Израиль и США: Основные этапы становления стратегического партнерства 1948–2014 - Татьяна Карасова

План заключения договора с США о взаимной обороне и безопасности обсуждался в Кнессете 1 апреля 1955 г. Представлял план премьер-министр Шарет. План вызвал серьезные разногласия, особенно по поводу двух условий США: предоставить территорию Израиля для американской военной базы и в качестве предварительного условия заключения соглашения – урегулировать конфликт с арабскими странами, что в то время означало согласие на возвращение беженцев, «исправление» границ и принятие плана Джонстона. Против предложения Шарета резко выступила партия Общих сионистов, Прогрессивная партия, МАПАМ, КПИ и Ахдут ха-Авода. В итоге план все-таки был одобрен, и Эбан обратился с предложением о заключении оборонного союза к Даллесу. Госсекретарь ответил, что подобное предложение является беспрецедентным. США до сих пор не заключали ни одного военного союза, кроме договора со странами западного полушария, в котором не было бы указания, что он направлен против коммунистической угрозы. Договор же, предложенный Израилем, предусматривает лишь оборону одной страны от агрессии со стороны других (арабских) стран. Даллес заявил, что никакой американский Сенат, ни с демократическим, ни с республиканским большинством никогда не утвердит военного союза США с Израилем, пока Израиль находится фактически в состоянии войны с арабскими странами. Даллес добавил, что опасения Израиля по поводу своей безопасности могут быть рассмотрены, но лишь при условии, что напряженность на границах будет ликвидирована или серьезно ослаблена[59].

В это время отношения на Ближнем Востоке завязались в тугой политический узел. Одновременно усилилось традиционное соперничество между Ираком и Египтом за лидирующую роль в арабском мире; углублялись разногласия между Ираком и Сирией из-за претензий королевской династии Ирака на роль монархов всего «Благодатного полумесяца» путем слияния Ирака и Сирии; усиливались противоречия между Британией и Францией, которая до Второй мировой войны контролировала Сирию и считала, что Британия подталкивает Ирак к овладению Сирии. Наблюдалась усиливающаяся враждебность между Францией и всеми арабскими странами из-за военных действия Франции в революционном Алжире (по оценке французских политиков Насер был моральным вдохновителем и опорой восставших). Параллельно с этим расширялись противоречия между Британией и США, которые после отхода от политики изоляционизма начали проникать в Ближневосточный регион и, делая ставку на арабский национализм, активизировали политику вытеснения Британии; и, наконец, не забудем враждебное отношение всех мусульманских государств региона к Израилю[60]. В условиях «холодной войны» Ближневосточный регион превращался в плацдарм противостояния великих держав, в первую очередь – США и Британии, которые стремились укрепить свои позиции в арабском мире.

Президент с военным прошлым, Эйзенхауэр рассматривал Ближневосточный регион как арену борьбы с «коммунистической угрозой». Главной его целью на глобальном и региональном уровне было сдерживание СССР, а основной ареной противостояния советскому влиянию признавались арабские страны. Опасаясь изменения мирового баланса сил в пользу коммунистического лагеря, он начал проводить на Ближнем Востоке политику формирования некого «пояса» дружественных прозападных государств, которые могли бы блокировать растущее влияние СССР в этом регионе. Первостепенную важность для США имели страны «северной линии» – Египет, Турция, Ирак и Пакистан. Этим странам оказывалась щедрая военная и экономическая помощь, и политическая поддержка. Египту отводилась ключевая роль в сдерживании советского влияния и в качестве проводника американских интересов. Значение Израиля в этом раскладе региональных сил для США в те годы было второстепенным. Поэтому администрация Эйзенхауэра с самого начала своей деятельности придерживалась крайне сдержанной линии в отношении Израиля, воздерживалась от любых шагов, которые могли бы быть расценены как «произраильские». Вашингтон демонстрировал свое «понимание» арабских требований в отношении урегулирования арабо-израильского конфликта, который рассматривался как фактор, подталкивающий арабских националистов к Советскому Союзу.

В конце войны Эйзенхауэр, впервые своими глазами увидев концлагерь Бухенвальд, в письме к жене писал: «Я никогда не думал, что возможна такая жестокость, зверство и дикость…»[61]. Но, несмотря на огромное эмоциональное потрясение, испытанное будущим президентом в Бухенвальде, сам Эйзенхауэр и его госсекретарь Дж. Ф. Даллес были решительно против идеи «особых отношений» с Израилем, считая, что такая позиция противоречит американским интересам на Ближнем Востоке. Они резко критиковали бывшего президента Трумэна – инициатора такого подхода. Эйзенхауэр открыто заявлял, что, если бы он был президентом в 1948 г., то не поддержал бы создание Государства Израиль[62]. В сентябре 1948 г., будучи еще начальником Генштаба американской армии, он своим подчиненным говорил об этом как об акции, которая потребует присутствия американских войск в Палестине или «отвернет народы Ближнего Востока (арабов. – Т.К.) от западных держав, что противоречит жизненным интересам Соединенных Штатов в этом регионе». Он также подчеркнул, что значительная часть американской военной мощи и жизненный уровень базируются на арабской нефти[63]. Настороженное отношение к Израилю американской верхушки, в том числе военной, подкреплялась тем фактом, что во главе еврейского государства стояли левые лейбористские партии, которые, по ее мнению, строили там социализм, а их внешняя политика ориентировалась на отношения с коммунистическими странами.

В первые годы существования Государства Израиль его руководство придерживалось во внешней политике принципа неидентификации – т. е. не вхождения в любые военно-политические блоки и нейтралитета во внешней политике. Руководство лейбористской партии МАПАЙ, стоявшей во главе страны, считало, что Израиль должен сохранять нейтралитет в конфликте между Востоком и Западом, и в обществе в целом в тот период были действительно заметны антиамериканские настроения. Однако уже в начале 1950-х гг., после начала войны в Корее, правительство Бен-Гуриона официально отказалось от принципа неидентификации и сделало выбор в пользу прозападного, проамериканского курса. Подчиняясь требованию американцев, Израиль поддержал резолюцию, осуждающую агрессию Северной Кореи, и присоединился к США при голосовании в ООН по вопросу о войне в Корее. Правительством Бен-Гуриона была принята концепция поиска поддержки «свободного мира», что на деле означало поиски союза с США или, по крайней мере, получения американских гарантий безопасности. С 1951 по 1955 г. это было одной из главных целей израильской внешней политики. Однако эти действия не переубедили Вашингтон в вопросе о том, что израильские политики «склонны к большевистской идеологии»[64].

Хотя в начале 1950-х гг. Эйзенхауэр старался свести к минимуму отношения с Израилем, он последовательно подтверждал свою убежденность в праве Израиля на существование. Некоторые авторы, в частности американский исследователь внешней политики США С. Амброз, написавший биографию Эйзенхауэра, высказывали мнение, что хотя администрация Эйзенхауэра не так свободно, как трумэнская, декларировала свои произраильские симпатии, она, тем не менее, более последовательно поддерживала Израиль на практическом уровне[65]. Этот тезис представляется верным, во всяком случае – для первого периода пребывания Эйзенхауэра в Белом доме. В те годы команда президента, отбросив эмоционально окрашенную риторику предыдущего президента об «особых отношениях Америки с избранным народом», начала осуществлять практические шаги по улучшению отношений Израиля с его арабскими соседями, что зачастую срывалось действиями израильской стороны.

Серьезные трения возникли между Израилем и США уже в 1953 г., когда израильтяне захотели отвести воду р. Иордан. Администрация Эйзенхауэра выступила против этого плана, пригрозив урезать финансовую помощь. Президент пообещал восстановить объем помощи, если Израиль откажется от плана отвода воды и будет сотрудничать с западными специалистами в осуществлении проекта по развитию р. Иордан[66]. Через год американцами был представлен план по распределению воды Иордана и притоков, призванный наладить реальное сотрудничество между Сирией, Израилем, Ливаном и Иорданией, чтобы обеспечить орошение засушливых районов, снабдить их электроэнергией, расселить палестинцев из лагерей беженцев на пригодных для жизни территориях и дать им работу. Даллес поручил «продать» этот план Израилю и арабским странам Эрику Джонстону, видному специалисту по переговорам из его департамента. По замыслу его инициаторов, план призван был также ослабить или смягчить израильско-арабский конфликт, что повысило бы престиж США в регионе. Этот план был отвергнут и Израилем, и арабскими странами. В арабском мире, в частности, не согласились с расселением палестинских беженцев на арабской земле и требовали их возвращения туда, откуда они были изгнаны.