Отличница - Елена Глушенко

Честно говоря, я об этом даже и не думала. Я еще не до конца поверила, что не сплю, и что все это происходит со мной на самом деле.

До конца рабочего дня оставалось совсем немного времени, когда зазвонил городской телефон.

– Мариша, это тебя, – сказала Лариса и перевела звонок на мой аппарат.

– Мама, мама!

Миша задыхался, и я до смерти испугалась.

– Господи, сынок, что случилось? Тебе плохо?

Девчонки враз замолчали и уставились на меня.

– Мама, позвонил папа и предложил мне пойти с ним в воскресенье в планетарий!

О, Боже! У меня перехватило горло. Я не могла сказать ни слова.

– Мама, ты меня слышишь?

– Слышу, милый! Я так рада. Скоро приду домой, и ты мне все-все расскажешь.

Я положила трубку, совершенно без сил.

– Все нормально? У тебя все хорошо? – осторожно спросила Танюша.

Хорошо? Слишком много счастья для одного дня! Я не выдержала и разревелась.

Девочки засуетились вокруг меня, ничего не понимая. Кто-то побежал за водой.

– Ну, здрасьте! Я думал, тут празднуют, а тут какая-то скорбь вселенская! Где платок?

Я покачала головой.

– Нерпа, – изрек Маркин и полез в карман за своим платком. – Ну? Что случилось? Петрович передумал?

Я снова покачала головой. Хотела что-то сказать, но не смогла.

– Так, высморкайся и сделай три глубоких вдоха.

Сделав, как мне было велено, я снова попыталась заговорить, и со второй попытки у меня получилось:

– И-игорь… и-идет… с М-мишкой… в п-планетарий.

– Ясно. Девочки, все в порядке, это она от радости, – разъяснил ситуацию Леха. – Так, подруга, собирайся, я тебя домой отвезу. В таком состоянии одной по улице ходить нельзя.

Общими усилиями меня одели, обули и выставили за дверь.

В машине я почти успокоилась и спросила у Лехи:

– Как ты узнал о моем назначении?

– Да кто-то из ваших рассказал в курилке кому-то из наших, – он немного помолчал. – Я очень рад за тебя.

– Ты думаешь, я справлюсь? – мне так была нужна его поддержка.

Он усмехнулся:

– Моя дорогая, Господь не дает ноши, которая нам не по силам. Конечно, справишься, даже не сомневайся. Вот только костюмчик сменим.

– Да что вы все – сговорились, что ли?! Дался вам мой костюм!

Я уже оправилась настолько, что была в состоянии огрызаться.

– Ну вот! – рассмеялся Леха. – Узнаю боевую подругу!

«Мазда» остановилась у моего подъезда.

– Все, мадам начальник, приехали. Вытряхивайся!

Ноябрь

Сказать, что жизнь налаживалась – значит, ничего не сказать. Мама прекратила попытки управлять мной и перестала доставать Наташку с Максом. Они купили не только диван, но и новый телевизор. Катюшка ходила на танцы, все были счастливы.

Игорь встречался с сыном каждую неделю, и, похоже, ему это начинало нравиться. Боже ж ты мой, да и как это могло не нравиться! Мишка был такой забавный, такой ласковый – как щенок. И умный до невозможности. Мы все-таки подарили ему телескоп. Надо было видеть счастье в его глазах! С того дня я узнала практически все о строении Вселенной и нашей Галактики.

На работе все складывалось тоже просто замечательно. Теперь не мне говорили, а у меня спрашивали, что делать. Это было совершенно особое ощущение – самой принимать решения! Мне так нравилось то, чем я занималась, что приходилось буквально выгонять себя из-за стола: так жалко было прерываться на ночь и тем более на выходные!

В «Техно-Строе» был свой программист, Антон. На все руки мастер – и по железу, и по сетям. Что называется, и швец, и жнец, и на дуде игрец. Светлая голова, но его одного не хватало на то, чтобы и старое сопровождать, и новое разрабатывать. Поэтому мы с ним встретились, поговорили и решили, что Антон будет постановщиком задачи и генератором идей, а я – конструктором базы данных.

Нам требовались еще два программиста. Специалистов по Java и XML у нас в конторе не было, поэтому Горгона привела своего племянника, а тот прихватил с собой дружка. Я их как увидела, так сразу и полюбила.

Дело было в пятницу. Пятница – особый день. Это день, когда трудовая неделя близится к концу, и скоро можно будет расслабиться. В этот день нет ни клиентов, ни заказчиков, и поэтому дресс-код ослаблен. Именно по пятницам я позволяла себе надеть свой любимый свитер – просторный и удобный, как домашний халат. Поэтому когда предо мной предстали мои будущие соратники, я сразу почувствовала родство душ.

Оба были в одинаковых бесформенных толстовках и широких штанах с огромными накладными карманами. С одинаковыми короткими стрижками ежиком они казались братьями, до того были похожи. Юные дарования звались Дима́н и Вито́с (Дима и Витя соответственно).

Энергии и жажды деятельности у них было хоть отбавляй, а уверенности в собственной гениальности и непогрешимости – еще больше. Так что значительную часть своего рабочего времени я теперь тратила на то, что растаскивала их по разным углам ринга. Приходилось постоянно помнить о том, что сказал директор – быть терпеливой, упорной и неконфликтной.

…

Все произошло так стремительно, что я никак не могла понять: то ли это последние замечательные события изменили меня, то ли сначала я сама изменилась, и, как следствие, все вокруг меня изменилось тоже. У меня все получалось, я была спокойна и уверена в себе, и казалось, что мне большего и не надо.

Правда, иногда меня посещали мысли, что для полного счастья мне все же чего-то не хватает. Вернее, кого-то. А вот кого – я не знала. И хотя такие мысли приходили ко мне не часто, а если и приходили, то я их быстренько прогоняла, все же порой мне делалось тоскливо.

Я старалась применять правила номер один и номер два. Но одиночество – штука горькая. И как бы спокойно я к нему не относилась, слаще почему-то не становилось.

Мне очень хотелось поговорить на эту тему с Лехой, но все как-то не получалось: мы редко виделись, а если и встречались, то у нас находились другие темы для беседы. Иногда я уже почти осмеливалась начать важный разговор, но в последний момент все же тушевалась.

Сегодня я съела свой обед быстрее него и теперь цедила компот, набираясь мужества. Маркин с интересом наблюдал за мной, но ни о чем не спрашивал. Наконец, он закончил трапезу и, сложив руки перед собой в своей излюбленной манере, уставился на меня:

– Ну?

– Что, ну?

– Хватит тянуть время. Обеденный перерыв почти закончился. Давай, начинай.

– Чего начинать?

Я трусила ужасно.

– Машка, не буди во мне зверя! Я же вижу – ты сидишь и мучаешься. Хочешь о чем-то спросить и боишься. Давай, валяй.

Интересно, я для него что – открытая книга? Неужели меня насквозь видно? Я поглубже вдохнула и решилась.

– Ну, ладно. Я действительно хотела с тобой поговорить, только не знаю, с чего начать.

– Начни с начала.

Я растерялась. Начало. Интересно, где это?

– Хорошо. Попробую. Начну с начала. Точнее, с нашего первого разговора – тогда в августе, перед твоим отпуском. Помнишь? Ну, так вот. С того момента в моей жизни все круто изменилось. Правда! А главное, я чувствую, что изменилась сама. И все это благодаря тебе.

Он поморщился – типа, не надо комплиментов! – но видно было и без телескопа, что ему приятно такое слышать. А я продолжала:

– Я не знаю, что тебе довелось испытать, чтобы понять все это…

Тут он как-то напрягся. Черты его лица словно окаменели.

– Скорее всего, ты много читал, много думал. Наверно, тебе тоже нелегко пришлось…

– Машка, о чем ты хотела меня спросить?

Я оторвала свой взгляд от стакана и посмотрела ему прямо в глаза. Очень сложно произнести такое.

– В моей жизни сейчас все хорошо: и семья, и работа. Я теперь сама себе хозяйка. Но, видишь ли… Я стала другой, но не стала счастливей. Почему?

Я смотрела на него, он смотрел на меня. Оба молчали. Мы никогда не молчали так долго. Похоже, он не знал, что сказать.

– Н-да… – изрек, наконец, Маркин. – А вот это, подруга, самое сложное. И боюсь, то, что ты сейчас услышишь, тебе не понравится.

– Ничего, ты попробуй.

Надеюсь, самое страшное уже позади.

– Ну, хорошо. Я попробую, – он помолчал пару секунд, подбирая слова. – Если я правильно понял, тебя интересует, почему в твоей жизни до сих пор нет человека, который сделал бы тебя, наконец, счастливой. Верно?

Будем мужественными до конца.

– Верно.

– Ну, так приготовься услышать пренеприятнейшее известие: тебя никто не сделает счастливой.

Как будто огласили приговор.

– На самом деле, человеку для счастья никого и ничего не нужно. Потому что счастье – это всего лишь состояние души. Это не результат какого-то процесса, это сам процесс. Тот, кто ищет денег, потому что ему нужна уверенность в себе или завтрашнем дне, рано или поздно получит деньги, но никогда не получит уверенности. Тот, кто перебирает партнеров в поисках счастья, будет иметь много партнеров, но не найдет счастья. Не потому что плохо ищет, а потому что ищет не там. Он ищет снаружи, а надо искать внутри себя.