Рейтинг любви - Ирина Голицына

Огуранов поднял измученное лицо, преданно посмотрел на радиоведущую.

– Рассказывать?

– Конечно! – подбодрила его госпожа Горная. – Вы уже поведали о себе столько мелких подробностей, что стали мне почти как родной.

Толстяк мощно вздохнул, даже заколыхались цветы в вазе, стоящей на столе.

– Дорогая Лилия Горная, я – несчастный человек – доверился всенародному артисту, словно собственной маме. Мы с ним созвонились через пару дней, и он сказал, что будет ждать меня на следующее утро в пять часов у гастронома «Пальчики оближешь». Кстати, роковое утро было как раз сегодня.

– В пять утра? – удивилась сыщица. – Для лечения, то есть для избавления от лишнего веса это слишком странное время.

– Вот именно! Но Пёсик заверил: «Ты, брат, не думай лишнего, знаешь, сколько в нашем городе желающих попасть на сеанс „найт-терапии“? Надо быть в первых рядах».

– Найт-терапия? То есть ночная терапия? – играючи перевела с английского Лилия.

– Ну, да, да, да! Найт-терапия – это ночная терапия! Лучше мне об этом не вспоминать! – досадливо уточнил Огуранов.

Лилия Горная сняла с левой ноги правую и обе ноги поджала под стул. Кто его знает, отчаявшегося рекламного агента, может, он и вправду убийца, а в гневе и отчаянии страшен, как граф Дракула? Надо быть начеку, готовой к непредсказуемым поворотам. Господи, чего ей только не приходится терпеть ради программы «Ужастик для взрослых»!

– Не хочу рассказывать, как я добирался до гастронома «Пальчики оближешь», чтобы не опоздать на свидание с Пёсиком. Ему-то что! У него машина «Тойота», а я – бедный рекламный агент, главный мой транспорт – метро и прочая надземка, – как ни в чем не бывало продолжал свой бесконечный рассказ Огуранов. – Но метро-то открывают примерно в половине шестого!.. Короче, без трех минут пять я был у гастронома, а в две минуты шестого туда прикатил Валентин Пёсик. Дальше было так тошно, так гнусно. Мы попали на сеанс «найт-терапии», они там прямо с порога злостно гипнотизируют пришедших, я подвергся чарам, заснул, как сытый слон, а когда проснулся, целители объявили мне, что в состоянии гипноза я убил сто пятнадцать человек, они, мол, не могли остановить меня, когда я крошил публику. И потребовали, если я не хочу огласки преступления, триста долларов за молчание.

– Погодите, погодите! – вскричала Лилия Горная. Она в мгновение ока забыла об осторожности, почуяв, что наконец-то вырисовывается сюжет для «Ужастика». – Ничего не понимаю! Откуда взялись эти сто пятнадцать жертв?

– Как откуда? Со мной и Пёсиком в первых рядах на сеанс излечения вломились сто пятнадцать незнакомых мне людей – старики, женщины, девушки, студенты. Мы даже писали на ладонях номера очереди. Потом нас провели в какое-то жуткое место, напоминающее котельную, там уложили на грязные матрасы и топчаны. Загипнотизировали. Врубили жуткую музыку – помню, хохотали летучие мыши, выли волки, скрипела старая мельница… Но куда народ растворился после проклятой «найт-терапии» – ума не приложу!

– Послушайте, Саша, а жив ли Валентин Пёсик? – участливо поинтересовалась Лилия Горная…

Подлая, мерзкая женщина! В глубинах души радиоведущая лелеяла надежду, что народный-всенародный артист почил в бозе и она будет первым работником средств массовой информации, который сообщит об этом печальном событии радиослушателям. «Ужастик для взрослых» получит действительно неопровержимую сенсацию.

– О! – закричал вдруг толстяк. – Я об этом не подумал! Наверное, жив! Конечно, жив! Его-то с чего убивать, артист мне добра хотел! На сеансе «найт-терапии» нас было ровно сто семнадцать человек. Сто семнадцать минус сто пятнадцать равняется два. То есть в живых, видимо, остались я и он.

– О, Господи! Не история, а компот с винегретом! – разочарованно выдохнула радиоведущая. – Саша, вам мешает чрезмерное волнение, ваш рассказ сбивчив, импульсивен и местами истеричен.

Внезапно живот Огуранова истошно запиликал. «Пили-пили-пили!» – примерно так звучали переливчатые звуки.

«Неужели у Огуранова так бурчит живот? – мысленно предположила Лилия Горная. – Не человек, а точка над „и“.

– Мобильник! – в следующую секунду вскричал Огуранов.

Он, расстегнув пуговицы пиджака, нервно порылся у себя на животе и вытащил на свет мобильный телефон.

В воздухе повисла минута молчания. Гость Лилии Горной читал сообщение, шевеля губами-сардельками. Лицо его постепенно поменяло цвет от ярко-розового к белому.

– Что случилось? – проявила интерес радиоведущая. – Не молчите, прочитайте сообщение вслух, мне как автору программы «Ужастик для взрослых» важна любая информация.

Бледный Огуранов тихо пролепетал:

– «Триста долларов за молчание мало. Гони еще пятьсот. Иначе о твоем преступлении завтра узнает весь город. Доброжелатели».

– Похоже на шантаж, – авторитетно заявила радиоведущая. – Не теряйте присутствие духа!

Но Огуранов уже ничего не понимал и не слышал. Он вскочил со своего места, набросил на плечи черный плащ, причем подкладкой наружу, и бросился вон из квартиры. На пороге он остановился, сунул в руки Лилии Горной клочек бумаги, пробормотал:

– Извините за беспокойство, мне пора, забудьте обо мне, я – жертва трагических обстоятельств, я должен спасаться, – и, открыв дверь, исчез.

Лилия рассмотрела бумажку, которую сунул ей напоследок толстяк. Это была визитная карточка. «Радиостудия „Бим-бом“, Александр Огуранов, главный старший менеджер». Далее адрес, телефон и девиз радиостудии «Работайте с нами, как мы с вами»…

Радиоведущая задумчиво прошла в прихожую, сняла с вешалки свою модную сумочку из шкурок летучих мышей – подарок русскоговорящего австралийского поклонника – открыла ее, опустила визитку Огуранова внутрь, заодно, порывшись в содержимом сумочки, вынула изящную пудреницу, машинально попудрила нос, посмотрела на себя в зеркало.

– А все-таки я не поняла, убил этот парень кучу народа или нет, – сказала Лилия Горная своему отражению. – Что ж, будем работать…

Тут она взглянула на часы – 13.45! – подпрыгнула, распахнула дверь и, как взбесившаяся лошадь, поскакала через две ступеньки по лестнице вниз.

Через пятнадцать минут ее будет ждать у себя в кабинете шеф Алесь Валерьевич, но он еще не знал, что в 14.00 она у него не появится, даже если полетит на крыльях.

– Лилия! Остановитесь! Я должна вам сказать!.. – прокричала ей вслед соседка Лена, поднимавшаяся пешком на пятый этаж, чтобы ее целлюлит рассасывался, а фигура медленно и верно приобретала стройность балерины. Об этом приеме похудения Лена долго рассказывала Лилии Горной еще зимой, стоя у лифта на первом этаже.