Письма последних лет - Лев Успенский

I. Сторона фонетическая: в русском языке согласный «X» никогда не может превратиться в сочетание согласных «СК». Из «X» может при определенных условиях получиться «Ш» (слух — слышать — послушник; пух — пушнина), но с «эс-ка» звук «х» не способен альтернировать. В то же время при любых этимологических построениях ЗАКОНЫ ФОНЕТИКИ должны соблюдаться НЕУКОСНИТЕЛЬНО. При их нарушении увядают самые пышные теории.

II. Сторона историческая: спрашивается, какие это ПРИШЛЫЕ С ЗАПАДА ЛЮДИ, как Вы допускаете, стали называть МОХОВУ словосочетанием МООС-АКВА? Судя по всему, это должны были быть немцы («моос» — немецкое слово), да к тому же хорошо образованные, знавшие латынь: «аква» — слово латинское. Интересно, когда же они могли появиться на берегах Москвы?

Вы забываете, что их («немцев») массовое появление на этих берегах не могло начаться раньше XV–XVI веков, а ведь имя Москва-река упоминается уже с середины XII века, со времен Юрия Долгорукого, когда западные люди не только тут не бывали, но даже и мало слыхивали о такой реке.

Это не всё. Ведь Ваши «пришлые с Запада люди» могли явиться только к тому месту Москвы-реки, где вознесся привлекавший их торговый и военный центр. Но как раз в этом месте Москва, текущая в возвышенных и сухих берегах, никогда не могла показаться «Моос-аквой» — «болотной рекой».

В те далекие места, на границе Московской и Смоленской областей, где Москва действительно вытекает из болота и еще до сих пор именутся не Москвой, а речкой Коноплянкой, ни один иноземец тогда и не заглядывал.

Таким образом, и с историко-географической точки зрения Ваша догадка не выглядит основательной.

Не выдерживает критики и Ваше сопоставление истории этого имени с превращением, которое испытало имя Шексна — Шехонь. Если я говорил, что «X» у нас никогда не превращается в «СК», то, как раз наоборот, переход «КС» в «X» являлось законом еще в общеславянском языке, а по его следам может быть обнаружено и в древнерусском. Поэтому было вполне естественным, что ШЕХОНЬ могла в устах части русского населения превратиться в ШЕКСНУ, но было бы сенсацией, если бы имя ШЕХОНЬ перешло в имя ШЕСКОНЬ. Такого случиться не может.

Вот что я думаю по поводу Вашей этимологии гидронима (гидроним всегда старше, чем топонимы, с ним совпадающие) МОСКВА, а отсюда и названия нашей столицы.

Мне хочется на примере предостеречь Вас от чисто звуковых сближений, от установления родства между словами «по созвучиям».

По-польски «начальник» будет «начелник». Кажется несомненным, что оба эти слова, означающие одно и то же, близки, родственны друг другу: м. б., по-польски «начало» — «начело»?

На деле же это слова абсолютно разных корней. Наш НАЧАЛЬНИК действительно связан со словом «начало» (тот, кто стоит в начале иерархии), польское же НАЧЕЛНИК происходит от слова ЧЕЛО. НАЧЕЛНИК — тот, кто идет в бой «на челе войска».

Видите, как сложна работа этимолога. В случае же этимологий топонимических, где нельзя опираться на прямое значение имени, все осложняется еще существенней.

* * *

1977. V. 20

Ленинград

Многоуважаемый тов. Г.

(Своих имени-отчества Вы мне не сообщили)

Сведения о деревне Грумант, окрещенной так Волконским Николаем, дедом Льва Толстого по матери и прототипом старого князя Болконского из «Войны и мира», почерпнуты мною из очень солидного исследования В. Б. Шкловского «Лев Толстой» (серия «ЖЗЛ», изд. «Молодая гвардия»). К сожалению, у меня в данный момент нет на руках этой превосходной книги, но недели две назад я нарочно взял ее в библиотеке и, развернув на одной из 100 или 150 страниц (первых) прочитал на том месте, где автор рассказывает о предках Льва Николаевича то же самое. То есть В. Б. Шкловский подробно пишет, что дед Л. Н. Толстого Волконский Николай (согласно БСЭ — «екатерининский генерал») был архангельским губернатором, совмещая с этим и управление Шпицбергеном — Грумантом[8].

Если Вас такие сведения не устраивают (книга В. Б. Шкловского — весьма серьезная и заслуживающая доверия работа), то могу дать Вам адрес самого В. Б. Шкловского. <…> Предупреждаю только, что он на 7 лет старше меня (р. 1893) и что вполне возможно, что ответ от него очень задержится, а то он и вовсе не найдет на него времени. Но он-то, разумеется, почерпнул данные из неких архивных источников.

Допускаю в то же время, что прямого «губернатора» русского на Шпицбергене не было и что архангелогородский губернатор, так сказать, «по совместительству» (и, вероятно, на основании каких-то договорных отношений с норвежцами) ведал делами русских, проживавших на Груманте.

Вы понимаете, конечно, что для меня, автора книги об ИМЕНАХ МЕСТ, да еще рассматривающего в данном случае название не заполярного архипелага, а тульской деревни, переименованной в его честь, абсолютно безразлично, каково было во время оно реальное правовое отношение России и Шпицбергена. Для меня существенно лишь одно: по данным Шкловского, генерала, имевшего административные обязанности на этих островах, «надлежит считать крестным отцом среднерусской деревни Грумант, превращенной крестьянами в Угрюмы».

Вот все, что меня интересовало и что дало мне полнейшее право смутить Вас несколькими строчками моей книги.

Рад сообщить Вам источник, откуда мною эти данные почерпнуты, равно как и путь к установлению более глубоких родников для них.

* * *

1974. XI. 27

Ленинград

Глубокоуважаемая Т. П.

Вы — врач. Так, наверное, Вам неоднократно приходилось сталкиваться с двумя такими явлениями:

А) Несколько врачей, курируя одного пациента, порой довольно резко расходятся в диагнозе. И нередко бывает так, что лишь четвертый или пятый из них устанавливает точно, чем человек болен.

Б) С течением времени фармакологические и диетические рекомендации изменяются до прямой противоположности. <…> Когда я был ребенком, буквально каждое желудочное заболевание у нас лечили касторкой. А моих детей и внуков чаша сия уже миновала, и в 30-х годах один очень видный ленинградский педиатр, озабоченно морща лоб, сказал мне, что «неосторожный прием касторового масла может грозить большими неприятностями». Я только ухмыльнулся: по приказам врачей и родителей 1900-х годов я выхлестал за свое детство несколько литров Олей Рицини, и вот — живу!

Да что там говорить: в моем письменном столе лежат номера журнала «Нива» за 1907–1908 годы. На обложках почти каждого из них рекламируется «Validol» — превосходное, испытанное врачами средство ПРОТИВ ЖЕЛУДОЧНЫХ ЗАБОЛЕВАНИЙ. Оно представляет собой комбинированное соединение валериановой кислоты с ментолом.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});