Ревизор: возвращение в СССР 14 - Серж Винтеркей

ответил Павел. – Короче. Это дочь бывшего главного технолога, которого замели вместе со всеми за компанию в первую проверку. Он сел на два года.

– А на фабрике она как оказалась?

– Ну как. Она там со школы работает. До заместителя начальника отдела кадров уже дослужилась.

– О как… Как же вы её просмотрели?

– А кто должен был об этом знать? Руководство всё сменилось, подноготной сотрудников никто из нас не знает. Это хорошо, что Тарханов с ней по работе дело имеет, узнал сразу, как лицо увидел. А на всех снимках она со спины получилась или в движении.

– Что же она хочет? За отца отомстить? – удивлённо спросил я.

– Шут её знает. – почесал обеими руками затылок Сатчан. – Что с ней теперь делать?

– Использовать. Как и планировали. – задумчиво ответил я.

– Допустим. А как?

– Ну ты спросил, конечно. Думать надо. Причем основательно. Проколоться нельзя.

– Это да. – Сатчан кивнул, а потом вдруг озадачился. – Интересно, а чем ее купили? Что пообещали? Может сказали, что имя отца помогут очистить. Но как? С помощью техкарт, что ли?

– Ну, это ты понимаешь, что никак. А может, ей сказали, что надо проверить, есть ли там его подпись… Ну, к примеру. – предположил я.

– Ну да, вполне вероятно. Знать бы точно, в чем ее интерес? Может за отца мстит, а может просто денег дали? Или еще какой вариант…

– Нам не сильно важно, я думаю, чем она там руководствуется. – посмотрел я на Павла. – Результат от этого не меняется. И долго держать ее на фабрике все равно нельзя. Так что надо думать, как через нее информацию нужную на сторону слить. А потом, если сработает, от нее нужно избавляться.

– Согласен. Но у меня даже идеи нет никакой на этот счет. – хмуро сказал Сатчан. – Что слить? Мы же себе сами вредить не будем.

– Не боись. – я нахально усмехнулся. – Для этого у тебя есть я. Придумаем обязательно вариантик. Я тут прикидывал уже, как нам крота использовать… Нам нужно дать какой-то повод, с виду очень похожий на мошенничество, но на самом деле таковым не являющийся. Чтобы они за него ухватились, всех на уши поставили, на фабрику примчались, а потом выяснилось, что все законно, а они идиоты просто. Понимаешь? И, в идеале, хорошо бы еще, чтоб от их вмешательства кто-нибудь пострадал…

– Как это пострадал? – удивлённо посмотрел на меня Сатчан.

– Ну, не знаю… Полярная экспедиция без меховых порток осталась.

Сатчан нервно захихикал, но вид у него стал заинтересованный.

– Можно тогда будет еще и в прессе скандал раздуть. Натравить на Самедовских и руководство, и общественность.

– Понял. – начал откровенно смеяться комсорг. – Ну ты стратег! Это ж надо такое придумать!

– Это программа-максимум. – пояснил я Сатчану, чтоб лишнего не ждал. – Нам такой эффект не особо нужен. Достаточно, чтобы конкуренты облажались перед руководством на самом верху по-крупному, выставили себя придурками жадными и не очень сведущими при этом. Этого за глаза хватит, чтобы они про фабрику больше даже не заикались на долгие годы. Но это все лирика. Давай к делу. Что на фабрике выпускают необычного, эксклюзивного? – переключился я на проработку своего плана.

– Понятия не имею… Воензаказ?

– Нет. Это обнародовать нельзя. И так просто такую инфу не сольешь. Узнай у Елены Викторовны обо всех необычных заказах. Которые уже есть или только ожидаются, не знаю, может, переговоры идут... Нам нужно что-то такое, чтоб отличалось от того, что обычно производится.

– Думаешь, они не проверят, что это за заказ?

– Естественно проверят. Работать придётся тонко. Настоящие документы спрятать. Слухи бредовые аккуратно распространять, чтобы до нужных ушей дошли.

– А документы как спрячешь? – возразил Сатчан. – Они там все в трёх экземплярах, как выяснилось.

– Производственные – да, а заявка от заказчика, где будет расписано, что это и для чего, вполне может у Елены Викторовны на столе в бумагах на время затеряться. С техзадания можно титульный лист снять, чтоб неясно было, от кого оно…

– А давай, я опять вас сведу, и ты сам с ней обо всём этом поговоришь. – шлёпнул рукой по столу довольный Сатчан.– Вижу, что ты понимаешь, о чем говоришь, но я в этом всем ни ухом, ни рылом. А между собой вы явно договоритесь.

Похоже, он поверил в мой план. Осталось самому поверить. Уж больно много всяких «если», которые могут помешать на любом этапе.

– Только домой ко мне не приводи никого больше. Эта явка раскрыта. – пошутил я.

Сатчан усмехнулся, а потом с серьезным лицом кивнул.

Мне ещё надо было встретиться с Фирдаусом сегодня. Попросился позвонить из кабинета Сатчана. Зять уже был дома. Договорились встретиться с ним в метро. Он собирался отвезти меня к своему нотариусу, оформить дарение машины. А на учёт потом я сам её должен буду поставить. Вспоминая советское прошлое, подумал, что долго будем сидеть в очереди. Но не в этот раз, как выяснилось.

Юрист оказался сотрудником торгпредства, стареньким и вежливым. Он знал Фирдауса лично и приветствовал его «мальчик мой». Классический семейный адвокат, душеприказчик, юрист и нотариус в одном флаконе, если такие, вообще, бывают.

У него был помощник, который, собственно, всё напечатал, а Альберт Карлович только проверил, расписался и поставил печать.

– Это хорошо, что вы родственники. – сказал он, глядя на меня поверх очков и пододвигая ко мне договор. – Ни у кого вопросов не возникнет, почему Фирдаус Эль Хажж делает такой щедрый подарок советскому студенту.

Уже позже я обратил внимание на печать, заверяющую подпись нотариуса: Альберт Карлович Ригерр. Немец, что ли? То, что дядька непростой, я сразу заметил, по дорогим очкам. И уж больно взгляд у него цепкий, пронизывающий, как будто насквозь тебя видит. Попросил у него визитку, мало ли совет нужен будет, а то в советском законодательстве я не очень.

Оказывается, продать просто так подержанную машину нельзя. Обязательно надо через комиссионный магазин. А там свои хитрости: продать можно только за ту цену, которую тебе назначит государственный оценщик. Я уже и подзабыл все эти тонкости, вернее, они меня в первой жизни и не коснулись. Когда я покупал свой первый автомобиль, то делал это уже через нотариуса, без всяких