Все не так закончилось - Рошель Вайнштейн

чей-то голос.

Рядом со мной проплыла мама, ее знакомый запах защекотал мне нос, как вдруг я увидела, как в ресторан с великолепной блондинкой, той, что была на интервью, вошел… Филипп. Моим первым порывом было спрятаться. Или, по крайней мере, спрятать куда-нибудь Даниэля. Я наблюдала за тем, как он непринужденным жестом предложил блондинке сесть, и как официанты обращались с ним, как с кем-то важным. Они столпились возле его столика, а Филипп, как и ожидалось, не обращал на это ни малейшего внимания.

Я открыла рот от изумления, затем попыталась снова обратить внимание на Даниэля, но мне это не удалось. Все мое тело кричало Филиппу: «Ты чувствуешь, что я здесь?».

Мама и Даниэль были увлечены разговором о пылесосе, который она подумывала купить.

– Почему ты такая тихая, Шарлотта? – спросила мама, приобнимая меня.

– Извини, – сказала я. – Я просто устала.

– Ты уверена, дорогая?

Я сжала ее руку, и она сжала мою в ответ.

– Вы двое так похожи, – произнес Даниэль.

Мы придвинулись ближе, и он сделал снимок на свой телефон.

– Спасибо, что пригласили меня, – сказал Даниэль. – Приятно отмечать праздник здесь вместе с вами.

Я сделала последний глоток мартини и взглянула в сторону Филиппа. Он был увлечен блондинкой, ловящей каждое его слово, а она увлечена им.

– Поблагодари его, Шарлотта, – сказала мама, слегка подтолкнув меня.

В следующую секунду я наклонилась через стол, подставив губы для поцелуя.

Я задержалась дольше, чем следовало. Губы Даниэля оказались мягкими, а на вкус они были, как пиво, и вызывали множество в основном приятных воспоминаний. Однако мне хотелось почувствовать нечто большее – что-то необъяснимое, что заставляло бы мое сердце биться сильнее. Я отстранилась первой. Даниэль попытался удержать меня, но я была уже далеко – в другом конце зала, где я встретилась взглядом с Филиппом.

– Эти двое, – сказала она, – Благодаря вам, у меня самый счастливый день рождения.

Филипп смотрел на меня так долго, что блондинка невольно повернулась тоже. У нее были волосы, которые пружинили при каждом движении, но при этом каждая прядь оставалась на месте. Я прикоснулась к своим волосам, лежащим растрепанными светлыми волнами, в попытке создать сексуальный пляжный стиль прически, но в сравнении с ней я выглядела небрежной и словно потрепанной ветром.

Пока я была озабочена своей внешностью, Филипп приблизился к нашему столику. Блондинка мельком взглянула на свое отражение в карманном зеркальце и подправила губы. Я же сползла поглубже в свое кресло.

– Шарлотта! Какое совпадение!

Его английский акцент привлек внимание присутствующих к нашему столику, и мое лицо залилось румянцем. Я пыталась не сравнивать мальчишеские черты Даниэля с отточенным очарованием Филиппа. Даниэль был в обтягивающей и наглухо застегнутой оранжевой рубашке и коричневых вельветовых джинсах. Филипп – в серой рубашке строгого кроя и обтягивающих брюках. Полные противоположности.

Домашняя простота против европейского шика.

– Ты выглядишь великолепно, Шарлотта. Этот цвет тебе идет, – подмигнул мне Филипп.

– А кто эта прелестная юная леди? – спросил он, протянув руку к маминой руке. Обычно моя мама была той еще болтуньей, но при Филиппе она онемела.

– Филипп, познакомься с моей матерью, Кэтрин.

Они обменивались приторным восхищением до тех пор, пока мама не толкнула меня локтем:

– Шарлотта, разве ты не собираешься представить своего друга Даниэлю?

И снова она подмигнула Филиппу. Как много подмигиваний!

– Даниэль – ее кавалер.

Филипп протянул руку Даниэлю, окидывая его взглядом.

– Шарлотта мне много о тебе говорила, приятель, – сказал он, но получилось как-то неубедительно.

– Ты в порядке, Шарлотта?

Глаза Филиппа бешено скакали.

– Я в порядке.

Хотя моя мама улыбалась, я была уверена, что она совершенно сбита с толку.

– Даниэль, мама Шарлотты, пожалуйста, присоединяйтесь ко мне за моим столиком, – настаивал Филипп. – Я знаю, как Шарлотта любит хорошее вино. Позвольте мне угостить вас всех бутылкой вина.

Глаза Даниэля сузились, когда Филипп бросил взгляд на его полупустую бутылку пива.

– Это какой-то сюрприз на мой день рождения? – спросила мама, на что Филипп подхватил, что она не выглядит ни на день старше сорока девяти, а ее родинка напомнила ему о Синди Кроуфорд. Я буквально видела, как моя мама тонет, словно в зыбучих песках, у ног Филиппа.

– Пойдемте, – сказал он, подзывая официанта.

Не успела я оглянуться, как мы уже сидели в кабинке с принцем Филиппом и настоящей принцессой. Я никогда в жизни не чувствовала себя более неуместной.

Меган – так звали блондинку – была и очаровательна, и прелестна. Я обычно не называю женщин прелестными, однако все это влияние британской атмосферы превратило меня во что-то новое. Меган говорила с таким же выразительным британским акцентом, что и Филипп, и я легко вообразила, что история их отношений началась в далеких замках Лондона или Шотландии. Я рассмеялась, чтобы выкинуть эту картинку из головы, и Филипп вопросительно посмотрел на меня. Ладонь Даниэля меж тем лежала на моем плече и жгла его.

– Ты не говорила мне, что у твоей мамы сегодня день рождения, – сказал Филипп.

Меган была доброжелательной и веселой, взгляд ее блестящих голубых глаз оценивал меня, но она делала это вовсе ненавязчиво. Она завела с мамой разговор о ее брошке, семейной реликвии, а когда Даниэль спросил, откуда мы с Филиппом знаем друг друга, Меган выпалила:

– Они познакомились на Юнайтед.

Даниэль убрал руку.

– Это сайт знакомств?

Мне было жаль Даниэля, но еще более виноватой я чувствовала себя за то, что собиралась сделать. Наши отношения не работали. Они бы никогда не сработали, и уж точно тогда, когда такие мужчины, как Филипп, были рядом и напоминали о том, что мне было нужно больше всего. Но почему Меган не замечала этого? И не слишком ли много выпила моя мама?

Филипп выглядел неподдельно обеспокоенным за Даниэля.

– Это авиакомпания, мой друг. Юнайтед Эирлайнс. Мы познакомились на взлетной площадке, в Майами.

Рука Даниэля вернулась обратно, хотя я чувствовала, как все мое тело желало уклониться от его объятий.

Меган поднесла к губам бокал вина и сделала глоток:

– Я слышала, что моего брата чуть не высадили из самолета.

Я превратилась вся во внимание.

– Филипп – твой брат?

– А кто же еще? – она встряхнула волосами.

Филипп рассмеялся.

– Американцы любят соревнования, Меган. Им нравится желать того, чем они не могут обладать.

– О чем речь? – спросила мама.

– Ни о чем, – ответила я, накрыв ее руки своими.

Напоминание о нашем разговоре пронзило мою кожу, и меня окатило волной жара. Вне всяких сомнений, нас тянуло друг к другу. О таком можно прочесть в книгах – неосязаемый всплеск эмоций,