Евгений, Джек, Женечка (СИ) - Горышина Ольга

Но я его сделала. Уже семь дней я была свободной женщиной, но свободой пока не пахло. Свободно вздохнуть я смогу только в Питере.

— Я куплю дачу с удобствами, — заявила я Владу, когда мы решали жилищный вопрос. — Мы с Женечкой спокойно проживем за городом до октября. До первого снега, короче. Потом решим, что выгоднее — выселить наших жильцов или снять однушку.

— Ты представляешь себя в однушке?

— С одним ребёнком легко. Влад, сейчас не до жиру.

Не знаю, зачем я сунулась в наш дачный поселок. Наверное, ради безопасности. Я знала места и людей. Будь там Джек, я бы даже не думала искать дачу в родных пенатах. Увы, по нашему старому соседству ничего приличного не построили и тем более не продавали, но нашлась парочка более-менее приличных домов, но все в соседнем садоводстве. Не откладывая на завтра я пришла в агентство получить дополнительную информацию про мои варианты. И тут риэлторша, выслушав пожелания потенциального покупателя, с победной улыбкой протянула мне планшет с новыми поступлениями в базу…

Это был дом, который Джек обещал построить для меня! Но я не изменилась в лице, хотя в груди все дрожало от непрошенных воспоминаний двадцатилетней давности. Мне будет больно в этом доме. Хотя бы на первых порах, пока я не забуду, кто его построил и для кого. Зато моей маленькой Женечка будет уютно и тепло с самого начала. Ну и я, возможно, найду общий язык со старой компанией. Двадцать лет прошло — все повзрослели и никто не вспомнит про Ромео и Джульетту дачного разлива. Особенно, когда Ромео свалил с семьей на ПМЖ в Испанию.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍8. Дача

— Ярослава Валентиновна, вы действительно собираетесь купить дачу по фотографиям? — ахнула риэлторша.

— Почему же по фотографиям? Я видела ее живьем… Мы когда-то были соседями, — продолжала я внешне спокойно, хотя сердце билось в ушах. — Я наблюдала за строительством дома.

Тайком. Через аккаунт знакомого строителя, который ежедневно выкладывал прогресс и хвастался результатом проделанной работы.

— Дом построен основательно и с любовью. Хозяева собирался жить в нем круглый год, потому что в городе делили двушку на пятерых. Не сложилось. Они только закончили строительство, как жене подвернулась возможность уехать в Испанию по программе медсестёр, — тараторила я, не понимая, зачем выдаю постороннему человеку такие подробности.

Они нужны были мне, чтобы утвердиться в вере, что теперь я спокойно могу ступить на землю садоводства, в котором прошло мое детство, без опасения встретить на неведомых дорожках свою первую и единственную любовь. Это стало действительно приятным сюрпризом. Огромный тёплый дом — это то, что мне нужно. И это абсолютно новая постройка — никаких воспоминаний. Никаких. Он даже старые яблони вырубил, чтобы сделать лужайку. И в документах сейчас стоит другое имя, не Евгения Сомова. После смерти отца, мать перевела участок на сына…

Сколько я всего знаю из соцсетей, будь они прокляты! Джек закрыл аккаунт только недавно, чтобы не завидовали его испанским достижениям. Ну и я по тому же принципу не открывала свой. Да и не постила в нем ничего. А сейчас мне как никогда раньше нужно охранять тайну личной жизни. О моем разводе не должна узнать ни одна живая душа.

— Новые хозяева ничего не поменяли в доме. Я прямо сейчас готова подписать договор покупки и перевести всю сумму махом.

— Ярослава Валентиновна, а вы не думали, что в доме все же что-то не так? Вы бы поспрашивали соседей. Может, они знают, почему Лисицыны спешат избавиться от только что приобретённой дачи? Уверяю вас, дом никуда не убежит. Сейчас рынок мёртвый.

Да что ж такое? Профессионализм риэлтора разве не в том, чтобы втюхать покупателю любые гнилые доски?! Особенно в кризис. У меня тоже кризис. Личного плана. Я уже неделю, как свободная женщина. И мне нужна крыша над головой!

— Понимаете, — продолжала тетка говорить со мной, как с умалишенной. — Люди с бухты-барахты не продают дачу через два года за полцены.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Она сделала умное лицо. Я — тоже.

— Я думаю, в нашей стране что-то не так, а не в доме. Я очень расстроилась, когда родители продали нашу старую дачу, и теперь я хочу вернуться в детство. А это единственный приличный дом на продажу в нашем садоводстве. Понимаете?

— Надеюсь, и вы понимаете все риски?

— Не волнуйтесь. И, пожалуйста, оформите сделку как можно быстрее.

Пока я не передумала. Дайте мне эту чёртову дачу! Дайте обмануть себя, что это тот самый дом, который построил Джек… Для меня.

— Что мне нужно подписать?

— Потребуется подпись и вашего мужа.

— У меня нет мужа. Я в разводе.

И все же я позвонила Владу, чтобы сообщить про покупку. Он сухо сказал, что очень за меня рад и пришел домой довольно поздно, хотя не думаю, что из-за новой дачи, пусть даже она подчеркнула нашу с ним раздельную жизнь. Больше я про дачу никому не сказала. Вообще поняла, что в моменты, когда не с кем поговорить, есть зеркало. Даже если оно — нетронутая гладь остывшего чая. Лицо в нем вытянутое от любопытства, а что будет дальше? Дальше будет только хуже… Хотя и кажется, что хуже уже некуда. Надо полностью умереть, чтобы воскреснуть. И покупка дома, который построил Джек, обязана мне в этом помочь.

— Ты медитируешь или ждёшь, когда чай остынет?

Я подняла глаза на мужчину, с которым была в разводе уже восьмой день.

— Жду тебя, чтобы вместе пойти спать.

— Не спится одной? — Влад отодвинул стул и сел напротив. — Или что?

Я отрицательно мотнула головой и сделала глоток.

— Моя мать будет злиться на меня из-за этой дачи.

— Ты же сама сказала, что жить вместе не вариант. И я тоже против коммунальной дачи. Там твоя сестра, ее муж, еще двое детей, его родители… Я никого не забыл? — усмехнулся устало Влад.

— Моих родителей забыл. Просто это особенная дача, — усмехнулась я. — Мои не дружили с ее бывшими хозяевами.

— С тобой-то родители дружить будут? — усмехнулся Влад, и я поняла, что зря начала разговор.

— Ну… Еще подумают, что это назло в качестве реванша… А это действительно хорошая дача. Отличная. И за копейки…

Влад хлопнул ладонью по столу и прибил продолжение моей речи, точно муху.

— Слава, не усложняй то, что можно не усложнять. Допивай чай и приходи. Я уже падаю.

Поговорили… Влад считает меня женщиной разумной. Как бы ещё самой в это поверить… Я ведь умею творить глупости, умею… С умным видом. Может быть, не кинься я тогда грудью на амбразуру, защищая Джека после аварии, я была бы сейчас его женой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍9. Родители

Та ночь была самой жуткой ночью в моей жизни. Спать я и не думала. Оставила сестру в комнате и вышла к матери. Мать мигом вскочила с табуретки, на которой сидела, и лишь чудом удержала равновесие. Физическое. Никакого душевного равновесия не было и в помине. Как и лица на маме.

— Мама, у тебя есть телефон родителей Юрки Белова? — спросила я про Шланга.

Она раскрыла рот в удивлении и долгие пару секунд молчала. Наконец изрекла:

— А тебе зачем?

— Нужно. Очень нужно, — повторила я, судорожно поводя плечами.

— Зачем?

Мамин голос тоже дрожал. И веко дергалось. Или это просто я не могла перестать моргать.

— Зачем Катя звонила Сомовым?

Ну да, Катя не могла сделать это тихо!

— Мам, я не упала, — выдала я, морщась от боли, которая сдавила не голову, а грудную клетку.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Я это сразу поняла, — процедила мать сквозь зубы. — Ты была у него? Это он сделал?

— Как бы он мог это сделать! — взвизгнула я и почувствовала спиной присутствие в коридоре отца. — Мы попали в аварию. Это осколки стекла…

И я показала маме руку. Потом обернулась к отцу и помахала пальцами перед его носом. И стиснула зубы — мне было очень больно.