Гюрза с бирюзой - Светлана Бестужева-Лада

— Он это, — пришел к нему на помощь благодетель. — А в чем дело, господа хорошие? Я вроде бы с начальством договорился…

— Понятия не имею, с кем и о чем вы договаривались, — сухо отозвался второй визитер, — а у нас, извините, служба. Артур Владимирович был одним из последних, кто общался с потерпевшей…

— Одним из? — углядел лазейку Валентин Антонович. — Значит, кто-то еще… общался?

— Да, девушка, которая «скорую» вызвала. Но они все время были на глазах у других… артистов, а гражданин Сонин все устроил с глазу на глаз и при закрытой двери.

— Что значит — устроил? — вскипел Валентин Антонович. — Зарезал ее? Или из пистолета застрелил?

— Не устраивайте из следствия цирк. Мы обязаны выяснить все детали произошедшего. Просто так в двадцать лет не умирают… на ровном месте.

Артур обрел, наконец, дар речи.

— Послушайте, это все — какое-то большое недоразумение. Да, мы были тут с Юлей вдвоем минут десять, ну, пятнадцать от силы. Но я ее пальцем не тронул, клянусь! Мы просто разговаривали.

— О чем?

Артур наморщил лоб, пытаясь вспомнить беседу с ныне покойной Юлией, но ничего стоящего внимания в памяти не задержалось.

— Ну… о работе, кажется.

— Вы состояли с потерпевшей в близких отношениях?

— Состоял, но не в близких! — внезапно обозлился Артур. — Давным-давно вместе провели романтический вечер…

— Вечер?

— Ну, ночь, — досадливо махнул рукой Артур. — Так это вообще не повод для знаком…

Перехватив укоризненный взгляд Валентина Антоновича, Артур споткнулся на полуслове и замолчал.

— Удивительный у вас взгляд на жизнь, — не без иронии сказал один из милиционеров. — Вступаете в интимные отношения с женщиной, не считаете это важным, она умирает при невыясненных обстоятельствах, а вы тут песенки распеваете. Думаете, это вас оправдывает?

— А в чем я, собственно, виноват?

— Девушка около четверти часа находится с вами наедине. Потом теряет сознание и почти мгновенно умирает…

— Совпадение.

— Почему-то у других таких совпадений не бывает, — все с той же иронией заметил милиционер.

Артур открыл было рот… и снова закрыл его. Память услужливо подсунула утренний эпизод: безымянная блондинка выходит от него и падает на улице без сознания. А что если и она умерла, и милиция каким-либо образом докопается? Тут уж не четверть часа наедине, а целая ночь.

На карьере можно будет поставить большой и красивый крест: пресса раздует историю до масштабов «маньяк-убийца» или «серийный убийца», коллеги-соперники вытащат наружу все сомнительные тайны и секретики (а у кого их в мире шоу-бизнеса нет?), о престижных выступлениях и гастролях можно будет навсегда забыть…

Наверное, все эти мысли, а также вызванная ими паника очень явственно отразились на лице Артура, поскольку в ход беседы властно вмешался Валентин Антонович:

— Я официально представляю интересы Артура Владимировича. Какие претензии к нему? Есть официальное обвинение? Или разрешение на допрос и обыск?

— Мы проводим предварительное расследование, — слегка замялся милиционер.

— Так проводите его в соответствии с законом! Пришлите моему подопечному повестку, допросите, как положено. Хотя я могу поручиться, что все это — не что иное, как досадное совпадение и никого он не убивал. Кстати, насильственная смерть доказана?

— Со стопроцентной вероятностью — нет, но…

— Ну так не морочьте людям головы! Да, Артур Владимирович ведет не слишком благопристойный — с вашей точки зрения, господа, — образ жизни. Но так живут практически все в его окружении. Для вас, возможно, короткая интимная связь — это обязательная женитьба и тому подобное, а для творческих людей — эпизод, не более того. И обвинять человека в серьезном преступлении на том единственном основании, что он часто меняет подруг… Ну, вы меня извините, так можно всю современную эстраду в предварилку определить.

— Подписочку-то о невыезде все равно дать придется, — впервые подал голос второй милиционер. — Кто знает, чем следствие обернется.

— Это — другой вопрос, — не стал спорить Валентин Антонович. — Артур Владимирович и так в ближайший месяц никуда ехать не собирался, но подписку, разумеется, даст… Артур, распишись, где там положено и давайте заканчивать. У меня сегодня других дел полно, да и тебе есть чем заняться.

Артур послушно расписался на подсунутых ему бланках. Милиционеры, наконец, ушли, и в гримерке повисло тягостное молчание. Администратор явно чувствовал себя не в своей тарелке, Артур был растерян внезапностью и абсурдом всего происходящего, а Валентин Антонович — откровенно рассержен. Он-то и прервал затянувшуюся паузу:

— Я все-таки поеду, меня уже заждались. А ты отправляйся в свою… баню, отмечай день рождения, как планировал, и постарайся, чтобы больше никаких странных инцидентов не происходило. У меня терпение не резиновое.

— Конечно, Валентин Антонович, — послушно отозвался Артур. — Я все сделаю, как вы говорите. Только…

— Ну, что еще? — нетерпеливо осведомился Валентин Антонович.

— Может, и не состоится празднование-то… После такого…

— А что, собственно, произошло? — уже в полный голос загремел Валентин Антонович. — Скоропостижно скончалась девица из кордебалета? Может быть, по этому поводу национальный траур объявить? Ты что, весь в переживаниях, тебе уже и праздник — не в праздник, хоть бы и собственный день рождения?

— Я-то нормально, а вот другие…

— Другие тоже нормальные люди, — отрезал Валентин Антонович, — и возможности погулять на дармовщинку не упустят. Не веришь мне — спроси у них сам.

Как бы в ответ на это предложение в дверь постучали и на пороге возникла… Майя, собственной персоной. Выглядела она еще красивее, чем обычно, и чувствовала себя более чем уверенно.

— Артур, извини, что врываюсь, но я хотела узнать — твое приглашение остается в силе? Или можно разъезжаться по домам?

Валентин Антонович метнул в Артура торжествующий взгляд и ответил вместо него:

— Ничего не отменяется, голубушка, все остается в силе. А почему, собственно, вы засомневались? Да вы проходите, садитесь, что в дверях-то стоять.

Майя воспользовалась приглашением, уселась на единственный свободный стул в гримерке и закинула ногу за ногу. Это простое движение заставило администратора раскашляться, а у Валентина Антоновича вызвало одобрительное кряканье. Ноги у актрисы были невероятной длины и красоты, она это, судя по всему, отлично знала и очень умело этим пользовалась.

— Значит, ничего не отменяется? — осведомилась Майя, как бы не замечая мужской реакции. — Хорошо. А то говорят, будто бы, ты, Артур, то ли кого-то придушил, то ли до инфаркта довел, теперь тебя посадят.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});