Тайны Нового времени - Игорь Можейко

Несмотря на разномастность судов, через семь дней после отплытия армада все же добралась до английских берегов. Рассказывают, что 29 июля, когда стало ясно, что испанские корабли уже в пределах видимости, в южном английском порту Плимут, где стояли основные силы флота, Дрейк с адмиралом Эффингемом затеяли игру в шары.

Когда прибежал гонец, Дрейк сказал:

— Куда спешить, мы и партию успеем закончить, и испанцев разгромить.

Так что можно сказать наверняка, что Непобедимая армада подошла к Англии и никаких штормов еще не было.

Однако не следует думать, что английские адмиралы были людьми легкомысленными и слишком уж любили играть в шары. За ночь гребными судами они на буксире вывели в море свой флот и преградили дорогу испанцам.

Герцог Медина-Сидония по совету своих командиров выстроил армаду гигантским полумесяцем рогами вперед, чтобы английский флот после первой же атаки попал в ловушку. Как только англичане сблизятся с врагом, рога полумесяца сомкнутся в кольцо. Затем громадные галеоны с близкого расстояния расстреляют английские корабли из тяжелых пушек, солдаты кинутся на абордаж, и от англичан ничего не останется.

Однако Дрейк и Эффингем не стали играть с испанцами в эту игру. Их корабли были хоть и меньше размером, но куда более быстроходными и подвижными. Англичане не захотели лезть в ловушку, заготовленную гордым герцогом, пользуясь тем, что их пушки были дальнобойнее, а бомбардиры ловчее, они расстреляли неповоротливых испанцев, носясь вокруг, как назойливые слепни. И на абордаж не попались.

Битва продолжалась целую неделю. Никакого шторма все еще не было!

Армада упорно держалась полумесяцем, и англичанам все никак не удавалось растащить этот плотный строй. Но и испанцы ничего не могли поделать с англичанами.

И тут решающую роль сыграла английская разведка.

Английские шпионы узнали, что десантная армия герцога Пармы в Нидерландах не готова к тому, чтобы поспешить на своих баржах на помощь армаде и взять Лондон штурмом.

Парма попросту испугался выходить в море, потому что ему угрожали «морские гёзы». Помните этих смелых моряков, одним из которых был Тиль Уленшпигель? На небольших судах они нападали на испанские галеоны, топили торговые суда испанцев, высаживали неожиданные десанты в тылу их войск, а когда в море вышел испанский флот, гёзы собрали свои силы в кулак и дали понять герцогу Парме, что его баржам до Англии никогда не добраться, если их не будет охранять сама Непобедимая армада.

Расстроенный этими вестями, герцог Медина-Сидония двинулся со своей армадой на помощь Парме, а англичане, узнав о подобных переменах в положении испанцев, перекинули свою эскадру, дежурившую в Дувре на случай появления Пармы с баржами, на помощь основным силам.

И тут положение испанцев стало совсем нелегким.

А шторма все не было!

Уже вторую неделю длилось самое крупное в истории Земли морское сражение, а погода все не портилась!

Объединенные английские морские силы набросились на армаду с таким остервенением, что испанцы откатились к северу — путь к Лондону и даже путь назад был им закрыт.

Испанцы потеряли уже несколько крупных кораблей, англичане же ни одного.

Огрызаясь, армада уходила все дальше на север, и к 12 августа, когда Эффингем с Дрейком прекратили гнать испанцев к Северному полюсу, так как у англичан закончились все припасы – и пища, и ядра, и порох, — они повернули обратно, потому что испанский флот не представлял больше никакой опасности для Англии.

Герцог Медина-Сидония старался обогнуть Англию с севера и вернуться домой по Атлантическому океану.

Никто ему не мешал.

Команды были голодны, припасов — никаких, недурно бы сдаться в плен, но некому, никто и в плен тебя брать не хочет, если не считать диких шотландских пастухов.

С каждым днем от армады оставалось все меньше кораблей.

Это было беспорядочное бегство своры хищников. И продолжать называть Непобедимую армаду «армадой» вряд ли было пристойно.

И тут на испанцев накинулись осенние штормы. Каждый день и каждая буря уносили все новые жертвы. Только в конце сентября флагманский корабль герцога-адмирала добрался до северного испанского порта Сантандер. Постепенно подтягивались и другие. Всего в Испанию вернулось чуть больше шестидесяти кораблей — как раз половина. Некоторые из них и в самом деле погибли в бурях. И тогда родилась легенда.

Никакому адмиралу не хочется, чтобы его считали виновным в гибели испанской славы. Поэтому герцог Медина-Сидония сообщил королю Филиппу, что англичане здесь ни при чем — его победила природа.

И Филипп, в интересах которого было поддержать эту версию, тогда заявил:

— Я послал свои корабли сражаться с людьми, а не с ветрами и волнами Господа.

Оставалось только понять: за что же Господь так разгневался на своих верных слуг?

Пока английские адмиралы продолжали играть в мяч и совершать географические открытия, испанцы ездили по всей Европе и рассказывали о чудовищных штормах, погубивших Непобедимую армаду.

И мы им верим до сих пор.

ОН СЛИШКОМ МНОГО ЗНАЛ. ШПИОН МАРЛО

Смерть, может, настоящая, а может быть, и инсценированная английского драматурга, поэта, надежды британской литературы Кристофера Марло, который только что завершил трагедию о докторе Фаусте, 30 мая 1593 года осталась в Лондоне незамеченной. Подобно Лермонтову, он к 29 годам не успел создать великих произведений, к чему, как говорят специалисты, был вполне способен.

Кристофер Марло, судя по немногим сохранившимся изображениям, был внешне привлекательным молодым человеком, с обыкновенным лицом и небольшими усиками. Если уж кого он и напоминал, то молодого Шекспира. К тому же они были ровесниками. Но Шекспир еще жил в Стратфорде и лишь мечтал о сцене (а может, и не мечтал даже), а Марло, выходец из куда более состоятельной семьи, получил отличное образование в Кембриджском университете, но испортил себе репутацию настолько, что университет отказался присвоить ему степень бакалавра. Оказывается, Кристофер слишком часто пропускал лекции и пропадал на месяцы неизвестно где. К тому же он постоянно участвовал в драках, дуэлях и потасовках и отличался вспыльчивым характером. А в тайный совет королевы Елизаветы поступали доносы о том, что Марло выказывает склонность к католичеству.

В те дни подобное поведение считалось государственной изменой. Англия ожидала нового испанского вторжения короля Филиппа II, так как английская церковь откололась от Ватикана. К тому же Елизавета казнила Марию Стюарт, которая была католической надеждой Филиппа. В общем, судьба Англии могла сложиться трагически, а, как вы знаете, в истории изменников всегда наказывают суровей, чем открытых врагов.

Но сохранились документы заседания тайного совета, где разбиралось дело «обыкновенного студента» Марло. Совет постановил следующее: «Обвиняемый вел себя правильно и благоразумно, чем сослужил добрую службу Ее Величеству». И, что очень важно, постановление тайного совета кончалось такими загадочными для непосвященного словами: «Действия мистера Марло не могут быть поставлены под сомнение теми, кто не осведомлен о том, чем он занимался».

В свете этих слов частые отлучки и загулы студента приобретают другое значение.

И тут на сцену выходит версия, которой придерживаются многие серьезные историки: Кристофер Марло был весьма важным шпионом Англии. А как таковой он обязан был маскироваться под врагов — в отчаянной борьбе католиков и протестантов он выступал как тайный католик.

В те годы тайную секретную службу королевы Елизаветы возглавлял талантливейший разведчик и преданный королеве вельможа, сэр Фрэнсис Уолсингем. Его нововведением были группы резидентов при дворах всех европейских монархов, надежно законспирированные и сообщавшие сэру Фрэнсису королевские тайны немедленно после того, как о них узнавали сами короли. И Елизавета, мудрейшая государственная деятельница, хоть и не любила сорить деньгами, на разведку средств никогда не жалела.

Уолсингем был циничен и изобретателен. Достаточно вспомнить о провокации, стоившей жизни шотландской королеве Марии Стюарт.

Мария была опасной соперницей Елизаветы, потому что, будучи ее двоюродной сестрой, имела все права на английский трон. К тому же, в отличие от холодной, расчетливой и некрасивой Елизаветы, она слыла красавицей, причем красота порой была ее злейшим врагом, потому что Мария влюблялась в недостойных людей, совершала необдуманные поступки и неизвестно было, что она может выкинуть в следующий момент.

Поэтому, когда в 1567 году, запутавшись в шотландских делах и потерпев положение на родине, она убежала в Лондон к своей кузине, та сначала приняла ее как близкую родственницу и подругу, но вскоре поняла, что держать рядом соперницу опасно, и Марию посадили в тюрьму. В Тауэре Мария Стюарт провела восемнадцать лет, она состарилась там, красота ее поблекла, и Мария была готова ухватиться за любую ниточку, только бы вырваться из родственных когтей двоюродной сестрички.