Перемещенное лицо. 3. Не Квадра - Тамара Воронина

В общем, экспериментировали они пару часов, и Дан, вроде не замечая за собой ничего особенного, начал страшно злиться и в итоге в ответ на какую-то банальную шуточку засветил эльфу в челюсть, а Нируту, когда он решил его удержать, от души вмазал повыше брючного ремня. Шарик свалил его на пол и брякнулся сверху, разом задрав все четыре лапы. А весило это чудо природы килограммов этак двести. Дан немного потрепыхался, но тут опомнившиеся маги скрутили его чем-то невидимым, Шарик слез, точнее опустил на пол лапы, поднялся на них и отковылял в сторону, укоризненно покрякивая. Аль по сигналу Нирута начал водить ладонями вдоль головы Дана и внимательно всматриваться в пустоту, в этой голове царившую.

Через несколько часов совершенно вымотанного Дана без малейших следов наркотика в организме освободили, и вовремя, потому что еще четверть часа, и он позорным образом обмочился бы.

Из сортира он возвращался, покачиваясь.

– Ну вот, – как ни в чем не бывало просиял властитель, – теперь Аль умеет выводить тебя из этого состояния. Вы ведь почти все время проводите вместе, так что если даже тебя умышленно чем-то таким накормят, Аль справится.

– Извини, – смущенно сказал Дан, – я не хотел бить тебя в челюсть.

– Меня, значит, хотел, – проворчал Нирут. Дан многозначительно не ответил, насмешив всех троих. Шарик решительно направился к двери, и его выпустили. А Алир долго смотрел в окно, прежде чем сообщить:

– Тика Тури покончила с собой.

Вот так… Увидела ничуть не постаревшее лицо Дана, поняла, что он ее не узнал, и потрясение было так велико, что она… что она сделала? яд выпила или вены вскрыла? Наверное, яд. Вены – это больно и не особенно эстетично, а такие вот Тики даже умереть хотят красиво, не понимая, что смерть всегда уродлива…

– Она повесилась, – ответил на его молчаливый вопрос Аль. – Прибежала в комнату и повесилась… Они тут неподалеку жили. Ну что, это тоже на себя возьмешь?

– А на тебя надо? – усмехнулся Дан. – Ты бы вообще поосторожнее, все, кого я любил, умирают. Дана, Кайя, Гай, теперь вот еще Тика…

– Значит, я следующий, – пожал плечами Алир. – Надоешь ты мне со своими глупостями, и я тоже повешусь. А следом Нирут.

– Не дождетесь, – меланхолично отозвался властитель, задумчиво рассматривая Дана. – Меня он не любит, не жалеет… Ну что, Первый, беремся выполнять просьбу Флайта?

– Ладно тебе, – удивился Дан, – хоть с нами не прикидывайся. Решать-то все равно тебе.

– А кто у нас Первый?

– Вот ты, властитель, сейчас решишь, будем мы твоего другана спасать или нет, а потом уж начнем играть в Квадру.

– Играть в Квадру, – странным голосом повторил Нирут. – Ты считаешь, что мы играем?

Дан взглянул с его золотые глаза и спокойно ответил:

– Конечно, играем. Ты же не считаешь нас настоящей Квадрой.

– А ты?

– Нет, – вздохнул Дан. – Мы не Квадра, Нирут. И никогда ею не станем. И должен сказать, меня это ничуть не беспокоит. Я тут поинтересовался, почитал, Флайта твоего порасспрашивал и вообще… Я и не хочу, чтобы мы становились Квадрой. Квадра – всего лишь инструмент в руках властителя. Погоди. Не перебивай, раз уж меня обуял приступ откровенности. Дай закончить гениальную мысль. Мы с Алем служим тебе, без разговоров и сомнений, но мы по-прежнему вполне самостоятельные личности. Я не хочу, чтобы мы превращались в некий… конгломерат. Слаженный, четко действующий, эффективный, но бездушный. Уж извини. Я предпочту, чтобы мы оставались тем, что есть.

– А что мы есть? – вклинился Алир.

– Не знаю. Друзья, это факт. Даром что он властитель, а я все еще всяческие власти на дух не переношу. Но мы не просто друзья. Нам не просто здорово вместе, мы не просто не утомляем друг друга постоянной близостью, мы что-то большее, но мы не Квадра. И не говорите мне, что вы об этом не думали.

Аль сделал невинные глаза, а Нирут устало кивнул.

– Мы не Квадра, – согласился он. – Хотя я надеялся… впрочем…

– Мы единомышленники, – сказал Аль. – Не просто друзья, но единомышленники. Потому да, конечно, мы поможем властителю Флайту, потому что я тоже кое-что слышал об этом артефакте. У нас его называют Камень Судьбы. И он действительно дает своему хозяину невиданную мощь, но только если хозяин – маг. Для Дана он, скорее всего, просто будет крестообразным камешком, вся мощь которого заключается в том, что им можно врагу в лоб засветить.

– Между прочим, тоже эффективно, – пробурчал Дан. Нирут хлопнул его по плечу, едва не сломав ключицу.

– Ладно, сразу засмущался среди магов-то. А властителя убили не великие маги, если ты помнишь.

– Я помню, – сказал Дан серьезно. И спокойно. Сохранять спокойствие он научился так давно, что и забыл когда. Да, и властители умирают, если лезвие меча входит им под челюсть, а потом выходит в области маковки. А лезвие меча стремится под челюсть властителя, императора, бога, черта, если только что владелец челюсти убил Гая. Нирут тоже посерьезнел, и зеленые глаза Алира потемнели.

– Он все равно с нами, – произнес Нирут, и Аль поправил:

– Не с нами. С ним.

Дан кивнул. Ну еще бы. Из-за плеча Аля глянули терракотовые глаза. Дан уже перестал головой трясти при этих галлюцинациях. Привык за тридцать-то лет. Или даже больше. Годы считать он перестал. Не к чему было привязывать.

– Отдохни, – велел Нирут. – И без фокусов.

Дан щелкнул каблуками и отправился отдыхать. Аль тащился сзади, комнаты у них были рядом. Дан подождал пару секунд и обнял эльфа за плечи. Настроение друга он чувствовал безошибочнее, чем свое собственное.

– Давно ты понял, что мы не Квадра?

– Не помню. Мне кажется, всегда знал. Но Нируту так нравилась эта затея, жаль было разочаровывать.

– Но получилось все равно неплохо.

– Мне нравится. Аль, а не пофиг, как оно называется?

– Ты помнишь его, – невпопад проговорил Аль с горечью.

– Ты тоже.

– Конечно. Я и Лару помню. Только не так. Дан… он действительно с тобой. Подожди. Дай сказать. Пока мы помним погибших, они с нами. Банально. Только… только когда-то давно это не было фигурой речи. Гай с тобой. Часть твоей души принадлежит ему. Ты никогда не замечал, что порой рассуждаешь, как он? Что некоторые мысли просто не могут быть твоими? Ты даже шутишь иногда, как Гай. Я сделал тебе больно?

– Нет, – удивился Дан, – конечно, нет. Я не отпираюсь. Мне даже уже не кажется, что я свихнулся на почве горя от утраты. Привык, знаешь.

Аль посмотрел странным взглядом, покачал головой и, не говоря ни слова, прошел вперед и скрылся за дверью своей комнаты. Дан вошел в свою и был встречен черным вихрем. Его величество Черныш Четвертый изволили радоваться. А выражалось это в том, чтобы обожаемого хозяина завалить на пол, потоптаться сверху, облизать морду и радостно поскулить. Восьмимесячный щеночек был ростом поменьше теленка – была возможность сравнить, когда это чучело гоняло телят в одной деревне, однако ему еще расти и расти. Его величество пришел после гибели Черныша третьего, плебея из плебеев, крепкого гладкого кривоногого пса, убитого в серьезной схватке около года назад. Так уж получалось, что только первый Черныш прожил долгую собачью жизнь и скончался от старости в почете и уважении. Второй поднял тревогу, когда их лагерь окружили весьма враждебно настроенные граждане, и погиб от первой же стрелы – зато никто больше даже ранен не был. Дан помнил их всех. И все равно особенно щемило сердце, когда вдруг вспоминались умильные глаза пожилой полуболонки Тяпы…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});