Забери нас - Дарья Шевченко

class="empty-line"/>

Пока я несла тест, лист бумаги в моих руках трясся как на ветру. Дрожь не унималась, а даже усилилась по мере моего приближения к учительскому столу. Сердце выпрыгивало из груди и, казалось, что время замедлилось. Я положила лист прямо перед ним, чтобы он прочел запись. Отец сразу заметил ее, перевернул тест и отложил в сторону от остальных.

Он посмотрел на меня. От этого взгляда к горлу подкатил ком. На стол упало несколько соленых капель. Я пыталась сдерживать слезы, из-за чего лицо было красным и напряженным. Щеки горели, пробегали небольшие судороги. Так рядом. Так близко.

Я вернулась на место. Внезапно меня осенило: что делать с прослушкой?! Да, он оставит меня, чтобы «обсудить результаты теста». Я расскажу, что со мной случилось. Но ведь это все пишется! В любой момент может услышать Стас! Как быть? Отключить телефон? Он увидит, что зарядка была полная и скажет, что я мелкая лгунья. Может быть, случайно отключился? Но в это он еще больше не поверит, и я снова буду убегать от него на мороз. А может…

Тут прозвенел звонок. Все внутри поледенело. «Злоебучая прослушка…» – только вертелось в голове.

– Сдаем тесты, ребята. Увидимся завтра с вами на занятиях. Ах, да, Янбулатова Евгения кто у нас?

– Я, – голос сорвался на фальцет.

– Задержись ненадолго, у меня есть к тебе вопросы по твоему тесту.

Все разошлись быстро. Большая перемена – время идти на завтрак. Во время урока была настоящая желудочная «симфония». Все это время я качалась на стуле в ожидании, когда все разойдутся. И тут меня вновь осенило. Пришло чудесное, но до глупости простое решение.

Совершенно «случайно» телефон шлепнулся прямо под ножку стула. Ох, вот это неожиданность!

– Ой! – нарочито громко вырвалось у меня и, что есть силы, я опустила ножку стула на телефон. И не раз. Я поднимала и приземляла ее. Под весом моего измученного домашней тиранией тела и под воздействием поступательной силы он хрустел и деформировался.

Подняв глаза, я увидела, что отец успел закрыть дверь класса и с удивлением смотрел на меня. Я позволила слезам прыснуть фонтанами и бросилась к нему.

– Папа!

Мгновение, и я попала в теплые уютные объятия отца, которые напомнили мне о детстве. И вот, я снова дома. Я снова там, где меня любят. Там, где нет страха и паранойи. Там, где хорошо.

– Папа, папочка, я так скучала! Мне так тебя не хватало!

– Женечка, я и не знал, что… Господи, я так рад, что ты здесь! Я и не надеялся тебя больше увидеть. Но ты здесь, Женя, ты здесь! Как же я рад тебя видеть.

Я разрыдалась еще сильнее. Помню странное чувство из детства, когда я переживала неудачу или не могла самостоятельно справить с проблемой. Папа приходил мне на помощь. Оглядываясь назад, на ту, казалось бы, неразрешимую проблему, я начинала плакать еще сильнее, несмотря на то, что все стало хорошо.

То же самое я испытывала сейчас. Папа пытался меня успокоить, но эмоции, что так долго копились, хлынули наружу. Дамба, сдерживающая их, прорвалась. В ней сейчас не было нужды.

Не осознавая происходящее, я подняла глаза на отца:

– Папа, забери нас!

Его лицо приобрело еще более обеспокоенное выражение с тенью замешательства. Он не мог найти, что ответить мне. Я видела это. Его можно понять: когда ты впервые за 6 лет видишь своего ребенка, который сразу же просит забрать его, мало кто сразу скажет однозначное «да».

Я решила выложить все разом.

– Папа, он бьет нас, он ненавидит меня. Это Стас, наш отчим. Просто посмотри на меня. Я отошла и подняла рубашку до бюстгалтера, оголив худой живот. Он был разноцветным – какие-то синяки были свежие, какие-то уже заживали. Я хотела убедить его в своих словам, и я увидела, что он мне верит. В его глазах бушевал ужас от увиденного, заискрилась ненависть.

– Еще на ногах есть синяки. Свежие. Пару дней назад он избил нас с Костиком.

Он молча смотрел сквозь меня. На секунду мне стало страшно. А вдруг это все бессмысленно? Кому захочется брать на себя такую проблему? Связываться с этим тираном…

– Папа?

– Как долго это продолжается? – сухо спросил он. Я не знаю, как реагировать на этот тон.

– Почти 5 лет.

– Кто еще знает об этом?

– Мало кто. Мама, разумеется, знает. Еще Дарина… моя подруга. Я боялась об этом рассказывать. Он постоянно угрожает мне. Я боюсь расправы.

– Почему ты не обратилась в полицию?

– Я обратилась не так давно, несколько дней назад. Но ничего им не рассказала. Стас убедил меня, что жизнь превратится в сущий ад без того, что у меня есть сейчас.

Папа молчал и смотрел куда-то в сторону. В голове царило паранойидальное опасение: что, если он не сможет помочь нам? Хуже того, а если об этом разговоре узнает Стас? Тогда мне точно не жить. Он посадит меня на домашнее обучение, сломав мне шею. Сбросит с лестницы и скажет, что «бедняжка сама расшиблась». Или отвезет к ближайшей речке, привяжет к ногам булыжники и отправит к праотцам. Может быть, и вовсе не нужно было заводить весь этот разговор?

– Я специально разбила телефон. В нем стоит «прослушка». А фитнес-трекер фиксирует местоположение.

– Этот выродок не зря боится за свою шкуру…

– Именно. Он боится, что мы кому-нибудь проболтаемся о том, что происходит дома. «Туки-туки». Сегодня он уехал в командировку, в область. Послезавтра должен вернуться. Я уверена, что он будет слушать то, что происходило эти дни в школе. Или скажет это сделать матери.

Отец ходил из одного конца класса в другой, размышляя. Мне было боязно прерывать эти размышления. Я старалась даже не дышать. Не знаю почему. Казалось, один случайный звук – и он снова уйдет из моей жизни, на этот раз навсегда.

Но тут он остановился:

– Я забираю вас с Костей к себе, – решил отец, – а сейчас мы поедем в травмпункт, снимать побои. Подтяну туда дядю Мишу. Помнишь его? Брат мой старший. Он теперь «большая шишка» в областной прокуратуре. Пришьет так, что мало не покажется. Откроем дело на этого ублюдка, не откладывая в долгий ящик.

– А если он узнает? Мне и так сегодня достанется за разбитый телефон… Но если он узнает, что я «застучала» его, он просто убьет меня, и все. Откупится от кого надо и…

– Нет,