Туманная река 4 (СИ) - Порошин Владислав Викторович

— Я вырастил чудовище! — Как-то в сердцах заявил ему Богдан Крутов. — Ты Марков — аморальный тип!

— Зато ты — моральный, — пробухтел в ответ Толик. — И хватит капать мне на мозги! Я алкоголь не пью, сигареты не курю, на репетициях и концертах вкалываю как проклятый! Имею право иметь столько женщин, сколько захочу. Тем более они на меня сами вешаются. Думаешь, мне легко отбиваться?

— Не делай добра, не получишь зла, — выдал в том разговоре новую непонятную для Толика фразу Богдан.

Наконец, в комнате запахло ароматным напитком с "чёрного" рынка. И только сейчас Марков заметил, что его очередная подруга что-то ему долго рассказывает.

— Да, да, да, — покивал он головой. — Но, нет.

— Ты не хочешь, чтобы я к тебе сегодня пришла? — Удивилась девушка, которая до сих пор кроме трусиков ничего на себя не накинула.

— Всё! — Легонько хлопнул рукой по столу Марков. — С этого момента никаких баб! Меня можно сказать скоро из-за вас из группы выгонят! За аморалку.

— Так мы никому не скажем, — пролепетала Галя, смотря на объект своего вожделения большими наливающимися влагой глазами.

— И не говори, — махнул рукой Толик. — Всё меня уже машина у подъезда ждёт.

Дело в том, что пару раз восходящей поп-звезде, как иногда называл его Богдан, приходилось уже спасться бегством от первых нескромных фанаток. Поэтому Крутов, когда мог, возил его сам, но чаще Толика подвозил водитель с автобазы за небольшую постоянную плату.

Перед выходом Маэстро натянул на нос чёрные очки и поднял повыше воротник своего осеннего плаща. Галю он выпроводил из квартиры, где снимал комнату, звонким шлепком ладонью по заднице.

«Чувствую себя как шпион на вражеской территории», — недовольно поёжился музыкант, выходя из подъезда, где его уже привычно ожидала отечественная «Победа», то есть советский автомобиль ГАЗ-М-20. Неожиданно для него, кроме Николая за рулём, в салоне на заднем сиденье оказался ещё один мужчина в шляпе.

— Привет, Коля, — поздоровался Маэстро, садясь в машину. — Шабашишь? — Намекнул музыкант на ещё одного пассажира.

— Да нет, это по твою душу, — ответил водитель.

— Здравствуйте, я представитель «Москонцерта», — зачастил неизвестный товарищ. — Вот хочу предложить вам договор.

Мужчина протянул Маркову папку с бумагами.

— Коль, поехали, не люблю на репу опаздывать, — недовольно пробурчал музыкант, разглядывая неприятные глазу печатные буквы непонятных канцелярских слов.

И «Победа» мягко тронувшись, покатила по осеннему городу, который уже окаймляли унылые лысые деревья. «Такое ощущение, что жизнь заканчивается, — мелькнула в голове Толика грустная мысль. — Сейчас ещё снежком завалит и кабздец!»

— Короче, что вы предлагаете? — Марков вернул мудрёные бумаги мужчине.

— Что мы предлагаем, — промурлыкал товарищ из «Москонцерта» себе под нос и, что-то начеркав карандашом на отдельном листе, протянул его Толику.

— Это за одно выступление всей группе? — Улыбнулся Маэстро.

— Зачем всей группе? — Искривил неприятной улыбкой лицо мужчина в шляпе. — Вы меня не так поняли, мы предлагаем договор вам одному. Без группы. И это не за выступление, а за месяц. Вы ведь, как бы это поточнее выразиться, лидер — звезда. А музыканты у нас и свои есть. Лучше ваших. С «Москонцертом» у вас…

— Понятно, — перебил гражданина Марков, — я сейчас зарабатываю треть этой суммы за один танцевальный вечер. Вы же мне предлагаете бросить своих друзей и иметь за предательство этот мизер?

— Вы получаете больше министра? — Удивился «Москонцерт» в шляпе.

— Во-первых, не получаю, а зарабатываю. Во-вторых, я же не министром работаю. Меня, может быть, уже слушает больше миллиона человек. А некоторых министров, кроме газетчиков, никто и не знает! — Завёлся неожиданно для себя Толик.

— А в-третьих? — Мужчине вдруг захотелось поддеть зарвавшегося пацанёнка.

— А в-третьих, мы уже приехали, — улыбнулся музыкант. — Вам — налево, мне — направо. Ну, и до свидания!

Водитель «Победы» чтобы не заржать в голос сделал вид, что закашлялся. Между тем перед входом в ДК Строителей было необычайно многолюдно. Даже немного больше чем перед очередной «Дискотекой». И уже на подходе у Маркова, который прятал глаза за чёрными очками, стали спрашивать лишний билетик.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})* * *

— У вас есть лишний билетик? — Уже в третий раз обратились ко мне любители театрального искусства, когда я пробирался на репетицию.

Кстати, на здании самого ДК красовалась новенькая афиша, на которой были изображены Высоцкий, Трещалов и Шацкая, а под ними большими буквами было написано: «Ирония судьбы, или С лёгким паром!» Нина стояла посередине и смотрела вперёд, а Владимир Семёнович и Владимир Леонидович стояли по краям, причём спиной к своей партнёрше по спектаклю, и тоже смотрели на беспокойную площадь перед дворцом культуры. Почему Ипполит оказался повёрнут спиной к Наде — это мне было понятно. Но почему повернули Женю спиной к новой возлюбленной из Ленинграда — было загадкой. Видать и нашей художнице-оформителю из ДК, Маше Ларионовой, неверный Лукашин тоже был внутренне неприятен.

— У вас не будет лишнего билета? — Обратилась ко мне женщина лет сорока пяти с удивительно знакомым лицом.

Я хотел было пробормотать на автомате: «Извините, нет», — как вспомнил эти интеллигентные черты.

— Здравствуйте Марина Ворожцова, — улыбнулся я. — Вы мне летом подарили оберег от… От всяких нехороших мыслей. Ну, в древне Волково, — добавил я, так как женщина меня не узнала.

— Богдан? — Удивилась художница. — Вы? Такое ощущение, что вы стали и выше, и больше, и шире в плечах.

— Закабанел, — подсказал я нужное слово. — Рост был 172 сейчас 174.

Вдруг к женщине подошел, судя по озадаченному лицу, её муж. Он был не то археологом, не то архитектором, этого я не запомнил.

— Здравствуйте, — кивнул я ему. — Билетов у меня лишних нет, и вообще никаких нет, зато я могу вас провести внутрь и посадить на запасные места. Согласны?

— А сколько это будет стоить? — Пробасил мужчина.

— Какие деньги? — Я повёл интеллигентную пару театралов окольными путями, в обход ДК. — За оберег я вам должен намного больше. Кстати, хотел спросить, а картина «Туманная река» ещё случайно не продана?

— Совершенно случайно, — улыбнулась Марина Ворожцова, — её недавно купил один писатель. Представляете, пишет фантастический роман про человека, который внезапно попал из нашего 1960 года в 1939 год в Ленинград.

— Чудик, — пробурчал муж Ворожцовой.

— А причём здесь «Туманная река»? — Удивился я.

— Писатель сказал, — ответила, аккуратно ступая по кривой окольной дорожке художница, — что эта картина очень походит по его описанию на пересечение миров.

— Никто это не напечатает и читать не будет, — отстаивал свою точку зрения на сугубо материалистическую картину мира мужчина.

— Игнат! — Одёрнула его Марина.

— Очень интересно, — признался я. — Ну и что там этот человек в 1939 году будет делать?

Я открыл запасным ключом чёрный вход, как разведчик посмотрел — нет ли «хвоста», и завел супругов внутрь ДК. Провел их по темному коридору и вывел практически за кулисы цены. С одной стороны — гримёрки, с другой — выход в фойе.

— Что там произойдёт в 39? — Повторил я вопрос.

— Я всего не знаю, — пожала плечами художница. — Просто 1939 год — это же перед самой войной. Нужно же как-то спасать страну! А паникёров вокруг отдают под суд.

— Это понятно, — мне вдруг захотелось хоть краем глаза полистать ту книгу.

— И этот мужчина решает устроиться работать в газету, — Ворожцова выразительно посмотрела на часы. — И начинает писать рассказы, якобы воспоминания старого фронтовика, про то, как тот ловко бил фашистов в Испании за счёт украденной у врага радиосвязи.

— Да, — согласился Игнат. — Если бы у нас в начале войны была бы нормальная радиосвязь хрен бы фрицы дошли до Москвы. Дальше Белоруссии бы не пролезли.

— Любопытно, — пробормотал я. — Пойдёмте посажу вас на дополнительные места.