Душка - Сергей Петрович Волошин

держаться за рабочее место и производственный стаж уже не оставалось никакого смысла.

Работы хватало с головой. Платили клиенты не много, но на хлеб, масло и конфеты для Анечки зарабатывать получалось. Довольной была и Елена Владимировна — муж всегда дома, дочь под присмотром, не надо ждать сроков выплаты аванса и зарплаты мужа, всегда живая копейка в кошельке.

И вообще — никогда не видела Лена своего мужа на рабочем месте. Заводы все — за высокими бетонными заборами, со строгими проходными и пропускными системами. Не пройти, ни заехать постороннему человеку, чтобы хоть одним глазком взглянуть. А тут работает Анатолий за столярным верстаком — весь подтянутый, сосредоточенный, с инструментами и станками управляется легко и уверенно. Одно удовольствие наблюдать за работой своего любимого мужчины.

И гитары-скрипки-балалайки из-под рук Анатолия выходили как новенькие — ровные, блестящие, звучные, приятно пахнущие свежими лаками. Забирают люди такие инструменты, и все, как один, благодарят за работу мастера, но и жене за его золотые руки «спасибо» перепадает. Кому неприятно будет? За такое и во второй раз влюбиться в собственного мужа не грешно.

А когда выросла дочка Аня, уехав в Москву учиться, после выйдя замуж за своего сокурсника, то и вовсе прикипела Елена Владимировна к Анатолию Ивановичу всей широтой своей женской любящей души. И даже недостатки характера мужа стали с годами казаться преимуществами. Говорливый? Так и послушать есть что. Считай, политинформацию без телевизора и сети Интернет проведёт, пока на кухне суп хлебает. В свою очередь и Анатолий видел в жене и свою силу, и вдохновение, и утеху, и счастье мужское. Ненасытно хлебал глазами её верную нежность и упоением благодарил сияющую твердь небес за льющийся в сердце водопад любви.

VI

Когда погибла мама Оленьки — Татьяна, многие в городе обвиняли в смерти её мужа — предпринимателя Евгения Борисовича. В электронной версии одной из местных газет незадачливый репортёр буквально так и написал: «…Основная версия гибели женщины — самоубийство, мотивом которого могла стать измена мужа…».

У нас ведь как? Если газета написала, то так оно и есть. И никто не обращает внимания, что это только версия — то ли следователя, то ли самого репортёра, а, может, и вовсе прохожих зевак; и что измена Евгения всего лишь могла стать мотивом самоубийства. А могла и не стать.

Впрочем, кого волнуют такие детали? Главное зажечь интригу, а там как масть разноцветная ляжет. Пусть обвинённый людской молвой предприниматель Евгений Борисович Васильев отдувается, тем более, что многие в городе его недолюбливали из-за старых делишек отца в суровые девяностые годы двадцатого столетия.

«Яблоко от яблоньки недалеко укатилось. Тот людей без суда и следствия казнил, земля ему стекловатой, и этот мажор туда же», — судачили люди.

Но мало кто из них мог и хотел бы понять самого Евгения, потерявшего отца в шестилетнем возрасте, и фактически без каких-либо протеже и чьего-то влияния построившего свою внешне благополучную жизнь. Самое ценное из материального мира, что досталось Евгению от отца Бориса, — это квартира в центре города, небольшая загородная дачка из двух комнат и та самая скрипка без душки, много лет пролежавшая среди вывезенных из квартиры старых ненужных пожитков на пыльном чердаке.

Несмотря на прилипшее неудобоваримое сравнение, Евгений не был похож на отца. Борис Михайлович Васильев выделялся крепкой мускулатурой, высоким ростом, круглым розовым лицом с глубоким длинным шрамом, перерезающем подбородок поперёк — последствие детских уличных драк. Евгений Борисович пошёл в мать, волосы, в отличие от отца, чёрные, лицо узкое, скуластое, роста среднего, бицепсов на руках не было. Разве характер достался волевой. С бурным негодованием всегда говорил матери: «Почему они все меня сравнивают с отцом? Ну, почему?».

«Таковы люди, сынок. Всем платки на рот не наденешь», — вздыхала мать.

Женился Евгений скорее не по любви, а, как говорят, по «залёту». Беззаботная студенческая жизнь на факультете экономики, первые робкие отношения с девушкой, которые поначалу казались вполне серьёзными. Но, побывав в интимной близости и удовлетворив плотскую страсть, Евгений быстро ощутил и всю обременительность любовных уз и взаимных обязательств друг перед другом.

Узнав о беременности Татьяны, сначала заявил, что алименты платить готов, но никакого брака быть не может. Однако по мере роста Татьяниного живота и сложного мужского осознания, что в нём бьётся родное сердце, Евгений сменил свою непримиримую позицию. Окончательное решение жениться пришло вместе со смертью матери Евгения Борисовича. Как оказалось, и родных-то вокруг никого не осталось, если не считать проживающей в Казахстане двоюродной тётки, не приезжавшей в гости лет десять или пятнадцать.

Жизнь в браке изначально не ладилась. Татьяна оказалась до безумия ревнивой женой, позволяла себе бестактные выходки в отношении представительниц прекрасного пола, по делу или случайно крутнувшихся в орбите деятельности Евгения. Могла запросто явиться на работу в офис и, не чувствуя конфузности ситуации, потребовать увольнения той или иной не понравившейся чем-то сотрудницы. На том только основании, что она законная жена руководителя.

Несколько лет он терпел неуместную ревность и невоспитанность жены, боясь, что излишняя его твёрдость может привести к семейному кризису, что негативно скажется на его возможности растить и воспитывать Оленьку, чувствуя себя при этом полноценным отцом и важным человеком в жизни дочери. Но потом в жизни Евгения появилась она, его новая избранница Юля — продавщица в парфюмерном магазине, девушка без высокого образования, но с правильным воспитанием, хорошей интуицией, божественной фигурой и печальными как вечерний закат глазами. Именно эти глаза, в которых, казалось, читалась усталость, но в то же время всепоглощающая нежность, и сразили Евгения.

Встречались тайно, нечасто, встречи были как ток острыми в прикосновениях и как мармелад приятными на вкус. В какой-то момент Евгений понял, что ему нужна квартира для обустройства параллельной семейной жизни. Взял кредит, купил в центре города двушку, работать сразу пришлось гораздо больше, а внимания семье уделять куда меньше. В какие-то моменты Евгений Борисович перестал понимать: где, в конце концов, его настоящая семья, где и с кем ему лучше, а где и с кем хуже. В одной квартире, в отцовской, его любимая дочь Оленька, в другой, новоприобретённой, — его желанная девушка Юля. Пропала даже та полная недосказанностей и сложных моментов иллюзорная гармония в жизни, в которой Евгений пытался сам себя убеждать.

Было время, он критически, с неким пренебрежением относился к мужчинам, ведущим двойную жизнь — с женой и любовницей. «Как так можно — никакое же сердце не выдержит этого пребывания во лжи. Зачем мучить себя и жену —