженный. Вот он, выход! Я должен сойти с ума, чтобы избавиться от чар. Сумасшедшего нельзя заколдовать, он и так находится в волшебном мире своих грез и фантазий. Хотя…

Новая мысль заставляет меня застыть на пороге ванной комнаты. Мир фантазий, ну конечно! Надо только попасть туда, и для этого вовсе не обязательно терять рассудок. Я знаю волшебницу, которая с радостью отправит меня в Неверленд. Она не имеет никакого отношения к наркотикам – нет, нет, никогда больше в этой жизни! – ее зовут… Зеленая фея! Да, да, именно так: Absinthe. Она крепко, на семьдесят градусов, развернет меня – и отправит в страну грез, туда, где Мархи никогда меня не достанет.

Решено, я иду на свидание к Зеленой фее! В конце концов, чем я хуже Гогена или Тулуз-Лотрека? Ночной супермаркет буквально за углом, вернее, через двор, вверх по лестнице, по подземному переходу через «Садовое» и оттуда еще метров сто. Пешком минут десять, не больше. Да и прогулка перед сном будет не лишней. Прощай, Мархи, шоколадная чертовка, еще совсем немного, час, полтора – и ты меня не достанешь.

Ночь. Сырая, холодная, бодрящая. Клены о чем-то шепчутся над моей головой и роняют большие красные листья, похожие на отрубленные руки. Где-то за домами шумит вечный двигатель-город, но здесь, во дворе, более-менее тихо. Выпитая водка звенит в ушах назойливым комаром.

Двор пуст, только перемигиваются во мраке огоньки сигнализации у припаркованных повсюду автомобилей. Русские почему-то называют их «машина», хотя это вообще название любого механизма. При этом мачо тут именуют «машина любви», а агрегат для стирки белья называют «стиральная машина». Интересно, что было бы, если скрестить между собой две эти машины?

Развлекаясь подобными мыслями, пересекаю двор по диагонали. Здесь, у больших железных ящиков, которыми укрывают автомобили и которые почему-то называются «ракушки», есть проход, пролом в кирпичном заборе, ведущий в соседний двор, из которого можно сразу попасть на улицу. Этот путь намного короче, чем «правильный» – через арку моего дома и в обход его по переулку.

Раньше, когда только поселился в этом доме, я пользовался исключительно «правильным» путем, но вот уже год хожу, как выражается Дмитрий, «народной тропой». Почему? Наверное, становлюсь немножечко русским. Русскость прорастает через меня, как побеги омелы прорастают через кору дерева-хозяина.

На улице горят оранжевые фонари, несколько человек, несмотря на ночное время, стоят у перекрестка, ожидая переключения светофора. Наверное, иностранцы – русские давно перешли бы, ведь на улице нет ни одной машины.

В этом районе живет много иностранцев – тут хорошие, старые дома с большими квартирами, такие обычно называют «сталинскими», относительно спокойно и близко ко всем жизненно важным точкам моего московского быта: работе, ресторанам, торговому центру. Кроме того, в шаговой доступности расположились несколько посольств и дипломатических представительств.

Вот и супермаркет. Шумная компания молодежи о чем-то переговаривается с кассиром и охранником. Все улыбаются, смеются. Это хорошо и… редко. Обычно в магазинах ругаются и даже дерутся. Русские вообще мало улыбаются. А если ты будешь улыбаться, тебя примут за умалишенного. У них даже поговорки на эту тему имеются: «Смешно дураку, что нос на боку» или «Смех без причины – признак дурачины». Один мой знакомый американец сказал, что не любит ездить в Россию, потому что «они все злые».

Я теперь знаю, что русские не злее датчан, немцев, французов или тех же американцев. Они просто всегда готовы к худшему, а мы – к лучшему. Поначалу мне казалось неестественным то, что все тут постоянно ждут беды, а потом я даже начал находить в этом глубокий философский смысл и практичность. Когда наступает радость, ты принимаешь ее в любом случае, а вот если ты не готов к беде, то она может сломать тебя. И в этом плане русские, наверное, правы. Я изучал русскую историю и уверен – навык быть готовым к неприятностям у них вырабатывался веками. И без него они бы не выжили.

Но я все равно люблю, когда мне на улице улыбаются.

Беру две маленькие бутылочки Absinthe, большую бутылку воды без газа, хлеб взамен съеденного Дмитрием, йогурты на завтрак… Завтра день рождения! После звонка Мархи я как-то и забыл об этом. Дмитрий обещал сюрприз… Что ж, осталось только скоротать ночь вдвоем с Зеленой феей, а утром выяснить, что за сюрприз мне приготовили.

В прошлом году в этот самый день Дмитрий вручил мне сертификат на то, что они здесь называют «американка», а если говорить человеческим языком – на исполнение желания. Список желаний прилагался в специальном купоне. Выбор был велик и заманчив для каждого мужчины – от прыжка с парашютом до стрельбы из пулемета или вождения настоящего танка времен Второй мировой войны.

Я выбрал занятие с профессиональным инструктором по метанию топоров, ножей и прочего смертоносного железа – с детства интересовался такими штуками. Набросался я в тот день от души, что называется – всласть, потом неделю руки не мог поднять. Теперь могу, как настоящий викинг, воткнуть топор в дерево с десяти шагов десять, а то и двадцать раз подряд.

В нашем филиале работают хорошие люди, и поэтому корпоративный дух выше среднестатистического. Я сразу сказал, что мы должны быть командой, так принято, так правильно. Европейцы, которые работают у нас, меня поняли, а русские поначалу воспринимали новые требования как причуду и старались при первой возможности увильнуть от общих собраний, походов в тренажерные залы, выездов на природу. Впрочем, они охотно и с большим энтузиазмом устраивали коллективные попойки, называемые страшным словом «междусобойчик» – здесь это самая настоящая традиция. В итоге я совместил эту традицию с корпоративной политикой – и все наладилось.

Кассир сканирует мои покупки, спрашивает про пакет, здесь, как и во всем городе, они почему-то не бесплатные, берет карточку, снимает деньги, протягивает чек для росписи. Над кассой висит плакатик: «С днем рождения, Москва!» Он остался тут со дня города, который праздновали несколько недель назад. Если бы я был владельцем этого магазина, уволил бы менеджера, которому недосуг следить за оформлением торгового зала.

День рождения Москвы… Мы с русской столицей разминулись, и, наверное, это хорошо. Она по гороскопу рождена под созвездием Девы, а я – под Весами. Мархи тоже Дева. Моя мама всю жизнь увлекается астрологией. Она сразу сказала мне, что Девы равнодушны к Весам, тогда как Весам Девы по сердцу.

Мама сказала правду, все так и есть. Я люблю Мархи, а она меня – нет. Мне нравится Москва, а она ко мне равнодушна.

Москва вообще очень странный город – я таких никогда не видел, хотя бывал в разных странах и на всех континентах, кроме Антарктиды, но это не в счет, потому что там городов вовсе нет.

Москва огромна, как какое-то гигантское тропическое дерево, у которого ветви свисают до земли, пускают корни и становятся новыми деревьями, не теряя связи с материнским стволом.

Во все стороны, куда бы ты ни поехал из центра, в Москве ты будешь неизменно приезжать в районы с многоквартирными домами, перекрестками, торговыми центрами, автосалонами, ночными клубами и старыми церквями, оставшимися здесь еще с тех времен, когда эти районы были селами. Везде будет пестрить реклама, а огромное стадо автомобилей не даст проехать. И так километр за километром, светофор за светофором… Говорят, что Москва – крупнейший мегаполис Европы, а вот в мире есть города и побольше. Не знаю, не знаю…

Официально тут живет двенадцать миллионов человек, но я видел эти тысячи автомобилей, припаркованных у конечных станций метро, – на них каждое утро в город приезжают на работу те, кто живет в соседнем регионе, его очень по-русски называют Подмосковье, хотя по логике Подмосковьем должно называться местное метро.