Рыцарь для Аси (СИ) - Чернякова Наталья

Как же мог он так попасться — следователь СКР, у которого широчайшие полномочия, он расследует тяжкие преступления, преступления совершенные так называемыми «спецсубъектами» (депутатами, полицейскими, прокурорами, судьями), а тут какая-то девчонка так ловко обвела его вокруг пальцев, так крепко взяла в оборот. Потерял бдительность, поверил в свою неуязвимость. Ведь столько лет все шло гладко и тихо: встречался тихо, расставался легко и спокойно, жил без всяких обременений. Все было сбалансировано: семья, работа, пикантные развлечения с любовницами.

Увидев однажды в отделе молоденькую, красивую, фигуристую студенточку-блондинку, пришедшую к ним на практику, такую милую, беззащитную, поплыл. Влюбился по-настоящему, сильнее, чем тогда, в молодости, дня не мог прожить, чтобы не увидеть ее, не услышать красивого, мелодичного голоса, не прикоснуться к любимым пухлым, так и зовущим губам, мягкому податливому телу. А она вон какой хваткой оказалась, акула, шантажистка. «Что же делать? — думал тогда он. — Всё бы ничего, но детей оставлять не хочется». Конечно, к жене у него давно нет никаких чувств, только привычка. Что-то ушло, ушло какое-то звено, сцепляющее некогда крепкую семью. Не спасали уже ни любимые ими семейные походы, романтические ночи у костра, ни соревнования по ловле рыбы, ни песни под гитару. Недавно ему вдруг вспомнились прошлые поездки на природу.

Как-то они спешно собирались и забыли ложки. Вечером сварили простой, но очень вкусный супец, хватились, а ложек нет. Ели тогда половником по очереди… А однажды уже поздно вечером, почти ночью, приехали и поставили палатку, утром же, проснувшись, пришли в ужас — в трех метрах от входа в нее был обрывистый, метра на два спуск к реке. Хорошо, что никто не пострадал.

И так тоскливо ему стало на душе, что пришлось оставить свою семью, в которую он очень много вложил, очень многим пожертвовал ради нее.

С каждым днем Илья Николаевич все чаще задумывался о той роковой ошибке, которую совершил. Ну, ушел бы с работы, может, удалось бы перевестись следователем в МВД, конечно, статус ниже и зарплата тоже, зато бы не зависел от этой ненавистной Альки. Жена бы со временем простила, и все бы встало на свои места.

Последней каплей стало новое требование молодой жены съездить в отпуске в Европу. Илья отказал, поскольку до этого пообещал отцу починить крышу. Последовала истерика, снова шантаж, на этот раз она припомнила его высказывание о непосредственном начальнике Салтыкове, который, по словам мужа, «корыстный тип и тупой руководитель. Когда только успела записать на диктофон его речь? «Вот уж действительно, кого бог хочет наказать, того лишает разума», — думал Илья Николаевич про самого себя. — Итак, спасение утопающих — дел рук и мозгов самих утопающих». На следующий день, согласовав вопрос с Энским УВД, он подал начальству рапорт о переводе в Энск, и, как положено, через две недели отбыл на родину своей бывшей жены и на новое место службы.

Настя и Влад опаздывали на первый урок. Придя в лицей раньше, чем обычно, они решили побродить по школьному парку: подышать горьковатым от упавшей листвы воздухом, побродить по разноцветному ковру, сотканному из опавших листьев, хвои, сучков, веток, послушать умиротворенную тишину. Листья многое знают об этом парке: они помнят, когда были зелеными, сочными, яркими, как радовали людей, спасали от летнего зноя, от теплых проливных дождей, они помнят детские веселые игры, несмелые поцелуи подростков, степенные разговоры прогуливающихся стариков. Многое, что они помнят.

— Моя мама, — сказал Влад, — любит очень красивую песню, там есть такие слова:

Никого не пощадила эта осень,

Даже солнце не в ту сторону упало.

Вот и листья разъезжаются, как гости,

После бала, после бала, после бала.

— Да, мне тоже нравится «После бала». Красота, так не хочется идти в лицей, каждый раз охота пройти мимо него. Однако мы не опоздаем?

Влад улыбнулся и сказал:

— Уже опоздали. Бежим.

Прошла-то после звонка всего пара минут, а психолог, стоящая с блокнотом и ручкой для фиксации опоздавших, заметила их и пошла следом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Елена Владиславовна уже что-то писала на доске и на их вопрос, можно ли войти, утвердительно кивнула головой.

— Мне нужно побеседовать с опоздавшими Шевалье и Резвых, — зайдя в класс, сказала психолог.

— У меня сегодня нет опоздавших, — сухо ответила ей Елена Владиславовна.

— Ну как же так, я сама видела, что они вошли в этот кабинет. Или не в этот? Да вот же они.

И тут раздался голос с последней парты первого ряда:

— Шевалье и Резвых не опаздывали, они пришли вовремя.

Все от неожиданности повернулись и долго смотрели на Изольду, по прозвищу Сольдо. Видимо, таким образом Брахман пыталась продемонстрировать свою дружбу с Владом и Настей.

— Елена Владиславовна, почему вы так сказали психологу, — спросил Юра Игнатов.

— Мой урок, что хочу, то и делаю. И только мне решать — опоздал ученик или нет.

На перемене крыссовет обступил Изольду и попросил объясниться.

— Мне сказать нечего, — ответила она, — кроме того, что я теперь с ними, — и кивнула на Влада и Настю.

— Я это так не оставлю, — сказала Лариса Старухина. И, обращаясь к Брахман, продолжила: — Отомщу и тебе, — а потом, посмотрев на Шевалье с Резвых, добавила: — и им.

Все поняли: в крыссовете — раскол.

После уроков ребята вышли на улицу и остались стоять на крыльце: накрапывал дождь. Надо же, какое было прекрасное солнечное утро, и в какой пасмурный, серый день оно перешло. К ним под навес встал молоденький очкастый паренек невысокого роста и, защищая сигарету от ветра, закурил. Влад не знал еще всех ребят лицея и поразился смелости и одновременно наглости старшеклассника. В это время из дверей показалась шустрая старушка, ведущая домой внука.

— Как же тебе не стыдно, ирод. Здесь дети ходят, смотрят на вас малолетних алкашей и курильщиков, а потом сами это же повторяют, и хоть воспитывай их, хоть нет — бесполезно. Бессовестный какой!

А затем подошла поближе и дала подзатыльник. Удар был несильный, но сигарета выскочила изо рта.

— Бабушка, что вы делаете, это наш учитель истории, — сказала Наташа Попова.

— Ой, прости, милок, но все равно, курить нехорошо.

Молодой человек, буркнув: «Извините», — зашел в лицей.

— Он ведет в пятых и шестых классах историю, работает первый год, — сказала Наташа Попова, — мой брат учится в пятом классе.

— Пойдемте все ко мне, — предложила вдруг Изольда, — отец пообещал угостить новыми блюдами из ресторана.

Как тут не соблазниться таким красивым предложением. Да и пора входить в их компанию новым членам. Вместе с Изольдой из крыссовета вышел и ее фаворит Дима Измайлов. Итак, теперь их шесть человек. Уже команда. Настроение у всех было на высоте.

Попасть во двор дома Брахманов можно было, преодолев двустворчатые ворота, изготовленные из металлических прутьев, выкрашенных в благородный коричневый цвет. Строение невольно поражало своими масштабами, необычностью архитектуры и роскошью. Дом был трехэтажный, с грузовым лифтом, подземным гаражом на три машины, домиком для прислуги, зимним садом и обсерваторией. Пол везде мраморный, сверкающий под светом огромных стеклянных люстр. Все предметы роскоши сделаны под старину; антиквариат, видимо, прибыл из путешествий по всему миру.

— Это какой-то музей, как здесь можно жить? — беспардонно заявила Влада.

— Да уж куда лучше, чем в трущобах, — обиделась Изольда и тут же добавила, исправившись: — Хотя, конечно, ты права, все здесь кажется неживым из-за антиквариата, ведь хозяева всех этих вещей, картин уже давно умерли. Пойдемте в столовую.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Их угощали супом «Буйабес», мясным блюдом «Кордон блю», десертами: бананами «Фламбе», «Клафути» с каталонским кремом. Посидев после обеда для приличия минут двадцать-тридцать, вся компания, кроме Димы Измайлова, отправилась восвояси, поблагодарив предварительно хозяев дома и новую приятельницу за очень вкусный обед и доброжелательный прием.