Копье - Джеймс Херберт

Он неожиданно вспомнил, что хотел позвонить Мегги и сообщить ей о своем возвращении, но взглянув на часы, передумал: было уже далеко за одиннадцать. В конце концов этого можно было и не делать, поскольку он в течение недели два или три раза звонил ей и справлялся о делах. Он знал, что в агентстве все шло обычным путем, и не было причин беспокоить ее в такой поздний час. Утром можно будет обсудить все новости, если они так или иначе появились.

Стедмен расслабился и попытался уснуть. Однако сделать ему этого не удавалось. Он был голоден, а кроме того, для нормального обмена веществ ему требовалась и хорошая порция спиртного. Детектив встал с постели и подошел к окну. Он некоторое время вглядывался в окружающую его темноту сквозь собственное отражение в оконном стекле. Стедмен жил в небольшом домике, находившимся в тихом местечке рядом с Найтсбриджем. Здесь был маленький парк, окружавший старую церковь, где в летние месяцы можно было спокойно проводить время за чтением воскресных газет, и где были случайно сохранившиеся серовато-белые древние могильные камни, как бы наполнявшие это место вечным покоем. Здесь были несколько деревянных скамеек, у постоянных обитателей этого уголка были свои излюбленные места отдыха, а у прогуливающихся собак свои любимые деревья. Денег, которые Стедмен заработал на службе в Израиле и получил в виде комиссионных в то время, когда занимался продажей оружия, вполне хватило и на этот дом, и на покупку доли в агентстве, принадлежавшем Мегги. Таким образом, у него были обеспечены достаточно комфортные условия проживания в Лондоне.

Постояв еще некоторое время у окна, он пытался разглядеть старую церковь и окружавший ее парк. Потом задернул занавески и спустился в маленькую кухню, где налил себе водки, слегка разбавив ее тоником. Отыскав в холодильнике пиццу, он сунул ее в печь, полагая, что этого будет достаточно в такой поздний час.

Из кухни он вернулся в холл и разобрал почту, которая лежала около входной двери. Захватив только письма, он расположился в кресле, предварительно захватив из кухни приготовленную выпивку. Просмотрев их и не найдя там ничего, что требовало каких-то срочных действий, он вернулся на кухню и закончил свой ужин в компании с телекомментатором, который безучастным голосом сообщал с экрана о последних событиях. Горячий душ и еще одна приличная порция водки сняли остатки того напряжения, которое скопилось в нем за последние дни. Он разделся и лег в постель. Теперь ему понадобились всего лишь секунды, чтобы уснуть.

Неожиданно, его разбудили звуки, напоминающие удары молотка. Он лежал на спине, вглядываясь в темноту, и пытался сообразить, что происходит. Через некоторое время эти звуки повторились снова, и он понял, что они возникали внизу, около входной двери. Кому он понадобился, черт возьми, в такой час? И почему нельзя было просто воспользоваться звонком? Но тут же отбросил эту мысль, потому что это были явно произвольные удары молотка, а не стук в дверь. Извергая внутренние проклятия, он поднялся с постели и прижал лицо к оконному стеклу, чтобы взглянуть прямо вниз. Удары немедленно прекратились.

Стедмен заморгал глазами, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь в ночной темноте, и в какой-то момент ему показалось, что внизу мелькали какие-то едва различимые тени, но он не был в этом уверен. Когда он отвернулся от окна, чтобы отыскать скорее всего упавшие на пол брюки и бежать вниз, он подумал, что там, внизу, было какое-то движенье в сторону узкой дороги, отделявшей церковь и парк от его дома. И опять он не был уверен в этом, потому что ничего нельзя было рассмотреть при плохом уличном освещении.

Когда он отыскал и надел брюки, то автоматически бросил взгляд на светящийся циферблат часов, стоящих на столике рядом с кроватью. Они показывали 2:23. И если кто-то решил просто разыграть его, то им придется пожалеть об этом. В раздражении он побежал вниз по ступеням лестницы, но когда спустился в холл, то заколебался. Его охватило странное чувство нерешительности. Несколько секунд он неподвижно стоял и смотрел на дверь, и по каким-то внутренним неясным причинам не хотел ее открывать. В холле было тихо и прохладно. И в этой почти могильной тишине из-за входной двери до него доносился странный приглушенный звук.

Он медленно пересек холл, стараясь ступать как можно тише, контролировать дыхание, приблизился к двери и, приложив ухо к деревянной панели, прислушался.

Что-то скреблось о дверь, и ему даже казалось, что он слышит слабое бормотанье. Но этот звук явно не мог принадлежать человеку, он скорее напоминал страдающее от боли животное. Стедмен хотел было вернуться за оружием, которое было заперто наверху, но передумал, стараясь не драматизировать обстановку. Неожиданный тяжелый удар в дверь заставил его отскочить назад.

Тут же он представил себе, как нелепо выглядит, стоя здесь в темноте подобно беспомощной старухе, боящейся открыть входную дверь. Он сделал решительное движение и повернул замок, распахивая дверь.

Перед его глазами возникла фигура, напоминающая орла с распростертыми крыльями, вместо которых всю ширину дверного проема занимали разведенные в сторону руки. Голова свешивалась вниз, а изо рта вытекала густая и темная масса. Казалось, что фигура вот-вот упадет вниз, так были согнуты ее колени, видимо отказывающиеся поддерживать тело. От нее исходил слабый стон, который Стедмен и слышал, принимая его за звуки мучавшегося животного. Но теперь он мог услышать и странные булькающие звуки, будто бы кровь непрерывным потоком вытекала из широкой раны в горле.

Стедмен не мог разглядеть ничего, кроме темноты, которая заполняла все пространство за этим слабо вздрагивающим телом. Он отошел вглубь холла и дотронулся до выключателя, одновременно прикрывая глаза от яркой вспышки света. Когда же он наконец открыл их, то увидел, что фигура в дверях чем-то напоминала женщину. И было что-то знакомое в очертаниях свешивающейся вниз головы.

– Мегги, что случилось с тобой? – Он бросился вперед, пытаясь поддержать ее, но по каким-то причинам ее руки по-прежнему не отпускали дверной проем, как бы удерживая ее от попытки перешагнуть порог. Ее голова слабо двигалась, и было видно, что она пытается говорить, но кровь, вытекавшая из горла, заглушает ее слова.

– О, господи! Мегги! Кто сделал это? – Он пытался помочь ей пройти вперед, чтобы уложить на диван в холле, но она оставалась на месте и лишь издавала слабый протяжный крик, скорее напоминавший стон.

– Мегги, отпусти дверь, позволь мне помочь тебе, – умоляюще просил он.

Она вновь попыталась заговорить, но только лишь покачала головой и потеряла сознание. В этот момент Стедмен с еще большим усилием потянул ее вперед, но она по-прежнему не отпускала дверной косяк. Только тут он заметил струйки крови, стекающие по ее рукам. Он заглянул через ее плечо, и его глаза округлились от ужаса, который открылся ему. В ее руку был вбит гвоздь.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});