Счастье в близнецах - Терин Рем

благодушный настрой.

– Ты наша, ниари, просто пока еще этого не поняла. Не переживай, мы поможем, – подмигнул мне лукавым желтым глазом его брат, по-звериному вытягиваясь на кровати. Вот уж точно, кошак.

– А ниари – это для нас сама жизнь, любимая, единственная, пара. Выбирай тот вариант, что тебе больше нравится, – сказал его братец, натягивая на себя футболку. Таким тоном о погоде обычно рассказывают или о спортивных новостях, но точно не признаются в таких интимных вещах.

– У меня уже есть пара, и это не вы. К тому же я не поняла, вы что, предлагаете мне стать этой ниари для обоих? – решила уточнить я, пребывая в шоке от этого заявления.

– Конечно, – ответил Рис. – Мы неделимые. У нашего вида, если рождаются такие, как мы близнецы, то они живут вместе и все делят поровну. Я не могу отказаться от Ривера, а он от меня, и ниари у нас одна на двоих – ты.

– А с чего вы решили, что это я? Ну, эта ваша пара. Может вы ошиблись? Лично я к вам вообще ничего не испытываю, – задумчиво сказала я, в ответ от одного из близнецов послышалось уже знакомое рычание, но второй сжал, по-братски ему плечо в успокаивающем жесте.

– Мы не можем ошибиться. Чувство, что мы испытываем к ниари оно либо есть, либо нет. Перепутать его невозможно. Кроме того, к моменту твоего появления мы уже не могли обернуться, а теперь, как видишь, вернули себе человеческий вид, – сказал Рис.

– Нет! – громко сказала я, стягивая с кровати тонкое покрывало, чтобы завернуться и уйти. Я и сама не знала, против чего бастовала, но сейчас хотелось обрести хоть какую-то уверенность, что я не сошла с ума. Куда идти, я, правда, не знаю, но это не поколебало моей решимости.

– Айзиля, мы понимаем, как тебе непросто все это принять. Максим рассказал о том, что вас связывает и о твоем страхе, но прошу, прекрати нас дразнить. Убежать от ругару невозможно, спрятаться тоже, особенно тебе. Мы не хотим тебя пугать или торопить, но наши инстинкты просто не позволят нам долгое время находиться далеко от тебя, как и терпеть твоего любовника. Чем сильнее ты нас будешь отталкивать, тем большую власть над нами будет иметь райх – наша вторая сущность и тем менее адекватно с твоей точки зрения мы будем себя вести. К счастью, мы не утрачивали разума, и в течение дня можем относительно спокойно покидать тебя ненадолго, не усугубляй. По нашим законам ты не то, что несовершеннолетняя, ты даже зрелости достигнешь только через месяц. Для нас ты почти как ребенок, поэтому нам немного проще контролировать свое желание, но, если ты будешь провоцировать общением с Максимом, это плохо кончится. Мама пояснила, что в вашем мире двадцать это уже давно совершеннолетие, но у нас даже возраст согласия начинается с двадцати одного года, а юридическая независимость наступает в тридцать, – и снова Рис, пояснил мне некоторые моменты.

– А вам сколько? Выглядите, максимум на двадцать пять лет. И вы не представились, я слышала, как к вам обращается Мария, но это больше похоже на клички, для котов, в вашем случае.

– Не груби, ниари, тебе не идет. Мое имя Ривер, а брата зовут Варис, родные называю кратко – Вер и Рис, нам двести пятьдесят лет. Скорее всего ты все равно не увидишь между нами разницы, поэтому можешь звать нас нейрами, это приятнее, чем когда тебя называют именем брата, – строго сказал молчавший пока Вер.

Он бы очень удивился, но я четко понимала кто есть кто. Мне они даже показались разными, хотя даже придирчивый критик, вряд ли найдет хотя бы три отличия одного парня от второго.

– Она пахнет близостью с другим самцом, я еле сдерживаюсь.

Прошипел сквозь зубы Ривер, обращаюсь к близнецу.

– Потерпи. Возьми себя в руки, – ответил ему более спокойный брат. А потом повернулся ко мне: – Я наберу тебе ванну с ароматизированными солями. Едва ли это поможет, но лучше прими ее. Это не шутки, если от тебя будет пахнуть Максимом или тем…, чем вы занимались в момент появления, то высок риск, что кто-то из нас обернется и убьет его. Виктория не сможет теперь нас остановить.

Варис говорил спокойно, почти грустно, но его слова инеем оседали на моей душе. Конечно, после вчерашнего эксперимента меня не тянуло на подвиги на интимном поприще, но Максим…, как же все запуталось!

Мысль о том, что вокруг моего парня будет постоянно крутиться сногсшибательная блондинистая красотка, разбудила во мне демона ревности, заставляя кипеть от злобы.

Ривер подал мне тонкий шелковый халат. Не тот, в который я вчера куталась после фееричного появления в центре пентаграммы, а красивый, сшитый как будто для меня в восточном стиле. Я надела местный аналог кимоно, и прошла в ту комнату, которую указал учтивый Рис.

– Дверь оставь приоткрытой, пожалуйста. Нам важно знать, что между нами нет преград, – попросил он. Я хотела сказать колкость, по поводу подглядывания, но парень был вежлив и обходителен, да и все, что только можно они могли рассмотреть еще вчера, поэтому я кивнула и пошла купаться.

Вода была идеальной температуры, рассылая по телу мириады колючих иголочек удовольствия. Я всегда подозревала, что хорошая ванна лучше, чем секс, а теперь знаю это наверняка.

При мысли о произошедшем, стало как-то гадливо. Не то, чтобы я так берегла свою невинность, но, как любая нормальная девушка хотела получить от этого если не удовольствие, то хотя бы удовлетворение моральное. Я не поняла, почему мое тело никак не отозвалось на ласки друга, но думаю, что проблема была не в нем. А в чем? Я не испытывала страха, ну может волнение, но тогда почему?

Устав от вопросов и сомнений, я поспешила вымыться, уделив особое внимание «источнику чужого запаха», чтобы не раздражать оборотней и вышла из ванны, накинув халат.

Ривер сидел на полу. В позе парня сквозило напряжение, как будто он едва сдерживается от чего-то, а его брат выглядел вполне спокойным и раскладывал на кровати какие-то наряды.

– Айзиля, ты не против, если мы с братом будем обращаться к тебе сокращенным именем Аля? – спросил Рис, продолжая копаться в явно женских вещах.

– Нет, не против. А что это? – кивнула я на десятки комплектов, разложенные на широкой кровати.

– Придворный портной повелительницы Саянаше расстарался. Руки бы ему оторвать. У Ривера хорошее воображение и горячий нрав, поэтому он нервничает после любования этими шедеврами. Не трогай его пока. Я очень