Степфордские жены - Айра Левин

Коуба приподнял голову, все еще покоившуюся на его руках, и стал рассматривать эскиз в блокноте, лежащем на колене Мацарда. Мацард перевернул страницу и посмотрел на Коуба, тот кивнул и произнес:

— Вы никогда не перестанете изумлять меня.

— Ну а мне можно взглянуть? — спросила Джоанна.

— Конечно! — воскликнул Мацард и, галантно привстав, с улыбкой протянул ей раскрытый блокнот.

Уолтер и Фрэнк тоже склонились над блокнотом.

Ее портреты, страница за страницей, а на них мелкие и точно схваченные зарисовки, льстиво приукрашенные, что обычно было свойственно работам Мацарда. Лица в фас; с поворотом на три четверти; профили; улыбающиеся и без улыбки; разговаривающие, сосредоточенно-хмурые.

— Они прекрасны, — произнес Уолтер. А Фрэнк добавил:

— Великолепно, Айк!

Клод и Херб поднялись со своих мест и, стоя позади дивана, тоже рассматривали эскизы.

Джоанна перелистывала страницы в обратном порядке.

— Это… удивительно, — сказала она. — Вот если бы они абсолютно точно соответствовали модели…

— Но так оно и есть! — прервал ее Мацард.

— Да пребудет с вами благословение Господне, — с этими словами Джоанна протянула ему блокнот, а он, положив его на колено, достал из кармана ручку. Он что-то быстро написал на листе, вырвал его из блокнота и протянул ей.

Это был один из ее портретов с головой, повернутой на три четверти, и без улыбки. Под рисунком стояла знакомая подпись прописными буквами «АЙК МАЦАРД». Джоанна показала листок Уолтеру, который, с благодарностью посмотрев на художника, произнес:

— Спасибо, Айк.

— Рад, что вам понравилось. Джоанна с улыбкой посмотрела на Мацарда.

— Спасибо, — сказала она. — Я прощаю вам то, что вы омрачили мою юность. — А потом, продолжая улыбаться, обратилась к гостям: — Кто-нибудь хочет кофе?

Кофе захотели все, кроме Клода, пожелавшего чаю.

Она пошла на кухню и положила эскиз на салфетку, лежащую поверх холодильника. Рисунок Айка Мацарда, на котором ее лицо! Можно ли было представить себе такое там, дома, когда в одиннадцать или двенадцать лет она читала мамины женские журналы? С ее стороны было довольно глупо придавать этому такое значение. Просто Мацард оказал ей любезность.

Продолжая улыбаться, Джоанна налила воды в кофеварку, включила ее в сеть, насыпала кофе в ситечко. Установила верхнюю часть, накрыла крышкой банку с молотым кофе и повернулась, чтобы идти назад в гостиную. В дверях, прислонившись плечом к косяку и скрестив на груди руки, стоял Коуба и смотрел на нее. Он выглядел очень эффектно в свитере с воротником «хомут» желтовато-зеленого цвета (специально, конечно же, подобранного под цвет глаз) и синевато-сером вельветовом костюме.

Улыбнувшись ей, он сказал:

— Мне нравится наблюдать за женщинами, когда они хлопочут по хозяйству.

— Значит, этот город создан специально для вас, — ответила она.

Она бросила ложку в раковину, убрала банку с кофе в холодильник.

Коуба все еще стоял в дверях, наблюдая за ней.

Джоанне хотелось, чтобы пришел Уолтер.

— У вас, насколько я в этом разбираюсь, нет никакого внешнего сходства с дизелем, — сказала она, наполняя чайник, чтобы приготовить Клоду чай. — Так почему вас называют Диз?

— Раньше я работал в Диснейленде, — ответил Коуба.

— Вы шутите, — рассмеялась она, отходя от раковины.

— Это истинная правда. Джоанна обернулась и посмотрела на него в упор.

— Вы что, не верите мне? — спросил он.

— Нет, — ответила она.

— Почему?

Джоанна задумалась, как бы тактичнее объяснить свое неверие.

— Так почему нет? — не унимался Коуба. — Объясните же мне.

Черт с ним, она скажет, если он так настаивает.

— Вы не производите впечатление человека, который испытывает радость оттого, что делает людей счастливыми.

Без сомнения, это был прямой намек на постоянные нападки на идею участия женщин в священной и неприкосновенной Ассоциации мужчин.

Коуба посмотрел на нее, и опять в его взгляде сквозило пренебрежение.

— Как мало вы знаете, — сказал он, улыбнулся и ушел.

— Я не проявила должного расположения к сеньору президенту, — сказала Джоанна, раздеваясь, а Уолтер добавил:

— Я тоже. Он холоден, как кусок льда. Но не будет же пребывать в этой должности пожизненно.

— Ему бы лучше заниматься чем-нибудь другим, — заметила Джоанна, — потому что иначе женщинам вообще никогда не бывать в Ассоциации. А когда перевыборы?

— Сразу после первого января.

— А чем он вообще занимается?

— Работает в «Бурхэм-Мэсси-Майкротек», на Девятом шоссе. Вместе с Клодом.

— Понятно. А как все-таки его фамилия?

— Клода? Аксхельм.

Ким вдруг начала плакать. Она вся горела, и им пришлось пробыть у ее кроватки почти до начала четвертого, измеряя температуру (поначалу она была 39,4°). Читали доктора Спока, звонили доктору Верри, клали девочке на лобик холодные повязки и растирали ее спиртом.

Бобби все-таки отыскала живую душу.

— Она, по крайней мере, не такая тупица, как все эти клуши, — звучал из трубки ее скрежещущий голос. — Ее зовут Чармиан Уимперис, и если посмотреть на нее, слегка сощурив глаза, то она похожа на Рэкуэл Уэлч.[15] Они живут на Барджес-ридж в современнейшем доме, который стоит как минимум две сотни тысяч долларов, держат служанку и садовника; а еще у них есть — только не падайте в обморок — теннисный корт.

— Что вы говорите?

— Думаю, эта новость вытащит вас из заточения. Вы приглашены на игру, а также на ужин. Я заеду за вами около половины двенадцатого.

— Сегодня? Я не смогу. Ким еще дома.

— До сих пор?

— Можно перенести встречу на среду? Или на четверг, для большей уверенности.

— На среду, — заявила Бобби тоном, не допускающим возражений. — Я согласую с ней и перезвоню вам.

Хлоп! Шлеп! Хлоп! Чармиан подавала здорово, чертовски здорово; мощные крученые мячи летали туда-сюда над сеткой. Она все время заставляла Джоанну то метаться с одной стороны поля на другую, то пятиться назад к границе поля, то мчаться вперед к сетке; ей стоило огромных усилий парировать мячи соперницы. Но уступать она не собиралась… И тут Чармиан послала мяч — не отбиваемый — в левый угол у сетки и выиграла сет и игру: шесть-три.

— О господи, ну и досталось же мне, — задыхаясь, произнесла Джоанна. — Разгромный счет! О боже!

— Давайте еще одну! — предложила Чармиан, подходя к сетке от боковой линии подачи. — Сыграем! Еще одну!

— Нет сил! Я и так завтра не смогу двинуть ни рукой, ни ногой! — Она нагнулась, чтобы поднять мяч. — Давайте, Бобби, сыграйте!

Бобби с лицом, закрытым от солнца, сидела, скрестив ноги, на траве сразу за оградительной сеткой.

— Бог с вами, — сказала она, — последний раз я играла, когда училась в колледже.

— Давайте, хоть один гейм, — не унималась Чармиан. — Джоанна, ну еще один гейм!

— Ну ладно, только один гейм! Чармиан снова выиграла.

— Вы разгромили меня, но это было здорово! — сказала Джоанна, когда они уходили с корта. — Спасибо вам!

Чармиан, вытирая концом полотенца пот со щек, ответила:

— Вам просто нужно потренироваться, только и всего. У вас отличная подача.

— Толку-то от этого.

— Вы хотите играть чаще? Все мои партнеры на сегодня — это парочка юнцов с постоянной эрекцией.

— Присылайте их ко мне, — сказала Бобби, вставая с земли.

По тропинке, обложенной по краям дерном, они пошли к дому.

— У вас прекрасный корт, — заметила Джоанна, вытирая полотенцем руки.

— Особенно если им пользоваться, — ответила Чармиан. — Раньше я играла каждый день с Джинни Фишер… вы знакомы с ней?.. Но она наводит на меня такую скуку. То ли дело с вами. Вы хотите играть со мной? Как насчет завтра?

— О, я не смогу!

Они сидели на террасе под зонтичным тентом, и служанка, худощавая седая женщина, которую звали Нетти, поставила перед ними кувшин с «Кровавой Мэри», чашку маринованных огурцов и крекеры.

— Она удивительная женщина, — сказала Чармиан. — Истинная «Германская Дева». Если я велю ей облизать мои туфли, она сделает это. А кто вы, Джоанна?

— «Американский Телец».

— Если вы ей прикажете облизать ваши туфли, она плюнет вам в глаза, — сказала Бобби. — Вы что, действительно верите во всю эту астрологическую чепуху?

— Конечно верю, — ответила Чармиан, наливая в стакан «Кровавую Мэри». — Да и вы поверите, если отнесетесь к этому без въевшихся в сознание предрассудков (Джоанна искоса посмотрела на нее: нет, это не Рэкуэл Уэлч, но что-то очень похожее). Именно поэтому Джинни Фишер наводила на меня такую скуку. Она по гороскопу Близнец, а им свойственно непостоянство. Тельцы постоянны и надежны. А этого вполне достаточно, чтобы быть хорошим партнером по теннису.