Фрунзе - Семен Борисов

Фрунзе пришел в сознание в тюрьме. Он лежал на каменном мокром полу в темной, зловонной камере. Все тело ныло, в ушах стоял непрерывный болезненный звон, на губах запеклась кровь. Фрунзе хотел повернуться, но режущая боль в колене не давала сдвинуться с места.

Время ползло медленно. Сырой холод пронизывал все тело. Сознание времени угасало, проваливаясь в черную ледяную пустоту.

Раздался лязг засовов. Дверь открылась, и скудный свет керосинового фонаря бросил слабый луч в каменный мешок. Фрунзе увидел лужи крови на полу, зеленую плесень на стенах и деревянную парашу к углу. Кто-то наклонился над ним, звеня ключами.

Запахло махоркой и дегтем от сапог.

— Жив.

Фрунзе слабо простонал в Ответ.

В камеру вошел еще кто-то.

— Не подох...

Началось новое избиение. Фрунзе потерял сознание, не чувствуя, как били его осатанелые тюремщики...

Через несколько дней, когда Фрунзе перевели из корпуса в камеру, он написал прокурору протест от имени группы арестованных:

«Мы, нижеподписавшиеся, были задержаны нарядом полиции и казаков и приведены на чембурах в Ямскую арестантскую, где и подверглись избиению со стороны казаков и находящейся стражи арестного дома: нас били перед входной дверью в коридор, в коридоре, в камере, причем били кулаками (всех), нагайками (всех), поленом...»

Поленом били Фрунзе. Дикими побоями палачи хотели сломить мужество молодого большевика. Но они просчитались. Ни жалоб, ни просьб о пощаде они не услышали.

На допросах Фрунзе упорно молчал. У следователя не было каких-либо уличающих его фактов, чтобы возбудить дело по обвинению в организации «беспорядков». Между тем в либеральную печать проникли сведения о жестокой расправе с политическими арестованными. Поэтому власти вынуждены были ограничиться высылкой Фрунзе под надзор полиции в Казань.

Фрунзе прибыл в Казань в сопровождении двух конвойных. Просмотрев бумаги, полицмейстер заявил:

— Вы уже второй раз высылаетесь... Неприлично себя ведете, молодой человек...

Фрунзе усмехнулся.

Полицмейстер пристально посмотрел на него и строго сказал:

— Вести себя тихо. Являться в положенные дни на отметку в полицию... Затем дайте подписку, что самовольно не уедете из Казани.

Фрунзе подали бланк с напечатанным обязательством о невыезде, и он с легким сердцем подписал его.

Выйдя из полицейского управления, Фрунзе отправился на явочную квартиру. Казанские большевики хорошо приняли его и снабдили агитационной литературой.

— Когда уходит поезд из Казани? — спросил Фрунзе.

— Часа через два... А вы разве не переночуете у нас?

— С удовольствием, но меня ждут в Шуе...

Фрунзе вернулся в Шую на сутки раньше конвоя, который отвозил его в Казань.

Когда до Шуи донеслись вести, что московский пролетариат под руководством большевиков начал восстание, Фрунзе поспешил в Москву. Борьба была уже на исходе. Царские войска оттесняли рабочие дружины к Пресне. Фрунзе вступил в боевую дружину, которая на Тверской улице выдерживала натиск войск. Ряды дружинников косил пулемет. Фрунзе с несколькими дружинниками пробрался в тыл врага и захватил пулемет. Под прикрытием пулеметного огня боевая дружина в порядке отошла к Пресне.

В январе 1906 года развернулась кампания по выборам в Государственную думу, и Михаил Васильевич с головой ушел в партийную работу. По заданию партийной организации он написал статью «Дума и народ», в которой излагал взгляд большевиков на Думу. Когда статья обсуждалась на партийном собрании, кто-то спросил:

— А где же мы ее напечатаем?

Этот вопрос заставил всех задуматься. Но Фрунзе быстро нашел выход. По его предложению собрание постановило:

«Сделать вооруженный налет на типографию Лимонова и произвести там печатание».

Выполнение этого партийного задания было возложено на Фрунзе и рабочего Гусева.

Это было 17 января 1906 года.

Над Шуей сгущались зимние сумерки. На улицах зажглись редкие фонари. Фрунзе и Гусев расставили по улице, где находилась типография Лимонова, патрули и с пятнадцатью дружинниками вооруженные явились в типографию.

— Мы, товарищи, пришли с мирной целью, — обратился Михаил Васильевич к рабочим. — Мы просим посодействовать нам в выполнении одной важной задачи.

Пока Фрунзе объяснял, какую помощь могут оказать печатники партийной организации, несколько дружинников вошли в контору, где находился владелец.

— Руки вверх! Вы арестованы! Не пугайтесь, мы пришли только напечатать прокламации.

Один из дружинников сел у телефона.

Рабочие уже начали набирать статью. Гусев бегал от реала к реалу и кричал:

— Ребята, шевелитесь, дуй по-революционному!

Статья была отпечатана. Перед уходом Фрунзе зашел к владельцу типографии.

— Через пятнадцать минут, но не раньше, после нашего ухода можете звонить в полицию.

Полиция произвела тщательный обыск в типографии, но ничего подозрительного не нашла. Рабочие на вопрос, знают ли они налетчиков, ответили, что никогда их и в глаза не видели. Один наборщик, решив поиздеваться над полицейскими, заявил:

— Самый главный из них был в белой шапке.

Полиция бросилась по городу ловить и арестовывать всех, кто носил белые шапки.

На другой день жандармское управление меланхолически доносило губернатору:

«Совершено дерзкое нападение на частную типографию Лимонова вооруженными злоумышленниками. Напечатано две тысячи противоправительственных воззваний. Злоумышленники скрылись в неизвестном направлении. Листовки не отобраны. Есть арестованные».

Фрунзе с увлечением вел кропотливую, но благодарную работу по укреплению партийной организации. Он был пропагандистом и организатором кружков на предприятиях.

По инициативе Михаила Васильевича в Иваново-Вознесенске создается пропагандистский кружок повышенного типа. В Шуе Фрунзе организовал кружок рабочих-агитаторов, в который привлек тридцать лучших большевиков-рабочих. Через рабочего Гусева Фрунзе установил связь с казармой и вел агитацию среди солдат.

Велика была тяга рабочих в большевистскую партию. «Занятые большую часть дня тяжелой работой,— рассказывает Михаил Васильевич, — живя и питаясь самым невозможным образом, они (рабочие) находили достаточно сил для посещения нелегальных митингов, лекций, пропагандистских кружков, организационных заседаний. И все это происходило в обстановке постоянной опасности быть схваченными, избитыми и даже убитыми. Собирались в дождь и в снег, в лесу, в сараях, в овинах и пр.».

В этих кружках получила политическую закалку стойкая группа пропагандистов: Афанасьев, Уткин, Шестагин, Матюшин, Гусев и другие. Рабочих-пропагандистов, подготовленных в кружках, Фрунзе направлял в деревню. В результате в Шуйском и Юрьевецком уездах возникают крестьянские организации большевиков.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});