Издранные события из жизни Великой Ольгерды - Александра Руда

и потихоньку занимали весь стол. Толи к нам в гости собирался прийти весь гномий караван, толи Варсонья надумал устроить рекорд по потреблению пищи. Даже барон Рон меня бросил, предпочтя официальный ужин с Ромом Боричем и прочими местными шишками.

Я заставила себя навести порядок, чтобы как-то убить время, и вышла на улицу, пустить в небо парочку разноцветных огоньков. Любоваться ими в одиночестве было уныло, а развлекать на халяву соседских детей мне запрещала же одна …ээээ … уважение к достойной и высоко оплачиваемой профессии мага.

Походив по двору и попинав снег, я решилась на крайние меры.

— Ирга! Завопила я в тёмное и тяжёлое небо.

Эх, ночью опять повалит снег. И первому надумавшему отправиться в туалет придётся разгребать дорожку к вожделенному домику. Надо будет во время ужина поменьше пить.

— Ну почему, когда ты мне нужен, тебя никогда нет рядом?

Было бы глупо рассчитывать на то, что небо или у коризнина, валяющийся посреди двора, лопата мне что-то ответит. Но я надеялась хотя бы на то, что Ирга где-то рядом, и услышит мой крик и поспешит. В самом деле, почему его нет? Он же мне обещал приехать на праздник, а уже вечер, а от некроманта ни слуху, ни духу. Я еще немного подождала, прислушиваясь к звукам пьяного веселья на улице, но от сока-то копыт не было.

Тогда я решилась. Воровато оглянувшись, я взялась за снег. Конечно, почти дипломированной магичке, мастеру артефактов с международным сертификатом, не пристало лепить снежную бабу, но, во-первых, это должна была быть не снежная баба, а высоко художественная скульптурная композиция, а, во-вторых, меня никто не видел.

С рвением, поразившим бы Отто в самое сердце, я сгребла со двора весь снег в огромную кучу. Подсвечивая огоньками, слегка ее утрамбовала, распотрошила набор инструментов в мастерской, небрежно обмотала шарфом шею, как это делали все скульпторы и вольные художники, которых я когда-либо видела, и принялась воять.

Изначально картина должна была представлять рельеф «Страстная ночь». Но если слежащим в недвусмысленной позе женским телом я справилась быстро, особенно удались груди, которые заменили два кривых снежка. Но не повезло бедняжке с таким родиться. Но ведь позарился же кто-то, то с ее лицом возникли некоторые трудности.

Годы занятий начертательной магии научили меня идеально проводить ровные линии и окружности, но не вырезать из снега носы и губы. Промучившись с полчаса, я решила накрыть неудавшееся лицо подушкой. А что, может, у них сексуальные игры такие, с легким придушением для более яркого оргазма? Ровно квадратная подушка быстро прикрыла все следы моего неудачного лицетворчества. Зато, пока я ее лепила, отвалилась одна грудь, и женщина стала похожа не на страстную любовницу, а на жертву маньяка в процессе расчленения. Пришлось лепить новый снежок. Для верности я слегка растопила, а потом заморозила снег. Теперь грудь не смог бы оторвать даже профессиональный расчленитель.

Теперь я приступила к мужчине. с лицом я сразу решила не возиться, прикрыв его длинными волосами. Мужчина оперся на руки и только собрался приступить к главному активному действу. Лепить самое интересное я решила напоследок. Итак, мускулистая спина, округлая и манящая себя пощупать мягкая часть, бедра. Высунув язык от сосредоточенности, я задумчиво мяла снег в варежках. Оно должно было быть большим, красивым и реалистичным. Конечно, реалистичным. Думаю, король будет рад, что я именно так провожу его день рождения. В конце концов, сам он никогда не упускал случай воспользоваться тем, что ему даровали небесные силы, и вообще подобная скульптура куда больше отражала образ жизни нашего монарха, чем пафосные речи головы городка. Я приладила его на нужное место и задумчиво погладила рукой, доводя форму до совершенства.

— Меня так погладь, — хрипло сказал мне в ухо ласковый голос, слегка растягивающий гласные.

Я подпрыгнула от удивления, и замечательная деталь повторила судьбу груди. Длинноволосый мужик сейчас выглядел настоящим маньяком, желающим задушить несчастную жертву только за то, что не мог ею воспользоваться.

— ИИИрга, — слегка заикая, спросила я, заливаясь краской стыда.

На черных волосах некроманта искрили снежинки. Как давно он тут стоит? Мое моральное падение усугубил Варсоня, стоявший неподалеку и с одобрением разглядывающей снежные груди жертвы сексуального творчества.

— Ребята! — проблеяла я, погасив огоньки, чтобы прикрыть милосердной темнотой плоды своей фантазии.

Однако Ирга, бессовестно хохоча, хлопком ладоней создал огромный светящийся шар, взмывший над двором.

— Мы давно тут стоим. — Сказал некромант. — Уже и вещи в дом занесли. Я тебе подарков привёз, а ты всё творишь. Мы не решились тебя отвлекать. Но когда ты начала лепить это с мечтательным выражением лица, я уже не выдержал. Ещё бы пару минут и…

Я пробурчала что-то маловразумительное, смущенно снимая варежки. Ирга поднял валяющийся на земле инструмент и несколькими быстрыми движениями облачил снежного мужчину в набедренную повязку.

— Идем домой, — предложил жених, увлекая меня за руку.

— Только не в спальню, — ожил Варсоня, оторвавшись от созерцания снежной кучи.

— Я столько всего приготовил, а вы сейчас запретесь там на всю ночь, только после еды.

— Нет, — запротестовал некромант.

Но я поддержала целителя. Проведя несколько часов на морозе, навозившись со снегом, я почувствовала зверский аппетит, алчно бросившись к столу. Сосредоточенное поглощение пищи под грустное вздыхание Ирги, который в перерывах между красноречивыми вздохами умудрялся есть быстрее Варсони, перебил вопль ужаса, раздавшийся со двора.

Побросав ложки, мы кинулись наружу. Под светящимся шаром, который позабыл Ирга, стоял Отто и возмущенно размахивал руками.

— Я приберу инструменты, — заискивающий пролепетала я.

— Какие инструменты? В смысле, конечно, приберешь! — рявкнул полугном. — Меня интересует другое. Кто сделал этот ужас? Это надругательство над великим скульпторским искусством!

— Я, пришлось признаться. И Ирга тоже.

— Что? — Возмутился некромант. — Я только чуть-чуть подправил.

— Эх, вы! — Отто посмотрел на нас почти со страданием. — Идите, ешьте дальше.

— А ты? — заикнулась я.

— Буду занят. — Сурово ответил полугном и даже Варсоня не рискнул возразить.

Мы с Иргой выползли из комнаты поздним утром, разбуженные непривычным шумом во дворе. Накинув одежду, мы высунулись наружу. Там проходил шумный аукцион.

— Один золотой и две серебрушки — раз, один золотой и две