Пусто: пусто - Анна Бабяшкина

Все вокруг зашевелилось, Люся выглянула из своего убежища и обнаружила, что ее также вымывает из вагона на перрон. Здесь поезд почему-то никто не штурмовал, и состав быстренько скрылся в тоннеле.

— Ну, ты чего ревешь-то, дура? — услышала г-жа Можаева над собою старческий голос, и кто-то погладил ее по голове. — Из-за бутылок, что ли? Да ладно, я новых насобираю, кончай сырость разводить!

Но Люся продолжала всхлипывать.

— Ну чего ты плачешь? Кто тебя обидел? — уже ласковей спросила старуха.

Г-жа Можаева даже икнула от абсурдности этого вопроса.

— Так вы же сами и обидели, — с трудом выдавила она из себя, пытаясь сделать как можно более безучастное лицо.

— Я? Да чем же я тебя обидела? — всплеснула руками старушка, весьма умело изображая недоумение. Теперь Люся смогла ее рассмотреть: старуха была седа, чернява, носила на лице ярко-карие глаза, а на заднице широкую темную юбку до пят и сохраняла редкую для своего возраста прямую осанку.

— Но ведь вы же меня обзывали курвой, шалавой и бегемотом в юбке!

— Бегемотом в колготках! — поправила старушенция. — Ну и что? И из-за чего же тут расстраиваться?

— А по-вашему, я должна была это СПОКОЙНО выслушать? — возмутилась Люсенька, переходя со слезливого настроения в боевую готовность. От возмущения она даже встала наконец-то на ноги.

— Конечно, спокойно. Вот если ты идешь мимо забора, на котором «жопа» написано, ты же не начинаешь рыдать?

— Не начинаю, — согласилась г-жа Можаева.

— А ведь вполне возможно, что писавший имел в виду и тебя, когда писал это слово! — торжественно сказала старуха, как будто только что сделала гениальное открытие.

Люся только повела плечиком — она не очень-то желала углубляться в эту тему.

— Да ничего он не имел в виду! Это просто результат сочетания фрустрации или аффекта с общим недостатком культуры, — с видом эксперта промолвила г-жа Можаева, тут же засомневавшись в способности аудитории понять столь сложную мысль.

— Говоришь как большая, а плачешь как маленькая! — радостно заключила старуха, как будто бы и правда восприняла мэссэдж г-жи Можаевой.

— Скажите, сколько у вас в тележке бутылок?

— Да сорок штук будет. По полтора рубля за штучку на «Авиамоторной» принимают.

— Итого на 90 рублей? — сильно напрягшись, подсчитала Люся.

— Вообще-то на 60. Но тебе, так и быть, скидку сделаю — за полтинник отдам! У тебя есть во что переложить? — спросила старуха и принялась расшнуровывать тележку.

— Да вы что, с ума сошли? Зачем они мне! Просто я хотела компенсировать ваши потери, ведь я наверняка побила половину.

— Да они крепкие! Целы, должно быть, все! Сейчас открою, посмотрим. Роза Васильевна лишнего не возьмет!

— Не надо! Я опаздываю, — затараторила Люся, роясь в кошельке в поиске 60 рублей, но там болтались лишь три десятки и три сотенных. — У вас будет сдача со ста рублей?

— Будет! — радостно сообщила старушка и, порывшись где-то в своей необъятной юбке, извлекла на свет полтинник.

Люся достала из кошелька червонец и протянула его старушенции.

— Нет-нет, мне лишнего не надо! Этого вполне достаточно, — вяло запротестовала бабулька, помахивая перед Люсиным носом зажатой меж пальцев сторублевкой. — Вполне достаточно… Вполне… У меня бы пару бутылок все равно не приняли — они с отколотыми горлышками были. Но девушка ты, я вижу, хорошая. Ради тебя, так и быть, тряхну стариной и всю правду тебе скажу!

— Бабуся, времени уже 9.00! Меня с работы выгонят за опоздание!

— Не выгонят, молодка, не беспокойся. Вижу, что счастливая будешь, дай денежку какую-нибудь, бесплатно говорить нельзя— самой мне горе будет. Ты деньгу мне дай, как будто платишь, а я тебе ее потом верну, так чтоб Они не увидели! — зашептала низким голосом бабуся, без пауз сплетая слова, как будто бусы из них собирала.

— Кто не увидел? — тяжело вздохнула Люся. — Я не нуждаюсь в гадании, и, по-моему, хватит с вас того, что вы уже получили! — но рука ее сама потянулась к кошельку и достала оттуда десятку.

— Эта деньга грязная, много рук ее держало, правда не чистая будет. Дай деньгу, которая поновее! Да дай, я сама выберу! — старуха без колебаний залезла в Люсин кошелек и выудила оттуда, конечно же, сотню.

Люся поняла, что ее разводят как последнюю дурочку, и хотела было закричать, но сил на крик совершенно не было.

— Бабушка, отдайте сотню, а то милицию позову! — тихо предупредила она, чувствуя, как слабеют ноги.

— Успокойся, мне твоя сотня ни к чему. Дело тебе хорошее сделать хочу. Вернутся к тебе твои деньги, сама удивишься, как вернутся, — с этими словами старуха сделала какой-то пасс рукой и купюра буквально исчезла не то в воздухе, не то в ее рукаве.

— Отпустите меня! — взмолилась Люся и, собрав остатки сил, которые почему-то стремительно покидали ее, постаралась поближе прижать к себе сумочку с оставшимися деньгами, документами и мобильником.

Старуху она уже слышала как сквозь сон. Та неразборчиво шипела над ней что-то про то, что дубы растут среди дубов, что снаряд два раза в одну воронку не падает, а невод еще как падает, иногда и по три раза, и лишь на третий приходит с уловом, что устами младенца глаголет истина. Шаманка лепетала еще какой-то незапоминающийся бред из прописных истин и афоризмов. Из конкретных сведений Люся поняла только то, что замуж она все-таки выйдет и даже сумеет обзавестись парочкой детей.

Где-то в глубине души Люся велела себе тут же убираться отсюда, но, вместо того чтобы решительно зашагать прочь, она обмякла и села прямо на перрон, тупо уставившись в спину удалявшейся старушенции, которая толкала перед собою тележку. Как ни странно, часы показывали всего лишь 9.05. Люся вытащила из сумочки духи — маленький пузырек «212» — и сунула его себе прямо под нос. От сильного запаха она слегка пришла в себя, с трудом поднялась и дождалась следующего поезда.

Беспрерывно поглядывая на часы, Люся почти бежала вниз по Яузской от метро «Таганская», впрочем, уже не сомневаясь, что успеет вовремя. Вот показался дом в строительных лесах, затянутый зеленой сеткой, значит, следующий за ним — тот, что ей нужен. Ровно в 9.30 Люся проскочила мимо охраны и поднялась на второй этаж старинного дома, где «Попутный ветер» арендовал офис. В комнате уже хозяйничала Надежда Петровна. Вслед за Люсей в помещение влетела Галина.

Рабочий день начали с чайно-кофейной церемонии.

— А все-таки это удивительно, что счастье оказалось так близко, правда? — утвердительно спросила Галина Сергеевна. — И мой собственный муж оказался моей идеальной парой. И друг твоей Наташки тоже оказался мужчиной ее жизни. У меня все знакомые супружеские пары получили совершенно одинаковые знаки. Представляете?

Мужики, как всегда, опаздывали. Задерживалась почему-то и Леночка.

— Да уж, — продолжила беседу Люся. — Это даже странно, что идеальные с точки зрения неба пары не разбросаны во времени и пространстве, а живут под боком друг у дружки. Я вот раньше думала: как, мол, хорошо, что каждому человеку не предназначен судьбой кто-то один-единственный. А то, мол, как бы люди вообще женились? Ведь попробуй найди того-самого единственного, который твоя вторая половинка! Вдруг он вообще на другом континенте? А оказалось, что за счастьем далеко ходить не надо — вот оно, под боком. Наверху уже все предусмотрели и поселили парочки рядом. Удивительно!

— И ничего удивительного в этом нет! — уверенно ответила Галина Сергеевна. — Все-таки там, наверху, тоже не идиоты сидят.

— Да… Выходит, что и мой будущий парень где-то совсем рядом бродит? — предположила Люся. — Возможно, мы даже знакомы и я просто не знаю, что он — это Он?

— Да уж, должно быть, это такой шикарный парень, что ты его даже не замечаешь! — хихикнула Безбородова.

Люся не подала виду, что обиделась на бестактность, а просто с шумом встала и отправилась допивать кофе в своем углу.

— Что-то народ совсем не торопится на работу, — со скрытой угрозой промолвила г-жа Безбородова, наконец-то заметившая нехватку личного состава.

Появился Овсиенко, как всегда со «Спорт-экспрессом» в руках, и принялся нудно изображать в лицах какой-то вчерашний футбольный матч. Он упорно делал вид, что не замечает всеобщего неприятия этой мало увлекательной темы, и продолжал пинать воздух до тех пор, пока Надежда Петровна не пресекла решительно его пыл:

— Если бы вы, Владимир Викторович, так внимательны к работе были, как к телевизору, цены бы вам не было.

Овсиенко притих, затолкал себя в кресло и сосредоточенно принялся раскладывать пасьянсы. Потому как клиенты, как и вчера, не ломились жадною толпою в двери «Попутного ветра».

Наконец, ближе к обеду, в офисе появился Митя. Видок у него был весьма и весьма помятый. Надежда Петровна злобно на него посматривала — очевидно, еще утром они затеяли шикарную ссору to be continued. Как бы подтверждая Люсины догадки, Безбородова подкатилась к сыночку и прошипела: