Завещание Ленина - Лев Троцкий

Напомним главные вехи вопроса. С 1917 по 1924 г. о противопоставлении троцкизма ленинизму вообще не было речи. На этот период падают октябрьский переворот, гражданская война, строительство Советского государства, создание Красной Армии, выработка партийной программы, учреждение Коммунистического Интернационала, образование его кадров, составление его основных документов. После отхода Ленина от работы в основном ядре ЦК развиваются серьезные разногласия. В 1924 году призрак "троцкизма" -- после тщательной закулисной подготовки -- выпускается на сцену. Вся внутренняя борьба в партии ведется отныне в рамках противопоставления троцкизма ленинизму,

Другими словами, порожденные новыми условиями и задачами разногласия между мною и эпигонами изображаются как продолжение старых моих разногласий с Лениным. На эту тему создана необъятная литература. Ее застрельщиками являлись неизменно Зиновьев и Каменев. В качестве старых и наиболее близких сотрудников Ленина они становятся во главе "старой большевистской гвардии" против троцкизма. Но под давлением глубоких социальных процессов сама эта группа раскалывается. Зиновьев и Каменев оказываются вынуждены признать, что так называемые "троцкисты" в коренных вопросах оказались правы. Новые тысячи старых большевиков примыкают к "троцкизму".

На июльском Пленуме 1026 года Зиновьев заявил, что его борьба против меня была самой большой ошибкой его жизни, "более опасной, чем ошибка 1917 года". Орджоникидзе не без основания крикнул ему со своей скамьи: "Что же вы морочили голову всей партии?" (См. уже цитированный стенографический отчет.) На эту тяжеловесную реплику Зиновьев официального ответа не нашел. Но неофициальное объяснение он дал на совещании оппозиции в октябре 1928 года. "Ведь надо же понять то, что было,-- говорил он при мне своим ближайшим друзьям, ленинградским рабочим, честно уверовавшим в легенду о троцкизме,--была борьба за власть. Все искусство состояло в том, чтобы связать старые разногласия с новыми вопросами. Для этого и был выдвинут троцкизм..."

За время своего двухлетнего пребывания в оппозиции Зиновьев и Каменев успели полностью раскрыть закулисную механику предшествующего периода, когда они, вместе со Сталиным, создавали легенду троцкизма заговорщическим путем. Еще через год, когда окончательно выяснилось, что оппозиции придется долго и упорно плыть против течения, Зиновьев и Каменев сдались на милость победителя. В качестве первого условия их партийкой реабилитации от них потребовали реабилитации легенды о троцкизме. Они пошли на это. Тогда я решил закрепить их собственные вчерашние заявления на этот счет через ряд авторитетных свидетельств. Радек, никто другой, как Карл Радек, дал нижеследующее письменное показание: "Присутствовал при разговоре с Каменевым о том, что Каменев расскажет на Пленуме ЦК, как они (т. е. Каменев и Зиновьев), совместно со Сталиным, решили использовать старые разногласия Троцкого с Лениным, чтобы не допустить после смерти Ленина т. Троцкого к руководству партией. Кроме того, много раз слышал из уст Зиновьева и Каменева о том, как они "изобретали" троцкизм как актуальный лозунг. 25 декабря 1927 г. К. Радек".

Аналогичные письменные показания даны Преображенским, Пята

ковым, Раковским и Эльциным. Пятаков, заместитель народного комис

сара тяжелой промышленности, следующими словами резюмировал за

явление Зиновьева: "Троцкизм был выдуман для того, чтобы подменить

действительные разногласия мнимыми, то есть разногласиями, взятыми

из прошлого, не имеющими никакого значения теперь, но искусственно

гальванизированными в вышеуказанных целях". Кажется, ясно? "Ни

кто,-- писал, в свою очередь, В. Эльцин, представитель более молодого

поколения,-- никто из присутствующих при этом зиновьевцев не воз

ражал. Все приняли это сообщение Зиновьева как факт общеизвест

ный".

Приведенное выше свидетельство Радека помечено им 25 декабря 1927 г. Через несколько недель он был уже в ссылке, а через несколько месяцев, под меридианом Томска, убедился в правоте Сталина, не раскрывшейся ему ранее в Москве. Но и от Радека власти потребо

вали в качестве условия признания реальности все той же легенды о троцкизме. После того как Радек пошел на это, ему не осталось ничего иного, как повторять старые формулы Зиновьева, которые последний разоблачил в 1926 году, чтобы вернуться к ним снова в 1928 г. Радек сделал больше: в беседе с доверчивым иностранцем он переделал Завещание Ленина так, чтобы найти в нем опору для эпигонской легенды о троцкизме.

Из этой краткой исторической справки, опирающейся исключительно на документальные данные, вытекает много выводов; один из них гласит: революция -- суровый процесс, и она не щадит человеческих позвоночников.

* * *

Ход дальнейших событий в Кремле и в Союзе определялся не отдельным документом, хотя бы то было и Завещание Ленина, а историческими причинами гораздо более глубокого порядка. Политическая реакция после величайшего напряжения лет переворота и гражданской войны была неизбежна. Понятие реакции надо было в этой связи строго отличать от понятия контрреволюции. Реакция не предполагает непременного социального переворота, т. е. смены у власти одного класса другим. Даже при царизме были свои периоды прогрессивных реформ и периоды реакции. Настроения и ориентировки господствующего класса меняются в зависимости от обстоятельств. Это относится и к рабочему классу. Давление мелкой буржуазии на уставший от потрясений пролетариат означало оживление мелкобуржуазных тенденций в самом пролетариате, а вместе с тем и первую глубокую реакцию, на волне которой поднялся к власти нынешний бюрократический аппарат, возглавленный Сталиным.

Те свойства, которые Ленин ценил в Сталине -- упорство характера и хитрость,-- оставались, конечно, и сейчас; но они получили иное поле действия и иную точку приложения. Те черты, которые в прошлом означали минусы в личности Сталина: узость кругозора, недостаток творческой фантазии, эмпиризм -- приобрели сейчас в высшей степени актуальное значение: они позволили Сталину стать полусознательным орудием советской бюрократии, и они побудили бюрократию увидеть в Сталине своего призванного вождя. Десятилетняя борьба на верхах большевистской партии с несомненностью показала, что в условиях нового этана революции Сталин до конца развивал те именно стороны своего политического характера, которым Ленин в последний период своей жизни объявил непримиримую борьбу. Но этот вопрос, стоящий и сегодня в фокусе советской политики, выводит нас далеко за пределы нашей исторической темы.

Со времени рассказанных событий много воды утекло. Если уже десять лет тому назад в действии были факторы, гораздо более могущественные, чем советы Ленина, то сейчас и вовсе наивно было апеллировать к Завещанию как к актуальному политическому аргументу. Интернациональная борьба между двумя группировками, выросшими из большевизма, давно переросла судьбу отдельных лиц. Ленинское письмо, известное под именем Завещания, сохраняет ныне главным образом исторический интерес. Но история, смеем думать, тоже имеет свои права, которые к тому же не всегда вступают в конфликт с интересами политики. Элементарнейшие из научных требований: правильно устанавливать факты и проверять слухи по документам можно, во всяком случае, одинаково рекомендовать как политикам, так и историкам. Его следовало бы распространить даже на психологов.

Принкипо, 31 декабря 1932 г.