Алена - Леонида Подвойская

– Убила бы!

– Как?

– А вот так! – взглянула девушка на давно надоедавшую муху и та вдруг обуглилась.

– Браво, внученька! Именно так! И ты давно… практикуешься?

– Нет, что вы, нет! Я дома даже крыс и комаров просто повыгоняла. Как будто им у нас… ну, страшно, что ли. А это я вот… впервые… Со зла на того убийцу.

– Все правильно. Но только человек – не муха какая. Уж очень надо быть злой, чтобы человека… Моя доченька только два раза… Но об этом когда-нибудь потом. В тебе, Алёнушка, сейчас просыпаются неведомые силы. Ты сможешь и исцелять, и убивать. Но убивать и сейчас могут многие… Дай-то Бог, чтобы ты стала целительницей, а не воительницей.

– Я и не хочу никого убивать. Я даже мяса не ем, потому что это – убитые животные. Я буду исцелять!

– Дай-то Бог, внученька, дай-то Бог. Но идем. Пора.

Девушек в палате уже сморило сном. Вспомнив слова Даниловны о зверюшках в людях, Алёна повнимательней присмотрелась к соседкам. Действительно, рыженькая востроносенькая Светлана была похожа на лисенка, а толстенькая Тома – на маленького сурка. «Буду пробовать исцелять», – решила девушка и присела вначале возле «лисички»…

Глава 3

– Умаялась, помощница. Но все равно будить надо. Просыпайся, девочка. Вечерние процедуры, ужин. Потом доспишь, ночью.

Добрый голос санитарки вернул Алёну к действительности. Но сразу встать она не смогла, приподнялась и тут же вновь откинулась на подушку.

– Да что же это с тобой, милочка моя? На тебе лица нет! И бледненькая какая! Плохо тебе? Побегу за врачом! – и не слушая возражений, испуганная тетя Мария кинулась в ординаторскую.

Веру Ивановну уже сменил Карл Петрович (больные дети называли его Карапетом). Низенький, рано лысеющий и обостренно болезненно к этому относящийся, желчный с персоналом и неразговорчивый с больными, его держали в больнице, считаясь с его профессионализмом. Быстро послушав девушку и измерив ей давление, он буркнул: «Истощение» – и, обратившись к санитарке, добавил:

– Мне говорила Тимошенко, что к нам о-о-очень трудолюбивая девушка поступила. Запомните – она больная. Если увижу ее работающей за вас – накажу. Обеих. Полюбуйтесь на результат! Немедленно капельницу, – это он сказал уже медсестре, когда санитарка выскочила прочь.

– А ты, девушка, запомни. Ты здесь лечишься. Будешь маяться дурью – поставлю вопрос о выписке. – Увидев в васильковых глазах слезы незаслуженной обиды, он вдруг, впервые за многие годы, дрогнул и виновато-сдавленным тоном пояснил: – В твоих же интересах. Разве можно вот так доводить себя? Школа скоро, быстренько поправляться надо, сил набираться, а ты вместо этого что с собой делаешь?

Дождавшись капельницы и предписав персоналу немедленно сообщить ему, «если что», Карапет быстрым шагом направился в ординаторскую, где решил посмотреть тоненькую пока историю болезни новой пациентки.

А к девушке, пыхтя и отдуваясь, уже прибыла Даниловна.

– Что, внучечка, так вдруг?

– Ай, не вдруг это. Я попробовала после нашего разговора. Вы только не говорите им, – понизила голос Алёна. – Вот много сил и ушло. У меня такое бывало, но не так. Просто голова кружилась, когда сильно, ну… много… занимаешься, – подыскивала слова девушка. Ну, как с тем волком. Тогда тоже кружилась. Потом проходит. Надо только…

– К солнышку? А луну не пробовала?

– Не-е. Я ведь ночью не занимаюсь этим. Разве когда братика от зубной боли какой. А потом ночь поспишь – и все проходит. А тут нет. И вообще все как-то странно…

– Выйдем, расскажешь.

– Врач строгий. Наверное, не даст и встать.

– Карлуша? Ты лежи, пока не докапает, а я скоро приду.

– Ишь, как Даниловна с тобой носится! Почему?

– Не знаю. Я ей помогла… ходить. А ты ее знаешь?

– Здесь рассказали. Знаменитость районного масштаба, – иронически ухмыльнулась Светлана-лисичка. – Она у нас местный Касьян, повставляла в свое время диски всем страждущим. В том числе и врачам, и начальству. Говорят, некоторые даже из столицы специально приезжали. Теперь вот сама лечится. Но наши костоломы ее уважают.

– Почему костоломы?

– Ай, что они могут!

– Зачем ты так. Вот ты же и Тома вылечились.

– Я? Мы? Вылечились? Да с чего ты взяла? Тамара, ты слышала этот бред?

– Не бред! У вас больше никогда не будет этих приступов. Никогда!

– Нашла чем шутить! Если бы не эта капельница, я бы тебе…

– Постой-постой, – более рассудительная толстушка присела на край Алёниной койки.

– Алёна, ты что такое говоришь? Если не прикалываешься, то откуда узнала?

– Мне Даниловна по секрету сказала. А она видит, – соврала девушка. – Только она не хочет, чтобы к ней приставали. А я вот, проболталась.

– Дай Бог, если правда. Дай Бог! – вздохнула Тамара. – Ну, недолго и ждать-то, – добавила она.

Товарки по несчастью переглянулись. Они знали, что вскоре каждую из них должно «хватануть». Вот только когда?

– А я сейчас же и проверю, – решилась Светлана. – Меня все время хватает, когда я слушаю мэтал. Мне запрещают, но одна кассетка есть. – Она достала плейер, подготовила и посмотрела на Алёну.

– Вот капельница кончится и испытаем, а? Чтобы, если неправда, помогала.

Когда процедура закончилась и девчата опять остались одни, Светлана решилась. Некоторое время она настороженно прислушивалась к себе. От ожидания приступа ее бледное лицо напряглось, еще больше побледнели и поджались губы, поперек лобика, прикрытого рыжей челкой, прорезалась складочка. Но ничего не происходило, и девушка вначале начала просто качаться в неслышимый соседкам такт музыки, затем вскочила с кровати и бросилась в танец. Это был какой-то немыслимый симбиоз возможных и невозможных телодвижений истосковавшейся по танцам девчонки. В конце концов Светлана, запыхавшись, рассмеялась и плашмя бухнулась на койку.

– Спасибо, Даниловна! – крикнула она входящей в палату старухе.

– Это за что же? – изумилась та.

– Ладно, не надо. Алёна все разболтала. Но я… то есть мы будем молчать как рыбки. А это надолго?

Конец ознакомительного фрагмента.