Совсем не по Шекспиру, или Институт Сверхъестественного - Наташа Мамлеева

— Было бы, что тут удалять, — шокировано проговорила я, прижав к себе свою же грудь первого размера. — А Рома над ней смеялся, вот ее перетянешь эластичным бинтом — и даже не заметно будет! Полезная оказалась!

Сестра усмехнулась, пикируя вниз на стоянку перед высоким зданием в стиле хай-тек. Она серьезно задумалась над темой трансвестита! Не ожидала от сестры такого, но приятно удивлена! Это шикарная идея.

Я начала нервничать. Операции в наше время стали чем-то естественным, и можно было менять себя как угодно, не оставляя шрамы или еще какие-то изменения на коже. Лет триста назад все стали ходить как клоны похожие друг на друга, но инкубатор вскоре исчерпал себя, люди стали ценить индивидуальность и натуральность, поэтому сейчас к пластической хирургии относятся как к чему-то необходимому, а не как к блажи. Хотя в паспортную карточку всегда заносились медицинские изменения.

— Маш, а что с документами будем делать? — испуганно спросила я, выходя из автокара. — Я ведь девушка, да и родители тут же меня поймают, если в Институте выяснится моя личность!

— Вот за это вообще не переживай. В данном случае тебе повезло с твоими способностями. Институт принимает всех инкогнито, то есть даже они не знают, кого берут, а потом делают им студенческие карточки, которые и будут являться их основным документом. Ты не читала об этом?

Я активно закивала, вспомнив когда-то прочитанную информацию. Институт действительно принимает в свои стены всех, только перед экзаменом нужно пройти у них медицинское обследование и психологические тесты, на которых они и выявляют потенциальных преступников или убийц, которых тут же предоставляют властям, остальные же при наличии дара продолжают обучение инкогнито. Это действительно огромный плюс для меня, единственно важный.

Тем временем мы прошли пункт-контроль, сейчас здесь никого не было, кроме камер и турникетов, так как рабочий день еще не начался. Маша прошла к комнате наблюдения, куда у нее был доступ, и позвала меня. С помощью ее доступа я поменяла показания с камер, стерев мое присутствие тут. В технике я разбиралась отлично, все-таки не зря хотела заниматься наукой именно в области информационных технологий и компьютеростроения. Сегодня камеры до десяти утра будут показывать исключительно вчерашний день, поэтому мы со спокойным сердцем направились к Машиной подруге.

— Привет, все готово?

— Знаешь, ты сумасшедшая, — ответила высокая рыжеволосая девушка, а потом окинула меня придирчивым взглядом. — Отрезать ничего не придется, девушка и так тонкая, что выглядит, как подросток.

— Здравствуйте, — чуть склонила голову я, проигнорировал «комплимент», и врач мне в ответ кивнула.

— Садись на стул, сейчас будем делать тесты на кровь, на кожу, подбирать составляющие имплантов, не аллергенные для тебя, — проинструктировала она меня, и я села на предложенное место.

Спинку высокого медицинского стула откинули, и я тут же легла, испуганно посмотрев на сестру. Она мне только в ответ хихикнула, сказав, что прямо сейчас мне никто делать операцию не собирается. И началась настоящая пытка. Мне измеряли все и вся, брали различные анализы и без десяти минут десять я смогла незаметно покинуть медицинский центр, отправившись домой на общественном транспорте. Проходить через главный вход я не стала, взобравшись по дереву к окошку на свой этаж. Рама поддалась легко, как только я приложила палец к приборной панели. Зачем приборная панель на окошке? Чтобы Юленька могла возвращаться домой незаметно и когда ей вздумается, перед этим уходя через это же окошко. Отец давно проследил, чтобы замок на двери фиксировал время входа и выхода, входящего и выходящего, а вот замок на воротах был давно взломан мной, а проверять его отец даже не думал, беря информацию именно с входной двери.

— Ты что делаешь? — удивленно спросил Рома из соседнего окна своего дома, которое находилось напротив моего.

Я чуть не сорвалась, забарахтавшись и как котенок повиснув передними лапками на огромном суку. Рома беззвучно рассмеялся, а я наградила его гневным взглядом.

— К любовнику сбегала, из-за которого тяжесть ответственности ложится на меня? — его слова резали как нож, было ощущение, что меня окунули в грязь.

И это в двадцать шестом веке! В веке развитых технологий! В мире свободы выбора и отношений! Да, институт семьи был поставлен на ноги уверенно, но при этом люди использовали свою свободу до вступления в брак по максимуму, так почему я должна была хранить для него невинность? Хотя если бы сохранила ее, то и замуж выходить за него не пришлось бы. Хотя навряд ли… Родители бы нашли рычаги давления на нас.

— Ревнуешь? — делано равнодушно спросила я, пытаясь подтянуться и взобраться на ветку, что удавалось не очень хорошо, все-таки физически я была плохо подготовлена.

Рома только фыркнул, а я, наконец, кое-как взобравшись на ветку, полезла через окно в свою комнату и со звоном его захлопнула. Показав соседу язык, я задернула жалюзи и легла спать. К черту Романова!

* * *

Я проснулась только ближе к ужину, и то от голода. С кухни доносились приятные запахи, наверное, мама уже заказала еду из ресторана. Приняв душ, я спустилась вниз, усевшись за стол.

— Доченька, ты что всю ночь не спала? Под глазами круги, размышляла о Романе? — обеспокоенно спросила родительница, ее голос был слишком слащавым. — Я тебя не понимаю. Вы же любите с Ромой друг друга, так почему противитесь свадьбе?

— Мам, кто тебе сказал, что между нами есть какие-то романтические чувства? Мы не перевариваем друг друга! Я уже устала вам это повторять!

— Ой, будешь мне тут рассказывать, — раздраженно отмахнулась мама, — вот доживешь до моих лет, по-другому на все смотреть будешь.

На этом разговор себя исчерпал. Я не стала лезть на рожон, удивляясь поведению родителей. Вообще они выглядели лет на сорок изначальных лет, скоро должно было пройти последнее омолаживание, большее количество организм не выдержит. Я ужасно тосковала по этому поводу, хотя видела во взглядах родителей не обреченность, а смирение. Будто они были не против пройти последний этап жизни, даже в какой-то мере счастливы этому факту. Неужели когда придет время, и я так же легко покину этот мир? Без сожалений и упреков?

Рано, рано, рано думать об этом! На глаза невольно наворачивались слезы от таких мыслей. Родителей больно терять в любом возрасте, поэтому я гнала от себя подобные рассуждения. Какие бы у нас не были отношения, но я их люблю, они мне дали слишком многое, чтобы я их могла в чем-то яростно обвинять.

На следующий выходной день мы с сестрой собрались за покупками. Мне нужна была мужская одежда, и я даже не представляла, как буду ее выбирать, но от искорки озорства мне некуда было деться, поэтому в душе расцветать предвкушение веселья.