Смерть взаймы - Надежда Фролова

опасность!

— Да, ты права, — задумчиво произнес он, — но все-таки я бы на твоем месте не стал рисковать. Парамон — слишком крупная и серьезная в криминальном мире фигура.

— Начало хорошее. Продолжай.

— Ладно, как хочешь. Зовут его Павел Николаевич, ему тридцать семь лет, из них пять провел в местах лишения. Освободился в возрасте двадцати шести лет и с тех самых пор понемногу стал добиваться авторитета, сколотил вокруг себя группу крепких парней. Официально имеет пару продуктовых магазинов, неофициально реализует через Азербайджан крупные партии наркотиков, содержит несколько казино и три «массажных» заведения, кроме того, переправляет за границу металл. В браке не состоит, официальных детей не имеет.

— Да… — протянула я, — не слабо. А ты уверен?

— В чем? — не понял он.

— В том, что это все так и есть на самом деле?

— Более чем уверен. У меня на него толстое досье. А один из эпизодов его криминальной деятельности даже зафиксирован на видеопленке. Сцена передачи товара и получения денег, сам снимал. Очень крупная партия героина.

— Давно? — заинтересовалась я.

— Да несколько месяцев назад, — ответил он неопределенно.

— И что же, до сих пор не воспользовался?

— Надя, я что похож на самоубийцу? Эта пленка — так, для коллекции, навряд ли я когда-нибудь рискну ее использовать. Ни в качестве материала для статьи, ни в качестве… ни в каком ином качестве, — не стал уточнять он.

— А что будет, если попытаться? — не унималась я.

— Что будет? Смертельный выстрел в сердце, потом контрольный — в голову, а потом уже ничего не будет, совсем ничего.

Кажется, я уже слышала раньше эти слова…

— Ты хочешь сказать, что на Парамона работает человек, который постоянно выступает в роли ликвидатора?

— Да, именно это я и хочу сказать. Только я понятия не имею, что это за человек, если тебе это интересно. Знаю только, что он стреляет из разных пистолетов, и стреляет всегда одинаково. В сердце, потом в голову — за последние три года таких убийств было семь.

Семь… Я задумалась, совершенно позабыв о том, что мой кофе безнадежно остывает. И наконец решилась.

— Послушай, Дима, продай мне эту кассету.

— Продать тебе кассету? Зачем? — не понял он сперва, но потом, сразу догадавшись, удивленно поднял вверх брови. — Да ты что, с ума сошла?

— Не знаю. Продай. Сам же говоришь, что она у тебя лежит без дела, а ведь ты сильно рисковал, когда все это записывал. Неужели не обидно, что такой труд окажется совершенно неоплаченным? — попыталась я пробить Ломова на жадность.

— Да не в этом дело! Я же тебе говорю, что с ним лучше не связываться, — горячился он. — Тебе что жить надоело?

— Не надоело, и умирать в ближайшие сорок лет я не собираюсь.

— А придется, если решишься на это дело, поверь мне.

— Поверить тебе? А тебе уже приходилось? — попыталась я перевести разговор на менее серьезный тон, однако Ломову, похоже, сейчас было не до шуток.

— Послушай, ты помнишь, в каком состоянии тогда, несколько месяцев назад, нашел меня твой… брат, кажется, или кем он там тебе приходится.

— Кузеном. Помню, Дима, такое не забывается быстро.

— Так неужели ты не понимаешь, что, если бы он меня тогда не подобрал и не отвез к тебе, меня бы уже, может быть, и в живых не было!

— Продай кассету, — не унималась я. Сколько ты за нее хочешь?

— У тебя столько нет. Черт с тобой, бери бесплатно, если тебе жизнь не дорога. Ты мой домашний номер телефона знаешь?

— Знаю, записывала.

— Позвони мне домой часов в девять вечера, не раньше. Потом приедешь ко мне и я тебе отдам кассету.

— Дима, ты прелесть!

— А ты ненормальная! — пробасил он и поднялся. — Ладно, мне пора. Ты остаешься кофе допивать?

— Да нет, он уже все равно остыл. Я лучше дома чаем согреюсь.

Распрощавшись с Ломовым, я отправилась домой, по дороге переваривая полученную информацию. Кажется, в голове у меня начинал смутно вырисовываться план действий. Несмотря на то что рискованным этот план назвать было бы слишком мягко, это было все же лучше, чем ничего.

Посмотрев на часы, я с тоской констатировала, что до девяти часов вечера осталась еще уйма времени, целых пять часов. Заскочив по дороге в магазин, я купила продуктов и пару журналов. Один из них назывался «Интерьер & дизайн», и я заспешила домой в предвкушении интересного времяпровождения.

Пять часов, оставшиеся до встречи с Ломовым, я провела исключительно плодотворно. Во-первых, я приготовила себе ужин. Причем не простой, а замысловатый. Говядина, запеченная с картофелем под итальянским сырным соусом — блюдо сложное, но удивительно вкусное, особенно в моем исполнении. Это — один из моих многочисленных фирменных рецептов, которыми я горжусь. В общем, вкусный ужин мне был обеспечен.

«Перед смертью не наешься!» — вдруг съязвил мой внутренний голос. «Не надышишься!» — поправила я его, однако пререкаться дальше не видела смысла, поэтому решила посвятить свой досуг более интересному занятию.

«Спальня: во сне и наяву», — гласил заголовок на первой странице купленного мной журнала. Теперь я была более внимательной, и в уголке каждой страницы высматривала фамилию авторов проектов. Однако на этот раз в журнале Не оказалось ни одного проекта Туманова.

С огромным удовольствием я прочитала весь журнал, от первой до последней страницы. Результатом прочтения было решение заняться обустройством своего жилища. Немедленно, сразу после того, как закончу это дело. Если останусь в живых…

Отогнав мрачные мысли, как стайку надоевших мошек, прочь, я еще полчаса повалялась на диване, вяло полистала женский журнал, который показался мне на редкость скучным, и отправилась наконец к Ломову, предварительно позвонив и убедившись в том, что он меня ждет.

* * *

Дмитрий проживал в Приволжском районе, и на этот раз дорога не отняла у меня много времени.

Дверь открыла его жена — невысокая полная блондинка. Она оказалась весьма приветливой и, видимо, не ревнивой, так как абсолютно спокойно отнеслась к тому, что неизвестная дама спустя минуту после своего появления наглым образом заперлась с ее мужем в его кабинете и не выходила оттуда почти целый час. За прошедший час она ни разу нас не потревожила — я только слышала за стеной звуки работавшей швейной машинки.

Но эти звуки меня не отвлекали. Я была полностью сосредоточена на просмотре видеокассеты — той самой, которую, согласно моему плану, вскоре должна была предъявить Парамону для того, чтобы спровоцировать его на дальнейшие действия.

На пленке, как и обещал Ломов, была четко запечатлена картина продажи крупной партии