Темный прилив - Уильям Кеннеди

Эл Вестон, казалось, просвечивал ее насквозь.

— Порошочек? — спросил он сочувственно.

— Тебе какое дело?

— Мы этим не занимаемся. И тебе не советую. Выкинь это из головы.

Она была бы рада избавиться от наркотической зависимости, но лечение стоило не менее четырех тысяч баксов. Она призналась в этом Вестону.

— Пусть тебе устроят кредит, — спокойно отреагировал он. — Тысячу ты получишь от меня в долг. Остальное быстро отработаешь. Мы с этой дрянью дела не имеем.

Он был для нее добрым дядюшкой, таким, каким позже стал Вальтер Линц. Только у них обоих жало было острое, ядовитое и убивало мгновенно. Ей были нужны деньги на курс лечения. Она их получила и излечилась. Больше всего она боялась, что вернется в мир марихуаны и героина.

За три месяца службы у Вальтера Линца ее ни разу не потянуло к наркотикам. Эл и Линц спасли ее, и, если бы Синди была верующая, она бы молилась за них. Но она все-таки отчаянна их боялась. Она выплатила долг в наркологической клинике, очистила себя для будущей жизни, собиралась вернуться с покаянием к матери в Миннесоту. Последнее задание давало ей возможность заработать на пару месяцев спокойной и обеспеченной жизни.

Эл Вестон и Вальтер Линц так ласково обращаются с ней. Почему же она вздрагивает при одном лишь воспоминании о них?

Темная резиновая лента транспортера уносила серебристые кофры за таможенный занавес. Эл Вестон проследил путь ценного груза. Но только ли этим был занят Вестон? Синди не сомневалась, что Эл охраняет ее и по своим меркам оценивает каждый ее поступок.

6

Говард первым углядел долговязую фигуру Билла в толчее, царившей в аэропорту Сан-Хуана. Он сделал попытку окликнуть его, но безуспешно. Шум вокруг стоял невообразимый. Однако сработало нечто вроде телепатии, и уже через секунду Билл, словно получивший невидимый сигнал, мчался навстречу старому другу, сметая на пути все препятствия и заранее широко раскинув руки. Обнявшись, они закружились на месте — двое достаточно тяжеловесных мужчин, в прошлом форвард и защитник студенческой футбольной команды.

— Ты никогда не был в лучшей форме, Билл! — воскликнул Говард.

— А ты проломишь любую защиту! — захлебывался от восторга Билл.

Про своих женщин, оставленных где-то позади, они на эти минуты забыли. Разжав наконец объятия, они отступили на шаг и изучающе оглядели друг друга.

— В тебе ни унции жирка не то что во мне, — с грустью констатировал Говард. — Сижу в кресле и толстею с годами, как далай-лама.

Он слегка прибеднялся. За пятнадцать лет он прибавил в весе не более двадцати фунтов. При росте свыше шести футов это никак не сказывалось на его фигуре. И походка и выправка были у него вполне спортивными, густые темные волосы скрывали плешь, а жесткие рельефные черты лица не расплылись под влиянием благополучной жизни.

Билл по достоинству оценил наряд Говарда.

— Ты выглядишь как настоящий «морской волк»! Какой эксперт тебя консультировал?

— Я! — вмешалась в мужской разговор Мэрилин. Билл порывисто обнял ее и расцеловал.

Неважно, что они были едва знакомы. В такой радостный момент любые условности можно отбросить к черту. Дженни расценила эйфорию мужа иначе. Ей не понравилось, что ее муж бесцеремонно лапает сексапильную жену своего дружка по студенческой команде. Зато ей, к сожалению, понравился наряд Мэрилин — свободная блуза-сафари с множеством карманов и туго обтягивающие зад брючки. Это испортило ей настроение. По сравнению с этой со вкусом упакованной самкой Дженни выглядела одетой на средства Армии спасения.

— Ты так чудесно выглядишь, Мэрилин! — сказала Дженни.

— Если б мне иметь твою фигуру! — последовал ответ, а затем вопрос: — Как ты ее сохраняешь? У тебя есть свои секреты? Может быть, ты знаешь тайны вечной молодости?

«Вечная молодость» Дженни была похожа на засохший цветок, заложенный в семейный альбом и давно там забытый.

Мэрилин была на пять лет старше, но, когда она сняла солнечные очки, ее глаза лучезарно блеснули такой юной красотой, что Дженни сразу же почувствовала себя серой мышкой, готовой поскорее спрятаться в нору.

Косметика на лице Мэрилин почти не была заметна, потому что стоила бешеных денег, а светлые волосы клубились над головой как сияющий нимб. Здесь чувствовалась рука высокооплачиваемого профессионала.

— Почему бы вам не расслабиться в баре, пока мы с Биллом займемся билетами? — предложил Говард.

— Не рано ли для бара? — Мэрилин изобразила на лице гримаску.

— Никогда не рано выпить, если ты на отдыхе!

Говард был явно настроен веселиться всю неделю. Он подтолкнул Билла к билетной стойке.

Женщины остались одни, общей темы для разговора сначала не находилось. Поэтому они довольно долго хранили молчание, наблюдая издали, что предпримут мужчины в ситуации, когда им нужно проявить инициативу. Для Говарда каких-либо барьеров, особенно в виде веревки, протянутой между столбиками, не существовало. Он поднырнул под это смехотворное ограждение, прорезал, как меч-рыба, скопившуюся у стойки очередь и обрушился на служащего, бессмысленно перекладывающего с места на место какие-то ненужные бумажки.

Служащий поднял на него мутные глаза и попросил подождать минуту.

— Минуту я подожду, — со значением произнес Говард. Но он не хотел терять и этой минуты. — Хочешь увидеть нашу лодочку? — Будучи не в силах терпеть, Говард достал из конверта фотографии. Как будто он демонстрировал знаменитый изумруд или чек на миллион долларов — такой у него был торжествующий вид.

Цветные фото яхты, несущей полную парусную оснастку, с пенящимся буруном под форштевнем, впечатляли. У Билла перехватило дыхание от восторга.

— Красотка! — прошептал он.

— Ее назвали «Стройной девчонкой» и попали точно в яблочко! Я бы эту девчонку обнял за талию и станцевал с ней джигу. И провести ночку в постели с ней не отказался бы. Сорок пять футов в длину, а тащит на себе паруса площадью в четырнадцать сотен квадратных метров!

— Настоящая классика!

— Оценил! — обрадовался Говард. — Она и против ветра способна держать приличную скорость. Конечно, она не из молоденьких. Но это даже к лучшему. В пятидесятые годы еще помнили традиции. Ей сейчас за сорок, но ее ни разу еще не вытаскивали надолго сушиться на солнышке. Только чтобы соскрести ракушки и подкрасить.

Говард пролистал перед глазами Билла страницы рекламной брошюры.

— Смотри. Две каюты внизу одинаковые, как близняшки. Если хочешь, кинем жребий, кому какая! А можем меняться каютами или… нашим гаремом.

Говард решил, что его шутка получилась удачной. Билл внутренне с ним не согласился, но дипломатично поддержал друга.

— Ты капитан, тебе и решать, кому где спать и с кем. Главное, чтобы груз был распределен равномерно, и мы бы не опрокинулись.

Говард ободряюще хлопнул его по плечу.

— Гляди дальше, дружище! В каждой каюте умывальник. Вода есть, хотя и холодная, но пресная. Будет, чем смыть соль… и пот, если уж будем очень сильно напрягаться. Баки с пресной водой расположены под ватерлинией, где температура на восемьдесят градусов по Фаренгейту ниже, чем на поверхности. Это естественный холодильник.

Как всякий средний американец, Говард преклонялся перед божеством статистики. В цифрах, которые щедро дарила ему реклама, он черпал уверенность, что затраченные им доллары обратятся в полученное им удовольствие — ровно цент в цент минус налоги.

— Чего-нибудь не хватает? — ревниво спросил Говард.

— Это плавающий дворец Кубла-хана! Но с тобой я бы поплыл и на байдарке!

— Так мы и поступим, когда впадем в нищету.

— Я бы смог помочь тебе управлять байдаркой, но не таким адмиральским фрегатом.

— Я с ним отлично управлюсь. А если ты будешь на подхвате… как в старые времена, мы не пропадем.

Мэрилин и Дженни с трудом отыскали свободный столик на заполненной туристами веранде и заказали какие-то тропические напитки. До того, как им принесли заказ, они молчали. Каждая искала в уме тему для разговора и линию поведения с будущей спутницей по круизу. Слово, сказанное невпопад, могло с самого начала испортить столь долгожданные каникулы. Даже если они в чем-то не сойдутся во мнениях, это не так уж важно, но поссорить своих мужей, нарушить их старую дружбу, было бы непростительно. Дженни, к сожалению, не помнила, как зовут детей Мэрилин, но та обладала достаточным чутьем, чтобы вывести ее из трудного положения. Она достала из сумочки фотографии.

— Джордж и Аманда. — Она не заставила Дженни долго любоваться детскими личиками, а почти сразу же убрала фото и высказала несколько общеизвестных суждений о том, как трудно иметь дело с подростками. Мать должна удержать их от преждевременного вступления в откровенную драку за место под солнцем, уберечь от сексуальной распущенности и наркотиков.