Позывные — «02» - Кудрат Эргашев

Сомнения, сомнения и еще раз сомнения… Разрешить их в известной мере могла поездка в Ригу. Можно, конечно, поручить выяснение рижским коллегам, но лучше, если это сделает тот, кто знает все тонкости дела. И на следующий день, с разрешения начальства, Туйчиев вылетел в Ригу.

Глава вторая

Дверь кабинета завуча школы Нины Васильевны Волынской приоткрылась, и в нее просунулась вихрастая голова Славки.

— Нина Васильевна, вы меня вызывали?

Не поднимая головы от классных журналов, завуч утвердительно кивнула.

— Заходите, Лазарев, садитесь, — строго произнесла она.

Славка уселся на краешек стула, дальний от стола, и выжидающе посмотрел на Нину Васильевну.

Завуч отодвинула от себя журналы, сняла очки, и тут Славка впервые обратил внимание, какие у Нины Васильевны добрые, усталые глаза, и ему вдруг стало как-то не по себе. Его охватило чувство неловкости: сколько беспокойства причиняет он этой седеющей, некрасивой женщине, которая к нему всегда относилась с пониманием.

— Расскажите, Лазарев, что за инцидент произошел у вас на уроке литературы?

— Нина Васильевна, очень прошу, не надо меня на «вы» называть. — Он растянуто-певуче произнес слово «очень», и было в нем столько непосредственности, что Нина Васильевна, продолжая сохранять строгость, слегка улыбнулась.

— Хорошо, Слава. Я слушаю тебя.

— Честное слово, я ни в чем не виноват… — Славка заговорил быстро, а выражение его лица было таким, что тот, кто не знал его, сразу бы поверил ему. Но Нина Васильевна слушала его, подперев рукой подбородок, и весь ее вид ясно свидетельствовал: ей хорошо известно, что последует за Славкиным честным словом.

— Понимаете, это все проклятый генетический код, доставшийся мне от предков, — он показал рукой на грудь, призывая посмотреть и убедиться: именно там и заключен этот код. — Я бессилен что-либо изменить. На литературе я выполнял лишь заложенную во мне программу, — сокрушенно развел он руками.

— Ох, Слава, Слава… — укоризненно покачала завуч головой.

— Нет, Нина Васильевна, правда. Я даже пытаюсь расшифровать его, надо же управлять собой, но пока безуспешно, — на полном серьезе закончил он и виновато опустил голову.

Славка нравился Нине Васильевне, и новое ЧП с Лазаревым, ее искренне расстроило. Елена Павловна пожаловалась, что Лазарев в присутствии всего класса нагрубил ей, и требовала принять, наконец, к нему самые строгие меры.

— Понимаете, Нина Васильевна, просто я поблагодарил Елену Павловну, — начал Славка на предложение завуча рассказать, как было дело. — В общем, я встал и сказал: «Елена Павловна, большое вам спасибо за замечательную нотацию, которую вы нам сейчас прочитали. Теперь нам хочется жить и учиться еще лучше!»

Нина Васильевна внимательно и строго посмотрела на мальчика и тихо спросила:

— Тебе не стыдно, Слава?

И оттого, что она не распекала его, не кричала, не грозила, а просто по-матерински обратилась к нему, Славке стало не по себе. Он смущенно опустил голову.

— Я извинюсь, Нина Васильевна… в присутствии всего класса…

Он поднял глаза, и Нина Васильевна увидела в них раскаяние.

* * *

Остроносый парень с бледным строгим лицом вопросительно смотрел на стоявшего у порога Туйчиева.

— Вы случайно не ошиблись дверью? — насмешливо спросил он.

— Да вроде нет. Ведь ваша фамилия Галеев? — Арслан протянул удостоверение. — У меня к вам несколько вопросов, Рашид.

— Проходите, пожалуйста, — пожал плечами Галеев.

Да, он ждет Люцию, она написала, что приедет на каникулы, после того как он пригласил ее в Ригу. Рашид долго, но безуспешно бродил по комнате в поисках письма Калетдиновой. Познакомился с ней в прошлом году, когда две недели гостил у родственников. Ведь Люция тоже родственница ему, правда, не самая близкая. Они подружились. Знает ли он дату ее рождения? Конечно, 13 января. Нет, в этом году не ездил к ней. Впрочем, этот вопрос Туйчиев задал для формы: сборщик завода ВЭФ Галеев тринадцатого января находился на работе, такую справку дали ему в отделе кадров. Нет, никто из его знакомых не ездил в город, где живет Люция, и никакого подарка для нее он никому не передавал. Впрочем, подарок ко дню ее рождения он приготовил и вручит его Люции, как только она приедет. Рашид вынул из письменного стола кулон с янтарем неправильной формы. Есть ли у него магнитофон? Разумеется. Вот он. Записи разные, в основном хоровое пение. Гайдн? Нет, этот композитор вне сферы его интересов. В день их знакомства Люция пришла к родственникам одна, никакого мужчины с ней не было.

— Постойте! Я, кажется, знаю, где она сейчас может быть! — Рашид хлопнул себя по лбу. — Вот дубина! Конечно. Она в Москве.

Арслан насторожился.

— Почему в Москве?

— Приписка была в письме: приеду в Ригу через Москву. — Галеев говорил медленно, пытаясь вспомнить текст поточнее. — В общем, написано было, что родственник близкий объявился в Москве, хотя, может, и однофамилец. Точно так. И слово «родственник» почему-то в кавычках. Вроде мать ее перед смертью о нем рассказала.

— Может, поищете еще раз? — попросил Арслан, которого очень заинтересовали эти новые сведения.

Рашид снова обшарил все углы, порылся в столе, тряс книги, потом виновато развел руками.

— Что ж, большое спасибо, — сказал на прощание Туйчиев. — Вот мой адрес, дайте, пожалуйста, телеграмму, если Люция приедет.

Москва встретила Арслана тридцатиградусным морозом. Он закоченел сразу и основательно. «Пижон, — потирая уши, выругался он, вспомнив, как тайком от жены в последнюю минуту вынул из портфеля теплую шапку и джемпер и сунул их в шкаф, — так мне и надо, хотя кто знал, что надо будет заезжать в Москву? Интересно, сколько здесь Калетдиновых?»

Калетдинов Мухамет Анварович, 1920 года рождения… Один однофамилец на всю Москву! Настоящая удача! Арслан так обрадовался, как будто нашел Люцию. Он даже не пообедал и сразу спустился в метро на площади Свердлова, доехал до Сокольников, пересел на автобус и через час стоял у небольшого домика на окраине города. Стучать пришлось долго. Наконец во дворе раздались шаги. С минуту его изучали через щель в калитке, и он стойко перенес эту неприятную процедуру.

— Кого надо? — раздался наконец низкий баритон.

— Калетдинов здесь живет?

— Ну и что?

— Да вы откройте. Я от Зуфара Калетдинова, вашего родственника.

— У меня нет никакого родственника. — Хозяина, по-видимому, вполне устраивало вести диалог через закрытую дверь.

— Это касается вашей племянницы Люции.

Туйчиеву показалось, что он не успел произнести последние слова, как калитка широко распахнулась.

«А он старовато выглядит для своих лет», — подумал Арслан, окидывая взглядом полного приземистого мужчину в потертой душегрейке, надетой на клетчатую рубашку: Они прошли по узенькой асфальтированной дорожке в дом.

В низкой комнате пахло хвоей. Из рамки, висевшей у окна, на Арслана глянули большие удивленные глаза девушки.

«До чего похожа на дядю. Одно лицо», — подумал он и сел на предложенную хозяином скрипучую табуретку. Калетдинов примостился на краю дивана и молча сверлил глазами непрошеного гостя.

Арслан протянул удостоверение.

— Дело у меня к вам, Мухамет Анварович… У вас есть племянница?

— Случилось что? — голос хозяина задрожал.

Арслан вспомнил: точно такой вопрос задал Зуфар Калетдинов, даже интонации были одинаковы.

— Успокойтесь, ничего с ней не произошло. По нашим данным, во всяком случае, — не совсем уверенно закончил Туйчиев. — Вы ее видели?

Калетдинов не ответил. Он встал, подошел к окну, поправил занавеску, вернулся к дивану, сел, прикрыв рукой глаза.

Туйчиев терпеливо ждал, не нарушая затянувшейся паузы.

— Нет у меня никакой племянницы, — хрипло выдавил наконец Мухамет Анварович.

Арслан удивленно поднял брови.

— Вы никак от всех родственников отреклись? Сначала от брата, теперь от племянницы отказываетесь…

— Брат есть, слукавил я, — тихо сказал он. — А племянницы нет, это точно.

— Кем же доводится вам Люция?

— Дочь она мне… Дочь.

— Та-ак, — протяжно выдохнул Туйчиев. Теперь ему стало понятно, о чем перед смертью говорила мать Люции своей дочери.

— Что же все-таки случилось с ней?

— Ничего серьезного. Мы просто хотим уточнить у нее кое-что, а она уехала куда-то на каникулы. Думали, может, у вас.

Они помолчали. Арслан пытался поглубже запрятать удивление и чувствовал себя неловко, задев что-то глубоко личное в жизни этого человека. Значит, ему невдомек, что дочь собиралась к нему. Хозяин, нагнув голову, водил пальцем по дивану. Потом посмотрел на гостя и, не дожидаясь расспросов, заговорил.