Умный дикобраз - Геннадий Снегирёв

— Да, — сказал отец, — если и дальше так будет, зимой придётся без картошки сидеть!

Тогда я тоже стал думать, как прогнать кабанов.

У нас есть кошка Мурка, я с ней ребятам разные фокусы показывал.

Возьмёшь и намочишь один кусочек мяса валерьянкой, а другой керосином. Который валерьянкой пахнет, Мурка сразу съест, а от керосина она убегала во двор. Ребята очень удивлялись. А я ребятам говорил, что второй кусочек заколдованный.

И вот я решил кабанов тоже керосином прогнать.

Вечером я налил керосин в лейку и стал с лейкой ходить вокруг огорода, поливать керосином землю. Получилась керосиновая дорожка.

В эту ночь я не спал, всё ждал, когда они придут. А кабаны в эту ночь и на другой день не приходили. Они совсем испугались. С какой стороны к картошке ни подойдут — всюду пахнет керосином.

Я по следам узнал, как кабаны сразу бросились в лес — они струсили. Отцу я сказал, что наша картошка теперь заколдованная. И рассказал про керосин. Отец смеялся, потому что кабаны ружья не боятся, а керосина испугались.

Кто сажает лес

За рекой росли одни ёлки. Но потом среди ёлок появились дубки. Ещё совсем маленькие, всего три листика торчат из земли.

А дубы отсюда далеко растут. Но не могли же с ветром жёлуди прилететь? Очень они тяжёлые. Значит, кто-то их здесь сажает.

А кто?

Долго не мог я угадать.

Однажды осенью шёл я с охоты, смотрю — мимо меня низко-низко пролетела сойка.

Я спрятался за дерево и стал за ней подглядывать. Сойка что-то спрятала под трухлявый пень и осмотрелась: не увидал ли кто? И потом полетела к реке.

Я подошёл к пню, а между корнями в яме лежат два жёлудя: сойка спрятала их на зиму.

Так вот откуда молодые дубки появились среди ёлок!

Сойка спрячет жёлудь, а потом забудет, где спрятала, он и прорастёт.

Медведь

Осенью я собирала в тайге бруснику и наткнулась на мох, который почему-то рос кверху корешками. Кто-то свежей земли натаскал и посадил его так.

«Кто же это, — думаю, — так мох посадил?»

Смотрю, под поваленной сосной вырыта яма и вокруг много следов нахожено, как будто босой человек ходил, только с когтями.

Я сильно испугалась: ведь это же медведь из берлоги землю выгреб и сверху прикрыл мохом, хотел спрятать землю, чтобы берлогу не нашли. Побежала я скорей к дедушке и всё ему рассказала.

Дедушка обрадовался:

— Этот медведь сюда прибежал, когда тайга за рекой горела.

Дедушка мне велел сидеть дома, а сам взял ружьё и пошёл в деревню собирать людей. Долго я его ждала. Темно стало. «А что, — думаю, — если медведь дедушку загрыз?»

Страшно мне и жалко дедушку. Хотела я уже одеваться и его искать. Слышу, телега во двор приехала и остановилась.

Вошёл дедушка, ружьё повесил на стену.

— Ну, — говорит, — иди смотри медведя!

Я вышла во двор, смотрю, лежит на телеге мёртвый медведь. Большой, голова вниз свесилась, зубы оскалил.

Охотники его свалили на землю, лошадь зафыркала и хотела убежать, только её удержали. Потрогала я у медведя клыки, они все жёлтые.

Дедушка мне говорит:

— Старый медведь, однако, сплоховал, корешки с вершками спутал, вот и попался!

Беспокойный хвостик

Нашёл я лесной шатёр. Старые ели сучья сплели, а внизу — мягкая подстилка из жёлтых иголок. Темно в нём и душно, пахнет смолой.

Белка здесь когда-то обедала. Оставила она после себя целый ворох ощипанных шишек.

Стал я ворошить шишки. Смотрю, лежит комочек рыжей шерсти. Наверно, белку съела куница, и только кончик беличьего хвоста валяется.

Серебристый паучок обвил его паутиной, устроил себе из беличьей шерсти закуток.

Паучка я потрогал пальцем. Он испугался, быстро-быстро вскарабкался вверх и закачался на паутинке.

Поднял я хвостик и засунул в пустую гильзу. Он весь туда уместился.

Дома, когда разбирал патроны, хвостик вынул и положил себе на стол.

Беспокойный этот хвостик оказался: как посмотрю на него, тянет меня опять бродить, искать лесные шатры!

Кедр

В детстве мне подарили кедровую шишку.

Я любил брать её в руки и рассматривать и всё удивлялся, какая она большая и тяжёлая — настоящий сундучок с орехами.

Через много лет попал я в Саяны и сразу отыскал кедр.

Растёт он высоко в горах, ветры его набок клонят, стараются к земле пригнуть, скрючить.

А кедр вцепился корнями в землю и тянется всё выше и выше, весь косматый от зелёных веток.

На концах веток кедровые шишки висят: где три, а где сразу и пять. Орешки ещё не поспели, но много вокруг зверьков и птиц живёт.

Кедр их всех кормит, вот они и ждут, когда поспеют орешки.

Белка свалит шишку на землю, вынет орешки, да не все — один да останется. Этот орешек утащит к себе в норку мышь. Она по деревьям лазить не умеет, а орешков ей тоже хочется.

Синицы весь день прыгают на кедре. Издалека послушаешь — весь кедр щебечет.

Осенью ещё больше зверьков и птиц на кедре живёт: кедровки, бурундуки сидят на ветках. Зимой голодно, вот они и прячут кедровые орешки под камни и в землю зарывают про запас.

Когда начнут падать с неба первые снежинки, на кедре совсем не останется шишек.

А кедру не жалко. Стоит он весь живой и тянется зелёными ветками всё выше и выше к солнцу.

Бурундук

Лесные звери и птицы очень любят кедровые орешки и запасают их на зиму.

Особенно старается бурундук. Это зверёк вроде белки, только поменьше, и на спине у него пять чёрных полосочек.

Я, когда в первый раз увидел его, не разобрал сперва, кто же это сидит на кедровой шишке, — такой матрасик полосатый! Шишка от ветра качается, а бурундук не боится, знай только орешки шелушит.

Карманов у него нет, так он за щёки орешки набил, собирается тащить их в норку.

Увидел меня, заругался, забормотал что-то: иди, мол, своей дорогой, не мешай, зима длинная, сейчас не запасёшь — голодным насидишься!

Я не ухожу, думаю: «Дождусь, когда орешки потащит, и узнаю, где он живёт». А бурундук не хочет свои норки показывать, сидит на ветке, лапки сложил на животе и ждёт, когда я уйду.

Отошёл я — бурундук спустился на землю и исчез, я даже не заметил, куда он юркнул.

Это медведь научил бурундука осторожным быть: придёт, разроет бурундучью нору и все орешки съест. Вот бурундук никому своей норки и не показывает.

Хитрый бурундук