Полководцы X-XVI вв. - В. Каргалов

Ночью, воспользовавшись непогодой, русы на ладьях незаметно проплыли по мелководью между берегом и стоящими на якорях большими византийскими кораблям» и неожиданно напали на византийские обозы. Много византийцев погибло в ночной резне, были уничтожены запасы продовольствия и оружия.

Осада явно затягивалась. Недели незаметно складывались в месяцы. Прошел июнь, на вторую половину покатился июль а над воротными башнями Доростола по-прежнему развевались русские стяги.

Император Иоанн Цимисхий не мог уйти от Доростола, это было равносильно поражению, которое могло стоить трона. А на что надеялся князь Святослав, креп ко запертый в дунайской крепости? С военной точки зрения его положение было безнадежным – византийцы явно сильнее, в кольце окружения не видно слабых мест. Если бы Святослав был только полководцем, он бы давно завязал переговоры с императором о почетной капитуляции. Но Святослав был не только полководцем, но и правителем огромной державы, вручившей ему свою судьбу и свое войско. Общая картина войны просматривалась князем несколько по-иному, чем можно было ее представить с крепостной башни Доростола. У императора Иоанна Цимисхия был слабый тыл, каждый лишний день осады увеличивал опасность мятежа соперников императора, которых было не так уж мало в Византии. Святослав ждал, когда загорится земля под ногами императора, когда ему придется думать не о войне с русами, а о спасении собственного трона. Ждал – и дождался!

Верный человек, тайком пробравшийся через византийские заставы, принес в Доростол весть о мятеже Льва Куропалата, брата убитого императора Никифора II Фоки. Чтобы Иоанн Цимисхий сам предложил мир Святославу, нужно доказать, что русское войско еще сильно и что осада Доростола может затянуться до бесконечности. А для этого следует еще раз крепко побить византийцев…

Князь Святослав догадывался, что император возлагает особые надежды на метательные машины, которые Уже приблизились к стенам города и были готовы начать свою разрушительную работу. Поэтому в полдень 19 июля, когда византийцы спали после обеда, русы неожиданно напали, изрубили и сожгли смертоносные орудия. На следующий день они снова вышли из города, теперь уже большими силами, и долго сражались на равных с катафрактами, нанеся им тяжелые потери.

Наконец наступило 22 июля, день последнего сражения под стенами Доростола. Все воины помнили призыв князя Святослава: «С храбростью предков наших и с тою мыслью, что русская сила была до сего времени непобедима, сразимся мужественно за жизнь нашу. У нас нет обычая бегством спасаться в отечество, но или жить победителями, или, совершивши знаменитые подвиги, умрем со славою!»

Войско вывел в поле сам князь Святослав. Он велел запереть городские ворота, чтобы никто из воинов не помышлял искать спасения в бегстве, а думал только победе. Русы не стали ждать наступления неприятеля, сами устремились вперед. Византийцы начали отступать и только прибытие императора Цимисхия с «бессмертными» выправило положение. Шла упорная сеча. Напрасны были фланговые рейды византийской конницы: русы несли потери, но стояли.

То, чего не сумели добиться опытные византийские полководцы, сделали стихийные силы природы. С юг надвинулись на Доростол черные грозовые тучи. Шквальный ветер ударил в лицо русским воинам, пыль ослепила их, а потом хлынули потоки косого колющего дождя. Русские трубы протрубили отступление. Воины разом повернулись, закинули щиты за спину и неторопливо двинулись обратно к Доростолу. Греки не решились преследовать непобежденного противника и беспрепятственно пропустили пехотные фаланги русов обратно в город.

Казалось бы, неудача? Погибло пятнадцать тысяч воинов… Потеряно двадцать тысяч щитов… Многие ранены и теперь не способны сражаться в полную силу… Но Святослав так не думал. Иного исхода сражения он не ждал. Разгромить оставшимися силами многотысячное, сытое и отдохнувшее войско императора Иоанна Цимисхия было невозможно. Но византийцам нанесены тяжелые потери, рассеялись последние надежды императора на скорое завершение войны. Еще немного выдержки, и Цимисхий сам запросит мира…

Так и случилось. Византийцы начали мирные переговоры. Условия были почетными. Князь Святослав соглашался сдать Доростол, уйти из Болгарии, а император обязался не только пропустить на родину его войско с оружием и добычей, но даже снабдить хлебом на дорогу. Хартия о мире была написана, и князь Святослав отправился на свидание с императором, чтобы скрепить мирный договор личной встречей. Описание этой встречи, сохранившееся в «Истории Льва Диакона», столетиями кочует по страницам исторических сочинений, потому что является единственным в своем роде: только из него потомки могли узнать о внешности князя Святослава и его поведении.

Не два облеченных властью правителя встретились на дунайском берегу, а два взаимоисключающих мира, силой обстоятельств вынужденные договариваться один с другим…

«Император Цимисхий в позлащенном вооружении, на коне, подъехал к берегу Дуная, сопровождаемый великим отрядом всадников, блестящих доспехами. Святослав приплыл по реке на скифской ладье и, сидя за веслом, греб наравне с прочими без всякого различия. Он был среднего поста, ни слишком высок, ни слишком мал; с густыми бровями, с голубыми глазами, с плоским носом; с бритою бородою и с длинными висячими усами. Голова у него была совсем голая, только на одной ее стороне висел локон волос, означающий знатность рода; шея толстая, плечи широкие и весь стан довольно стройный. Он казался мрачным и свирепым. В одном ухе у него висела золотая серьга, украшенная карбункулом, а по обеим сторонам от него – двумя жемчужинами. Одежда на нем была простая, ничем, кроме чистоты, от прочих не отличная. Поговорив немного с императором о мире, сидя на лавке, он отправился обратно. Таким образом закончилась война греков с русскими…»

Может быть, именно после этого свидания и зародилась у императора вероломная мысль расправиться со своим опасным противником, не допустить возвращения Святослава на Русь. Это могли сделать или огненосные триеры [10] херсонского стратига, если русы будут возвращаться морем, или сабли подкупленных печенегов. Однако сразу этого сделать не удалось: чтобы ввести в заблуждение византийцев, Святослав отправил в Киев воеводу Свенельда с частью войска, а сам исчез неведомо куда. Позднее стало известно, что он остался зимовать в Белобережье, на одном из островов дунайской дельты. Не только забота о собственной безопасности руководила князем Святославом. Своим присутствием у границ Болгарии он хотел ободрить и поддержать болгар, с которыми расправлялся император Иоанн Цимисхий.

А для болгар действительно наступили тяжелые времена. Восточная Болгария потеряла свою независимость. Царь Борис был низложен, ему было приказано сложить с себя царские регалии: пурпуровую шапку, вышитую золотом и жемчугом, багряную мантию и красные сандалии. Взамен утраченного трона Бориса пожаловали скромным византийским титулом магистра. Спешно переименовывались на греческий лад болгарские города. Преслава становилась отныне Иоаннополисом (в честь императора Цимисхия), Доростол – Феодорополисом (в честь жены императора). Замерла Болгария, скованная железными обручами византийских гарнизонов. Немногие осмеливались продолжать открытую борьбу с завоевателями.

Воины князя Святослава провели в Белобережье всю зиму, терпя великие лишения и голод. За мерзлую конскую голову платили по полугривне [11], варили в котлах вместо мяса ремни от щитов. Ждали воеводу Свенельда с обозом и новыми воинами, но не дождались. Весной 972 года ладьи князя Святослава направились к днепровскому устью. Совсем близкой казалась отчизна, но на днепровских порогах подстерегал судовой караван Святослава печенежский хан Куря…

Неизвестны подробности последнего боя князя Святослава. Не сохранилось кургана над его останками. Однако память народная, вечная хранительница истинно ценного, бережно донесла до потомков славное имя князя-витязя, отважного воителя за землю Русскую.

Глава вторая Владимир Мономах

Осенью 1097 года в укрепленном городке Любече на Днепре собрались шесть самых влиятельных русских князей: Святополк Киевский, Владимир Мономах Переяславский, Давид Владимнро-Волынский, Олег Черниговский, Василько Теребовльский с братом. Собрались они на «строение мира», чтобы прекратить затянувшуюся на многие годы усобицу. Не внезапное прозрение в гибельности внутренних распрей руководило князьями, сойтись вместе их заставила грозная опасность с юга.

В середине XI века, вытеснив из причерноморских степей остатки печенегов и племена торков, к русским границам вышли новые кочевники – половцы. Половецкие вежи растянулись от Волги до Дуная, половецкие «князья» (ханы) имели в своем распоряжении десятки тысяч конных воинов, быстрых и неуловимых. Византийский церковный писатель Евстафий Солунский так рассказывал об опасных соседях Руси: «В один миг половец близко, и вот уже нет его. Сделал наезд и стремглав, с полными руками, хватается за повод, понукает коня ногами и бичом и вихрем несется далее, как бы желая перегнать быструю птицу. Его еще не успели увидеть, а он уже скрылся из глаз». Количество мелких половецких набегов на русское пограничье вообще не поддается учету, а крупные походы, возглавляемые половецкими «князьями», зачастую принимали характер настоящих нашествий.