Крестный отец - Марио Пьюзо

Движением руки дон Корлеоне как бы отмахнул весь этот бред. Среди людей со здравым смыслом такой деловой вопрос всегда можно уладить. Он мягко похлопал своего крестника по плечу:

– Ты в отчаянии. Думаешь, никого уже не интересуешь. Потерял в весе. Много пьешь, а? Не спишь и принимаешь снотворное?

Дон неодобрительно покачал головой.

– Теперь я хочу, чтобы ты исполнил мой приказ, – сказал он. – Я хочу, чтобы ты на месяц остался в этом доме. Я хочу, чтобы ты хорошо питался, отдыхал и много спал. Я хочу, чтобы ты меня всюду сопровождал и тогда, быть может, ты чему-нибудь научишься у своего крестного, который собирается помочь тебе в твоих делах в Голливуде. Но без пения, без пьянок и без женщин. В конце месяца сможешь вернуться в Голливуд, и мыльный пузырь, этот великий человек, даст тебе работу, о которой мы говорили. Договорились?

Джонни Фонтена не верилось, что дон обладает таким могуществом. Но ведь крестный отец никогда не давал пустых обещаний.

– Этот парень – личный друг Эдгара Гувера, – сказал Джонни. – Против него нельзя даже голос поднять.

– Он деловой человек, – нежно и мягко произнес дон. – Я предложу ему сделку, от которой он отказаться не сможет.

– Слишком поздно, – сказал Джонни. – Контракты уже подписаны, и он приступает к съемкам через неделю. Это невозможно.

Дон Корлеоне сказал:

– Возвращайся к гостям. Друзья ждут тебя. Остальное предоставь мне.

И он вытолкал Джонни Фонтена из комнаты.

Хаген сидел за письменным столом и составлял списки. Дон глубоко вздохнул и спросил:

– Еще что-нибудь?

– Невозможно уже отказывать Солоццо. На этой неделе тебе придется с ним встретиться.

Хаген держал ручку над блокнотом. Дон пожал плечами:

– Теперь, когда свадьба позади, я к его услугам в любое время.

Этот ответ говорил Хагену о том, что Виргилию Солоццо будет отказано.

Хаген осторожно заметил:

– Приказать Клеменца привести в дом нескольких человек?

Дон был поражен:

– Для чего? Я не ответил перед свадьбой, потому что в такой великий день не должно быть ни облачка. Кроме того, я хотел заранее знать, о чем он собирается говорить. Теперь это известно. Он предлагает нам позорное соглашение.

Хаген спросил:

– Значит, ты отказываешься?

И когда дон утвердительно кивнул головой, Хаген добавил:

– Я считаю, что этот вопрос мы должны обсудить всей семьей и лишь потом дать ответ.

Дон улыбнулся:

– Ты так считаешь? Хорошо. Мы это обсудим. После твоего возвращения из Калифорнии. Я хочу, чтобы ты завтра полетел туда и уладил дела Джонни. Встретишься с этим мыльным пузырем из кино. Скажи Солоццо, что встречусь с ним после твоего возвращения из Калифорнии. Еще что-нибудь?

Хаген произнес официальным тоном:

– Звонили из больницы. Советник Абандандо умирает, он не протянет до конца ночи. Его семье предложили придти и ждать.

Хаген исполнял обязанности советника уже год, с тех пор, как рак приковал Дженко Абандандо к больничной койке. Теперь он ждал от дона нескольких слов о том, что должность остается за ним. Все было против него. Согласно традиции, столь высокий пост мог получить лишь чистокровный итальянец. Даже из-за того, что он временно исполнял эту должность, было немало неприятностей. Кроме того, ему всего тридцать пять лет и недостает опыта и хитрости.

Но поведение дона обнадеживало. Он спросил:

– Когда уезжают моя дочь с мужем?

Хаген взглянул на часы:

– Через несколько минут они разрежут торт и еще через полчаса уедут.

Он что-то вспомнил:

– Да, жених получит что-то важное в семье?

Реакция дона была неожиданно бурной:

– Никогда! – Дон ударил по столу ребром ладони. – Никогда! Дай ему что-нибудь, чтобы зарабатывал на жизнь, но не смей намекать ему на семейное дело. Передай это остальным: Сонни, Фредо и Клеменца.

Дон отдышался и продолжал:

– Скажи сыновьям, всем троим, что они поедут со мной в больницу навестить Дженко. Я хочу, чтобы они отдали ему последний долг. Скажи Фредо, чтобы взял большой автомобиль, и спроси Джонни, не согласится ли он поехать с нами. – Он видел, что Хаген смотрит на него вопросительно. – Я хочу, чтобы ты поехал в Калифорнию этой ночью. У тебя не будет времени навестить Дженко, но не уезжай, пока я не вернусь из больницы и не переговорю с тобой. Понял?

– Понял, – ответил Хаген. – К которому часу Фред должен приготовить машину?

– Как только гости разойдутся, мы поедем, – ответил дон Корлеоне. – Дженко будет ждать меня.

– Звонил сенатор, – сказал Хаген. – Извинился, что не пришел, но надеется, что ты поймешь. Он имеет, наверное, в виду тех парней из ФБР, что записывали номера машин. Свой подарок он прислал с нарочным.

Дон кивнул. Он не счел нужным заметить, что сам предупредил сенатора и предложил ему не приходить.

– А подарок-то хоть красивый?

Хаген скорчил гримасу, которая должна была обозначать «да» и которая была слишком итальянской для ирландского лица Хагена.

– Старинные монеты, очень дорогие. Дети смогут продать их за десять тысяч долларов. Сенатор потратил массу времени, чтобы достать подходящую вещь. Для людей подобного сорта это поважнее цены.

Дон Корлеоне не скрывал своего удовольствия по поводу того, что такой важный человек, как сенатор, счел нужным выразить свое уважение к нему. Сенатор, подобно Луке Брази, был одним из столпов, на которых покоилось могущество дона, и своим подарком он как бы еще раз присягнул ему.

Когда Джонни Фонтена появился в саду, Кей Адамс сразу узнала его. Она была очень удивлена:

– Ты никогда не говорил, что твоя семья знакома с Джонни Фонтена. Теперь я уж точно выйду за тебя замуж.

– Хочешь познакомиться с ним? – спросил Майкл.

– Не сейчас. – Она вздохнула. – Три года я была влюблена в него. Всякий раз, когда он пел в Капитолии, я приезжала в Нью-Йорк и визжала вместе со всеми. Он был великолепен.

– Хорошо, встретимся с ним позже, – сказал Майкл.

Когда Джонни кончил петь и вместе с доном Корлеоне исчез в доме, Кей спросила с насмешкой:

– Уж не скажешь ли ты, что такая звезда экрана, как Джонни Фонтена, тоже обращается за помощью к твоему отцу?

– Он крестник моего отца, – сказал Майкл, – и без отца он, возможно, не стал бы звездой экрана.

Кей Адамс засмеялась:

– Это звучит, как еще одна история.

– Эту историю я не могу рассказать, – покачал головой Майкл.

– Можешь положиться на меня, – успокоила его Кей.

Он рассказал ей всю историю без прикрас. Он ничего не объяснял, заметил только, что восемь лет назад отец его был более нетерпелив и раз речь шла о его крестнике, считал это делом своей чести.

Восемь лет назад Джонни Фонтена выступил с популярным танцевальным ансамблем и добился колоссального успеха. Но, к несчастью, Лес Халли, дирижер и руководитель ансамбля, личность известная в мире искусства, подписал с Джонни контракт на пять лет. Так было принято. Лес Халли мог теперь сдавать Джонни напрокат и загребать при этом деньги обеими руками.

Дон Корлеоне вступил с ним личные переговоры. Он предложил Лесу Халли двадцать тысяч долларов за освобождение Джонни от обязательств по контракту. Халли хотел оставлять себе всего пять процентов доходов Джонни, – это позабавило дона Корлеоне, и он понизил свое предложение с двадцати до десяти тысяч долларов. Лес Халли отказался.

Назавтра дон Корлеоне лично заявился к дирижеру. Он прихватил с собой двух самых верных друзей – Дженко Абандандо, который был его личным секретарем и советником, и Луку Брази. Без посторонних свидетелей дон Корлеоне уговорил Леса подписаться под документом, согласно которому он отказывается от всех прав относительно Джонни Фонтена за чек в десять тысяч долларов. Дон Корлеоне просто приставил свой автоматический пистолет ко лбу дирижера и самым серьезным тоном предупредил, что если он не подпишет, ровно через минуту его мозг окажется на документе. Лес Халли подписал. Дон Корлеоне сунул пистолет в карман и дал дирижеру чек. Джонни Фонтена продолжал выступать и скоро стал самой большой сенсацией. Он поставил в Голливуде несколько оперетт, которые принесли ему целое состояние. Его пластинки издавались миллионными тиражами. Потом он развелся с женой, оставил двух дочерей и женился на самой знаменитой кинозвезде. Очень скоро он убедился в том, что она «шлюха». Он запил, стал играть в карты, бегал за женщинами. Он потерял голос. К его пластинкам потеряли интерес, и студия не возобновила с ним контракт. И вот теперь он вернулся к своему крестному.

Кей Адамс задумчиво спросила:

– А тебе не кажется, что ты завидуешь своему отцу? Все, что ты рассказал о нем, говорит о том, что он помогает людям. Он наверняка очень добрый человек. – Она криво усмехнулась. – Разумеется, методы его не совсем законны.

Майкл вздохнул:

– Мне не хотелось бы этого говорить, но все-таки скажу. Ты, наверное, знаешь, что исследователи Арктики оставляют под снегом запасы пищи на случай, если она им понадобится на обратном пути? То же и с добрыми делами, которые творит отец. В один прекрасный день он явится к каждому из этих людей и потребует возвращения долга.