Ведун. Книга 2 - Константин Петрович Черников

видишь ли, сильно ему приглянулась, и он забрал меня к себе. Кобель оказался вельми как похотлив, но в том и его слабость. Мне удалось окрутить старого хрыча вокруг его члена. Так я и стала Рахат — его усладой. И тогда я поняла, что у меня есть своё тайное «оружие» и, что если я хочу как-то выбиться из низкой доли, то должна его использовать. Ничего другого то у меня нет. И вот — сначала Божественный Каган дал мне вольную, и я сделалась его любимой фавориткой — свободной госпожой Рахат. Жила в своём доме, завела слуг. Этот безмозглый воин страстно желал наследника. И когда я понесла, то убедила его и вовсе взять меня четвёртой женой. И вот — теперь я любимая жена нынешнего Великого Кагана, и возможно — мать будущего.

— Ну и дела… — только и смог произнести Андрей, — А что же другие жёны Кагана? Как они это восприняли, что им теперь придётся делить ложе правителя с бывшей рабыней?

— Да кто бы их спрашивал? Кто может оспорить волю самого Бога Тенгри в лице моего Базира? — рассмеялась Светла, — Все они старые фригидные стервы, хоть и из знатных родов. Куда им до меня! Впрочем, обо всём остальном позже. Я помню тебя Андрейка. Помню твою доброту. Ты единственный человек в этом мире, кто отнёсся ко мне с теплотой. Даже родителям было на меня наплевать. Для всех я всегда была лишь вещью, которая имеет свою цену, и которая научилась славно удовлетворять мужскую похоть. Никто, кроме тебя, не увидел во мне человека. Такое не забывается.

— А как же Каган? Похоже он тебя любит?

— Он не лучше других. Он любит лишь моё тело и моё любовное искусство, — отрезала Светла, — А теперь ещё и очень любит своего будущего наследника во мне. И я пользуюсь этим, пока есть возможность.

— Ты стала злее, — тихо заметил бывший учитель, как будто поставил оценку этой девушке, в наше время учившейся бы сейчас в его родной школе № 25, наверное, в классе десятом или одиннадцатом и ни о чем другом, кроме ЕГЭ не думавшей бы.

— Жизнь заставила.

— Зачем ты здесь? Со мной ведь, похоже, покончено.

— Не говори так, Андрейка. Я пришла помочь тебе.

— Каким же образом?

— Ещё не знаю, — вздохнула Светла, — Но что-нибудь обязательно придумаю. Может быть мы сможем организовать твой побег. Но в таком виде тебе не убежать. Сперва надо тебя вылечить, чтобы у тебя были силы. А заодно и потянуть время. Я уговорю Базира прислать тебе лекаря. Не теряй надежды, ведун. Теперь ты не один. Ну, всё — мне пора.

После её ухода на несчастной, истерзанной жуткими переживаниями душе Андрея стало сразу легче. Просто камень с неё свалился. Да, что там камень — целая скала! Значит ещё не всё потеряно. Умирать ведь так не хочется! А теперь у него есть влиятельный союзник и появилась, хоть и слабая, но надежда на спасение. «Ну, что я говорил! — сразу оживился молчавший два последних дня, внутренний голос, — Не сдавайся!» «Я не сдамся! — горячо пообещал Андрей сам себе, — Я не сдохну здесь и вырвусь отсюда, любой ценой». Кстати, что там тогда в лесу говорила ему Сима? Вроде про какого-то Смотрящего по имени Берендей. Надо бы его отыскать. Может он тоже чем-то поможет? Наверняка в этом есть смысл. Двуединая Богиня не стала бы направлять его к этому неведомому Берендею просто так, без цели.

Тем временем, Светла сдержала своё обещание и вскоре офицер дворцовой стражи привел, по приказу Кагана, лучшего местного лекаря — иудея Зембрия. Во время тщательного медицинского осмотра, Андрей решил воспользоваться тем, что охранники не понимали славянской речи и задал свой вопрос:

— А скажи-ка, добрый человек, не знаешь ли ты случаем некого Берендея, что тоже здесь проживает?

— Вот те раз! Его тут многие знают, — отвечал с удивлением Зембрий, — А зачем он тебе.

— Он мой давний знакомец, — соврал Андрей, не моргнув глазом, — правда, уже очень давно с ним не виделись. Вот и хочу отыскать здесь хоть одну знакомую душу. Может, он чем-то поможет? Так знаешь ли его?

— Конечно, знаю. Он — человек известный, — сказал лекарь, — Но уж больно какой-то… странный. Нелюдим.

— Ты же сказал, что его многие знают?

— Знать то многие знают, но мало кто с ним общается, — поведал Зембрий, — Побаиваются его все здесь. Считается, что он злой и очень сильный колдун.

— Можешь передать ему весточку от меня? — попросил Андрей, — Мне бы его увидеть.

— Постараюсь, — пообещал знахарь.

— А что со мной? У меня, наверное, воспаление. Здесь есть какие-нибудь жаропонижающие травы, или может мази? Хоть что-нибудь?

— Ты поправишься. У меня всё есть, я помогу тебе. И прежде всего, надо перевести тебя из этого крысятника в более подходящее для выздоровления место.

— Спасибо, док, я твой должник.

— А что такое «док»? — поинтересовался Зембрий уже в дверях камеры, — Я никогда не слыхал о таком слове в вашем языке, хотя славянский знаю не плохо.

— Это значит — очень хороший лекарь! — Андрей, через силу, заставил себя улыбнуться.

— А-а, тогда понятно. Жди, я скоро вернусь, — сказал знахарь, закрывая за собой дверь камеры.

Лязгнул засов, и темница вновь погрузилась в кромешную холодную темноту. Стало очень неуютно. Андрей почувствовал себя словно заживо погребённым в этом каменном склепе. Но теперь у него появилась хотя бы надежда. Усталость и болезнь взяли своё и он не на долго забылся полуобморочным сном. Сколько он проспал было абсолютно не ясно. Может час, а может и день. Точно сказать он не мог. Время как бы перестало для него существовать.

Внезапно Андрей очнулся, как от толчка. На душе стало почему-то очень тревожно. Сердце в груди забилось сильнее. В этот момент, в самом дальнем углу камеры неожиданно вспыхнул слабый огонёк. И прежде чем он успел что-либо сообразить из полутёмного угла выступил странного вида высокий человек с вытянутым, бледным лицом и густыми длинные волосами, какого-то неопределённо-светлого цвета. Но больше всего Андрея поразили его глаза. Они блестели в темноте, словно у хищника!

— Кто ты? — еле прошептал Андрей, с трудом ворочая языком и щурясь получше рассмотреть неожиданного посетителя. На лбу у него выступил холодный пот.

Вместо ответа человек поднял руку, в его ладони появился светящийся бирюзовый шар, размером с яблоко. Бывший учитель, как зачарованный, уставился на этот шар, не в силах пошевелиться. И в ту же секунда в темнице со скрежетом и шипением на долю секунды сверкнула ослепительная молния такой яркости,