Слепые солдаты - Александр Бушков

– Нет, – сказал патриций. – Видите ли… Обеспечение, конечно, неплохое, но слишком уж велики суммы, которые пошли на долгий займ. Банкиры не любят слишком долгих займов, а уж когда речь идет о таких деньгах… Слишком много времени прошло бы, прежде чем деньги стали бы возвращаться, не говоря уж об извлечении прибыли. Земли еще нужно осваивать, леса – рубить и вывозить древесину, рудники – разрабатывать, восстанавливать… Есть банкирские дома, которых устраивают долгие займы… Но не меня.

– Ну вот, кое-что проясняется, – сказал Сварог. – И все вовлеченные в заговор собратья по ремеслу, конечно, из тех, кто рассуждает точно так же?

– Разумеется. К тем, кого это устраивало, не было смысла обращаться.

Сварог пытливо уставился на него:

– И это что, единственный мотив?

У него осталось впечатление, что патриций помедлил оттого, что собирался солгать, – но, видимо, тут же вспомнил, что со Сварогом такие номера откалывать бессмысленно.

– Нет, – сказал он наконец. – Простите за прямоту, но вы перестали быть для нас нужным.

– Ах, вот оно что… – Сварог усмехнулся. – Великого Кракена больше нет, Багряной Звезды – тоже, все нужные вам привилегии вы от меня получили, на Сильвану влезли… В самом деле, зачем вам теперь я… Это все? Или есть ее что-то?

Ровным голосом, словно читал лекцию, патриций продолжал:

– Впервые за тысячи лет создалась уникальнейшая ситуация. Ни в Снольдере, ни в Ронеро, ни в Харуме, ни в Глане нет прямых наследников престолов. Точнее, осталась одна-единственная Старая Матушка, но это… – он вновь покривил губы, – это, в конце концов, не столь уж серьезная проблема… Если бы с вами и с ней приключилась какая-нибудь неприятность… Нигде нет прямых наследников с железными, неоспоримыми, юридически безупречными правами на престол. Только незаконные отпрыски вроде Арталетты и далекая родня прежних монархов…

– Достаточно, – сказал Сварог. – Я прекрасно понял. Повсюду хаос, повсюду начинаются войны меж претендентами на престол, Горрот и Лоран, конечно же, моментально вступают в игру, пытаясь захватить все, что удастся… Это, пожалуй, на годы. На долгие годы. И повсюду – вы. Согласно старинным установлениям, неприкосновенные для всех воюющих сторон. Вы продаете оружие всем и каждому, ссужаете деньги, пусть даже долгие, давите конкурентов – те банкирские дома в четырех странах, что для вас сейчас пусть и не опасные, но все же конкуренты, – получаете массу прибыли и выгод… По сути, подгребаете под себя континент… – он покрутил головой не без некоторого восхищения. – Неплохой план…

– И вполне выполнимый, – бесстрастно сказал патриций. – Если бы не ваше везение… – губы снова покривились. – Возможно, король Сварог, вы и считаете нас какими-то чудовищами, всел енскими злодеями, подлецами, каких свет не видел… Но это ваша точка зрения, человека с другой стороны. Для нас подобное – образ жизни. Мы так живем тысячи лет. Цель банкира – извлекать прибыль. Всегда. Везде. Из всего, что возможно. И не плестись в хвосте событий, а самим создавать ситуации, когда прибыль может оказаться весьма достойной. Такова истина. Вы, наверное, меня ненавидите?

– Честное слово, нет, – усмехнулся Сварог. – По очень простой причине: у меня есть немало гораздо более серьезных объектов для ненависти. А вы… Ну, по большому счету, дело житейское. Банкиры, стервятники, заговоры, своя жизненная философия… Некогда мне тратить на вас ненависть. Тем более что вы проиграли начисто, а я, соответственно, выиграл немало… – он продолжал жестче, напористее: – А посему оставим эту праздную болтовню и перейдем к делам конкретным. Ваш сын знал далеко не все. Зато вы знаете все и всех. О чем должны рассказать вплоть до мельчайших деталей, сами понимаете. Вопрос только в том, как будет проходить наша откровенная беседа: здесь же, в этой комнате, или в пыточных подвалах? Проявите то же здравомыслие, что ваш сын, или вас придется убеждать?

– Здесь, – почти не промедлив, сказал патриций. – Я не переношу боли, даже самой легкой. Что ж, все рухнуло, остается только избежать пыток… – он поднял на Сварога глаза, которые сейчас никак нельзя было назвать спокойными или бесстрастными. – Но вот потом… Когда я выложу абсолютно все? Вы же меня казните?

– Могу вас заверить, что нет, – сказал Сварог без улыбки. – Знаете, с некоторых пор я очень редко применяю смертную казнь. Потому что у меня катастрофически не хватает рабочих рук в Трех Королевствах. Конечно, есть люди, которым опасно сохранять жизнь даже на каторге. Но вы все к таковым не относитесь. Без ваших банков вы абсолютно не опасны. И не настолько еще стары, чтобы не смогли орудовать киркой и лопатой.

– Пожизненная каторга?

– Но все-таки – жизнь, – холодно усмехнулся Сварог. – Или у вас есть другие предложения? – спросил он иронически.

– Есть, – спокойно сказал патриций.

– И какое же?

– Заключение, пусть и пожизненное, но в моем собственном доме. Его нетрудно превратить в тюрьму: решетки на окнах, замуровать большинство дверей, поставить стражу. Со всеми чадами и домочадцами и достойным содержанием.

Сварог даже оторопел чуточку: это даже не наглость, это что-то другое. Он видел особняк Катората и даже пару раз бывал там: роскошная тюрьма, что уж и говорить, любой приговоренный к отсидке от такой бы не отказался…

Он спохватился и постарался придать лицу самое бесстрастное выражение – а вот Интагар, стоявший за спинкой кресла, сразу видно, все еще не мог опомниться от услышанного.

– Интересно, – сказал Сварог. – Очень интересно. Ну, с ума вы, конечно, в одночасье не сошли… Если подумать… Вы полагаете, у вас в рукаве и в самом деле есть что-то, что позволяет торговаться и выдвигать такие условия?

– Я позволю себе именно так и полагать, – сказал патриций, напряженно глядя ему в глаза.

– Ну? – почти грубо спросил Сварог.

– Я имею в виду «королевский секрет». «Королевское помилование особого рода». Насколько я знаю, эта традиция не нарушается никогда и нигде? Смягчение наказания в обмен на секрет, имеющий для короля особую важность?

– Да, все верно, – медленно сказал Сварог. – Эта традиция не нарушается нигде и никогда…

– Вот это и будет мое условие – не просто смягчение наказания, а именного наказание, о котором я вам говорил.

– Условие… – протянул Сварог. – Когда человек в вашем положении выдвигает условия – это крайне интересно. Тем более что человек вы весьма неглупый, я это на своей шкуре испытал… Говорите. Только помните, что всегда король сам, один оценивает, насколько важен секрет.

– Я знаю. И полагаюсь не столько на вашу честь, сколько на ваш ум, король Сварог… Разрешите подойти к столу и взять тот черный камень?

– Идите, – не колеблясь, кивнул Сварог.

Он не чувствовал пока что никакой опасности. Магии в том камне, он сразу определил, было не больше, чем в мусоре на улице. Даже если это какое-то неизвестное оружие, то оно может оказаться исключительно метательным и Сварогу причинить вред не в состоянии. Вот остальные…

Чуть отодвинувшись, он опустил руку в карман и сжал рубчатую рукоятку бластера. В случае чего убивать этого скота ни в коем случае нельзя, из него еще нужно выжать подробнейшие показания о заговорщиках… но таковые он превосходно может дать и оставшись без рук. Вряд ли пожилой банкир владеет оружием лучше Сварога…

Не раздумывая, он открыто вынул бластер и держал так, чтобы при опасности вмиг лишить патриция блудливых рученек. Тот покосился со вполне объяснимым легким удивлением – ну да, впервые в жизни видел бластер…

– Это такое оружие, – сказал Сварог спокойно. – Если попробуете выкинуть какой-нибудь фокус, останетесь живы… но без рук. Показания вы и в таком состоянии прекрасно сможете давать…

Патриций сказал без тени иронии, даже с некоторым одобрением:

– Вы предусмотрительны, король Сварог…

– С такими, как вы, станешь… – проворчал Сварог, держа его на мушке. – Ну?

Патриций подошел к столу. Слева и со спины к нему вплотную придвинулись молодчики Интагара – напряженные, подобравшиеся, готовые ко всему. Справа, в паре шагов, поместился Сварог, уже прикинув, как в случае поганых сюрпризов хлестнет лучом бластера, словно плетью – сверху вниз, по запястьям. Интагар встал по другую сторону стола, опустил было руку в карман, но, встретив повелительный взгляд Сварога, вынул ее пустой.

Патриций даже не стал брать камень в руки – он просто положил подушечку большого пальца в ту самую луночку, зажмурился, пошевелил губами…

Сварог видел, что у обоих сыщиков буквально челюсти отвисли. Интагар держался гораздо лучше, он-то был уже этим знаком, но все равно, изумление на его бульдожьей физиономии изобразилось несказанное. Сварог подозревал, что его собственная физиономия не являет сейчас собою образец хладнокровия.