Второго Рима день последний - Мика Валтари

дома, чтобы хоть на мгновение увидеть тебя. Но я тебя не увидела. Пусть бог благословит твой дом.

Она повернулась и пошла быстрым шагом, исчезая в сумерках.

20 декабря 1452.

Сегодня я был в порту, когда уходил последний корабль в Венецию. Кесарь уполномочил капитана сообщить Сигнории о конфискации больших галер. Кроме того, кесарь Константин тайными путями отправил в Венгрию просьбу о помощи. Но регент Хунади полтора года назад целованием креста скрепил трёхлетний мир с Мехмедом. Под Варной в 1444 году и под Косово четыре года назад султан Мурад убедил его, что Венгрии слишком дорого обходится война с Турцией. Я не верю в помощь, которую нам может оказать христианский мир. Мехмед действует гораздо быстрее, чем христиане.

Прошлым летом я видел, как молодой султан, весь в известковой пыли, с перепачканными глиной руками работал при строительстве крепости над Босфором, чтобы собственным примером воодушевить людей на ещё большие усилия. Даже его пожилые визири должны были принимать участие в строительстве: таскать камни, мешать раствор. Мне кажется, такую мощную крепость ещё никогда не возводили в столь короткое время. Когда я покидал лагерь султана, не хватало лишь свинцовых крыш на башнях.

К тому времени огромные бронзовые пушки оружейника Орбано выдержали мощные заряды и доказали свою силу. А когда единственное каменное ядро потопило венецианскую галеру, уже ни один корабль с Чёрного моря не рискует пробиться к нам в порт. Капитан галеры отказался спустить флаг. Его труп всё ещё висит на колу возле крепости султана, а члены команды гниют, разбросанные по земле вокруг него. Султан пощадил четверых и послал их в город, рассказать о том, что произошло. С тех пор прошёл месяц.

Кажется, кесарь Константин действительно готовится обороняться. Вдоль всей городской стены ведутся строительные работы. В стену вмуровываются даже гробовые плиты с пригородных кладбищ. Это мудрое решение. Иначе их могли бы использовать турки при осаде. Среди людей ходят слухи, что работы проводятся небрежно и впустую тратятся огромные деньги. Но никто этого не осуждает. Наоборот. Вокруг всеобщее злорадство. Ведь кесарь вероотступник и стал латинянином. Поэтому его можно обманывать, как и всех католиков. Воистину, этот город больше любит турок, чем латинян.

А на крайний случай есть в Блахернах Панагия, чудесная Наисвятейшая Дева, на чью защиту всегда можно рассчитывать. Жена пекаря совершенно серьёзно рассказывала мне сегодня, что когда тридцать лет назад Мурад вёл осаду города, Наисвятейшая Дева в голубом плаще явилась на городской стене и до того напугала турок, что они сожгли осадные машины и отступили от города в течение одной ночи. Можно подумать, что Мурад не мог иметь для этого других причин.

Какой длинной может быть неделя! Как удивительно ждать, когда я уже решил, что ждать мне в жизни нечего. Само ожидание – это наслаждение, если пылкость и нетерпение юности давно прошли. Но поверить я могу с трудом. Может, она совершенно не такая, как я себе вообразил? Может, я сам себя обманываю? У меня есть котелок с раскалёнными углями, поэтому холод мне не докучает, хотя сегодня с Мраморного моря дует холодный ветер и в воздухе кружатся снежинки. Моё тело как раскалённая печь, излучающая тепло.

22 декабря 1452.

Скоро рождество Христово. Венециане и генуэзцы готовятся к празднованию. Но греки рождеству не придают большого значения. Их главным праздником является Пасха. Не как память о страданиях Иисуса, а как праздник Воскрешения. Их вера набожна, истова, мистическая и умиротворяющая. Даже еретиков они не сжигают на кострах, а разрешают им уйти в монастырь, чтобы искупить свои грехи. В кардинала Исидора они не бросали камни, а только кричали: «Забирай свой пресный хлеб и катись в Рим!».

Такой искренней веры и набожности, которые видишь здесь на лицах людей, пришедших в церковь, уже невозможно встретить на Западе. Там за деньги покупают отпущение грехов.

Но город всё больше пустеет. Огромная городская стена когда-то защищала миллион людей. Теперь город как бы сжался. Люди живут лишь на холмах вокруг центрального рынка и на склонах холмов возле порта. Упавшие дома, руины, пустыри, растянувшиеся между населёнными кварталами и стеной, служат скудными пастбищами для коз, ослов и лошадей. Жёсткая трава, колючие кусты, брошенные дома с провалившимися крышами и ветер с Мраморного моря.

Два военных корабля прислала Венеция. Пятьдесят наёмников из Рима от Папы Николая привёз кардинал Исидор. Всё остальное – это насильно реквизированные суда и уговорами или угрозами завербованные латиняне. Чуть не забыл: есть ещё пять кесарьских военных кораблей византийского типа. Они стоят в порту, и вода плещется внутри корпусов, просачиваясь через щели в бортах. Их паруса порваны и на расстоянии чувствуется исходящий от них запах гнили. Дверцы амбразур на форштевнях зелёные от наросших водорослей. Но сегодня на них можно было разглядеть копошащихся людей. Кажется, мегадукс Нотарас решил, не смотря ни на что, привести их в порядок, ведь сам кесарь не имеет на это средств. Военные корабли – дорогая вещь.

С островов на греческом море пришло несколько судов с грузом хлеба, оливкового масла и вина. Ходят слухи, что турки опустошили Морее. Поэтому ждать оттуда какую-либо помощь бесполезно, если Константин вообще может рассчитывать на своего брата. Ведь Деметриос был противником унии ещё с того памятного события во Флоренции. Когда кесарь Иоанн умер, то лишь благодаря их матери не вспыхнула братоубийственная война.

Я не знаю греков, не могу понять их души. Они всегда останутся чужими для меня. Даже счёт времени у них иной, чем у меня. Этот год у них 6960 от сотворения мира. Для турок 856 от Пророка. Какой ненормальный мир! А может, я просто чересчур латинянин в душе?

Я посетил генуэзскую Пера на другой стороне залива. Никто не задавал мне никаких вопросов. Переполненные лодки беспрерывно снуют по заливу. Торговля у генуэзцев идёт бойко. Если бы я захотел, то мог быстро разбогатеть на торговле оружием. Если бы я продавал грекам устаревшее оружие по грабительским ценам, они, возможно, лучше бы относились ко мне, уважали меня и считали добропорядочным человеком.

В каждой забегаловке