Ведьмы. В петле времени (СИ) - Андреева Марина Анатольевна

В следующий миг наши губы встречаются и окружающий мир меркнет перед глазами. Голова начинает кружиться, а тело живёт своей жизнью: мои руки гладят его торс, спину, поднимаясь всё выше. И вот я уже вцепилась в его шевелюру, словно утопающий в соломинку и притягиваю его голову к себе, не позволяя прервать столь сладостный миг. Поцелуй пьянит, будто это впервые. Его руки всё увереннее скользят по моему телу пробираясь под спортивную кофту. Ощущения от прикосновения к обнажённой коже сводит с ума. По телу нет-нет да проносится непроизвольная дрожь, вдоль позвоночника пробегают целые стада мурашек, щёки горят, дыхание сбивается.

Ещё мгновение и я уже прижата к стене сильным мужским телом. И его губы отстраняются. Он упёрся лбом в мой лоб. Дышит тяжело, явно пытаясь прийти в себя. А я… Я не выдерживаю, произнеся то, на что прежде так и не посмела решиться:

— Не останавливайся, — шепчу, и привстав на пальчики, тянусь к его губам.

Взгляд напоминающих светлый янтарь глаз вспыхивает, обжигая словно пламя и он отвечает на поцелуй. Спустя мгновение мир меняется: ощущение полёта и я уже удобно устроилась на руках Сергея. Всё так же не прерывая поцелуя, он начинает медленный спуск по лестнице.

Откуда-то снизу доносится звук чьих-то шагов. Сергей отрывается от моих губ и в несколько широких шагов, минуя по две, а то и три ступени, оказывается в тёмном коридоре мужского этажа. Ещё несколько секунд и мы в его комнате.

— Сюда, — говорит, распахивая створки встроенного стенного шкафа, и мне становится смешно — ей богу как дети, застигнутые на прелюбодеянии.

Но я подчиняюсь, ведь и в воспоминаниях всё было так же. Дверцы шкафа прикрылись, погрузив небольшое, выделенное мне пространство во тьму с тоненьким просветом там, где смыкались створки. Послышался скрип открываемой двери.

— Каникулы-каникулами, но уже отбой, — произнесла вошедшая в комнату дежурная.

— Да-да, ложусь уже, — отозвался Серёга.

В груди что-то сжалось от тоски, пришло воспоминание о том, что это последний вечер, когда мы были вместе. Уже утром мы расстанемся. Анжела постарается, устроит подставу, а я поверю. Хотя… А почему бы хотя бы здесь, во сне, не изменить тот фрагмент прошлого? Не уйти сейчас, довести до конца то, что начали, не повестись завтра на подставу Анжелки и пусть она грызёт ногти, хотя бы тут — во сне, а в реале… В реале я тоже, пожалуй, попробую закрутить с Серёгой роман на эти десять дней отдыха. Сейчас нас никто не посмеет осудить, ведь мы взрослые самостоятельные люди.

Послышался звук закрывшейся за посетительницей двери. Скрип сетки на кровати, тихое шорканье — Серёга явно надевал тапки. Шаги. Дверца в мою темницу приоткрылась, впуская слабые лучики света, попадающие в комнату от уличных фонарей.

— Выходи, — шёпотом говорит.

Помнится, тогда, я так и ушла. Но в этот раз, всё будет по-другому! В подтверждение этих мыслей, не дав парню ни слова сказать, делаю несколько шагов, оказавшись вплотную к нему. Мои руки скользя по его футболке вверх, ощущая сквозь тонкую ткань упругое крепкое тело. Обнимаю его за шею, вынуждая склониться и легонько касаюсь губами его губ. Парень весь аж напрягся в тот же миг, но не растерялся — прижал к себе и куда более откровенно и чувственно поцеловал.

И вновь голова кружится. Его руки гладят моё тело, и я решаюсь сделать ещё один шаг — стягиваю свою спортивную кофту, и пока парень пребывает в шоке лишаю и его футболки. Прикосновение обнажённой кожи вызывает лёгкое покалывание и как будто зуд. Но ощущение настолько слабое, что вместо отталкивающего эффекта, как тогда, по дороге с качелей, наоборот, возбуждает, добавляя этакую перчинку.

Вскоре мы оказываемся в постели. Слишком узкой для двоих, но нас это нисколько не смущает. Я даже не заметила, как лишилась одежды, и вот он уже на мне. Напряглась в ожидании логичного приступа боли, но… Ничего. В смысле, неприятного ничего! Видимо здесь, в моём сновидении подсознание сжалилось и лишило меня неприятных ощущений в момент первой близости. И в итоге… Это было божественно! Мы словно дорвавшиеся до пищи и воды изголодавшиеся путники никак не могли насытиться нашими ласками и близостью. Стоило прийти в себя после очередного фейерверка и вновь начинались поглаживания, поцелуи, неизбежно приводящие к продолжению. Кроватью дело конечно же не завершилось. Я побывала и на столе, и на стуле, и на подоконнике… Последнее безумно возбуждало мыслью о том, что нас могут заметить.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Утихомирились мы уже под утро, когда за окнами забрезжил рассвет, а у нас просто-напросто не осталось ни на что сил.

— Мне надо идти… — впервые за всё это время подала голос я, и выскользнув из его объятий, дрожащими от усталости и неимоверной расслабленности руками начала натягивать на себя одежду.

— Я провожу… — тут же отозвался он.

— Нет, я сама, и закрой за мною дверь на щеколду, — попросила я, памятуя о том, что именно этой ночью Анжелка должна будет прокрасться к нему в комнату, где поутру их и застанет дежурная в одной постели.

— Уверена? — целуя меня, шёпотом уточняет.

— Более чем, — отозвалась я и ещё раз чмокнув его на прощание, выскользнула за дверь.

С глупой улыбкой в пол-лица тихонько прокралась в холл, взяла с вешалки свою куртку и тихонько приоткрыв входную дверь, выскользнула в интернатский двор. С приходом рассвета фонари немного приглушили свою яркость, и всё вокруг такое родное, что слёзы умиления на глаза наворачиваются.

Краем сознания отмечаю, что фантазия сыграла со мною шутку, и куртка на мне сейчас совсем не та, в которой я ходила в выпускном классе, а та в которой я приехала на встречу выпускников, но это не важно. Ведь сны не обязаны в точности воспроизводить события десятилетней давности. Тогда мы с Серегой так и не переступили грань дозволенного, и судя по ощущениям в моём теле, зря так поступили, ох зря… Такого умопомрачительного любовника у меня никогда не было!

На улице зябко. Кутаясь в шарф, пробежала до калитки, ведущей от интерната к некогда нашему дому. Войдя во двор, на миг притихла, прислушиваясь не бродит ли кто из ранних «пташек». Ведь вряд ли соседи что-то хорошее скажут, узнав, что я вернулась аж под утро. Маленькие городки, они такие… Городки. Всем до всего есть дело. Вроде тихо.

Ощущая себя партизаном, которому надо пробраться к цели оставшись незамеченным, миновала двор. Заскочила в знакомый до боли подъезд, замерла на мгновение, озираясь по сторонам. Всё как прежде: те же, выкрашенные в светло-бежевый цвет стены, побеленные потолки, даже коврики возле дверей у соседей кажется не поменялись. Хотя с чего бы им изменится, если сон о прошлом.

Начинаю подниматься наверх, и кажется каждая ступенька даётся с трудом. А глаза не отрываясь смотрят сквозь лестничный просвет на второй этаж, туда, где располагается бабушкина квартира. И… Как-то не по себе мне. Уж слишком все ощущения реалистичны, даже не верится, что всё это не более чем сон. А вдруг окажется, что мне всего лишь показалось будто я заснула, и на самом деле мы с Серёгой переспали уже сейчас, десять лет спустя? Нет, меня это нисколько не смущает, но это значит, что бабушки уже нет в живых, и в нашей квартире давным-давно живут чужие люди, а я сейчас начну туда ломиться…

Боязно, но я всё же по старой привычке первым делом проверила висящий на двери почтовый ящик, где мы всегда держали ключ от дверей. Стоило слегка приоткрыться расположенной снизу крышечке, и оттуда со звоном вылетел ключик, отскочил в сторону и упал на лестницу этажом ниже.

Совпадение? Или всё же сон? Ответа не было, и я тихонько, стараясь не перебудить соседей побежала вниз. Подняв ключ, отметила что он прежний. Либо у нынешних хозяев привычка такая же как у нас, и замок они не сменили после покупки квартиры, либо…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Тихонько вставляю заветный ключик в замочную скважину, мысленно готовясь к тому, что сейчас начнётся переполох и меня сдадут в милицию за попытку проникновения на территорию чьей-то частной собственности. А в следующий миг дверь сама открывается и из полутьмы коридора на меня с укоризной взирает… ОНА!