Кубанское казачество и его атаманы - Федор Щербина

Особенно ярко эта черта выразилась в постановке вопроса о переселении черноморцев из-за Буга на Кубань. Получив приказание о переселении, казаки на общей войсковой раде порешили послать прежде всего опытных людей для осмотра Тамани и прилегавших к ней земель. Таким лицом был избран войсковой есаул Мокий Гулик с командой казаков, которым поручено было тщательно обследовать характер местности и оценить достоинства угодий. Затем, по приговору также войсковой рады, судья Антон Головатый с несколькими войсковыми товарищами были избраны в депутаты к Императрице для исходатайствования прав «на вечно спокойное потомственное владение» той землей, которую наметило для себя казачество. Депутации было вручено прошение на имя Императрицы от имени всего войска и особая инструкция относительно тех пунктов, о которых депутация должна была хлопотать. Не смея даже намекнуть на права бывшей Запорожской Сечи, войско принуждено было пустить в ход хитрость. Так, оно скромно просило об отдаче ему во владение земель «на Тамани, с окрестностями оной», а окрестности эти, по занимаемому ими пространству, в 30 раз превышали весь Таманский полуостров. Войско не обмолвилось также словом об организации самоуправления, а впоследствии выработало свой собственный законодательный акт, служивший, в сущности, снимком с организации самоуправления в Запорожской Сечи. Результатом хлопот депутации в Петербурге были две жалованные грамоты от 30 июня и от 1 июля 1792 года. В этих грамотах были выражены те начала, которые легли потом в основу общинного самоуправления черноморских казаков. Надо отдать полную справедливость той осторожности и тактичности, с которой действовала казачья депутация и в особенности ее глава – судья Антон Головатый. Пустив в ход все: и знакомство с людьми сильными, и малорусскую песню, и чудачество казака-малоросса, этот замечательно умный и по своему времени довольно образованный казак настолько успешно довел до конца порученное ему дело, что главнейшие желания войска были занесены в жалованные грамоты в подлинных почти выражениях казачьей инструкции и прошения.

Когда казачья депутация прибыла из Петербурга обратно в войско, с жалованными грамотами на земли, с новыми регалиями и подарками Императрицы Екатерины, и когда с достаточной торжественностью было отпраздновано это возвращение депутации и полученные войском монаршие милости, – Черноморское казачество начало окончательно собираться на свою новую родину.

V. Переселение черноморцев на Кубань и колонизация края

Переселение черноморцев было произведено двумя путями – водою на судах и сухим путем. Еще до возращения депутации из Петербурга войском были изготовлены 51 лодка и одна яхта для передвижения казаков первым путем. Не дождавшись депутации, 3847 пеших казаков, под командой войскового полковника Саввы Белого и в сопровождении бригадира Пустошкина, двинулись на казачьей флотилии по Черному морю к Таманским берегам. 25 августа 1792 года эта часть казаков пристала к Таманскому полуострову. Пушки и артиллерийские припасы были выгружены на время в Фанагорийскую крепость; тут же, в Тамани, расположились главные силы казаков; часть лодок и казаков под командой войскового полковника Чернышева была отправлена в лиманы к устью Кубани в качестве сторожевого отряда от черкес; на суше, при Старом Темрюке, с той же целью был выставлен другой отряд, под начальством также войскового полковника Кордовского. Так казаки начали свои первые действия в крае, который должен был стать их кормильцем и в котором им предстояло насадить гражданственность, завести хозяйство, упрочить экономический быт и вообще зажить трудовой жизнью. Между тем оставшиеся за Бугом казаки и их семейное население в свою очередь были подразделены на две части. Главная часть казаков с войсковым обозом выступила в путь в начале сентября под командой самого кошевого атамана Чепеги; судья Головатый с одним конным и одним пешим полками остался на месте, чтобы с началом весны следующего года препроводить казачьи семейства с имуществом на новое местожительство. Чрез два месяца, в конце октября, Чепега с войском прибыл к пограничной реке будущего своего отечества – Ее. Ненастная погода и усталость заставила казаков зимовать здесь в так называемом Ханском городке при Ейской косе. Наконец, в следующем 1793 году, когда все три части казаков прибыли на место, окончательно был занят Таманский край «с его окрестностями» или Черномория, как назван был этот край по имени черноморских казаков, получивших в свою очередь это название за военные подвиги на Черном море в последнюю Турецкую войну.

В то время северо-западная часть нынешней Кубанской области, т. е. прежняя Черномория, представляла никем не заселенную, пустынную местность. В течение веков здесь перебывали все те народности, которые временно обитали в Южной России и от которых к концу XVIII века плохо сохранились даже воспоминания. Скифы, русские, греки, генуэзцы, козары, половцы, печенеги, черкесы, позже турки, татары, казаки-некрасовцы и наконец; ногайцы так или иначе были причастны в разное время к местности, пожалованной черноморцам. Но в момент переселения край был совершенно свободен от какой бы то ни было народности, с которой пришлось бы вступить в борьбу или делить землю казакам. Незадолго перед тем, в 1784 году, знаменитый Суворов как бы нарочито подготовил край к принятию черноморцев, выселивши последних его обитателей – ногайцев в пределы нынешней Таврической губернии.

Как и в настоящую пору, Черномория представляла в то время обширную равнину, упиравшуюся южной своей границей в бассейн Кубани, с единственной кряжистой (гористой. – Прим. ред.) местностью – Таманским полуостровом. Тогдашняя природа и естественные условия края, однако, далеко не походили на то, что замечается в этом отношении теперь. Местами, как на Таманском полуострове и вдоль Кубани, были остатки лесов; терен, шиповник и вообще мелкие кустарниковые поросли в обилии встречались всюду на этой равнине; травы и вообще роскошная естественная растительность придавала совершенно дикий характер степям; степные речки, лиманы, озера, болота изобиловали водой; воды в свою очередь были богаты разными видами рыбы, а местность – дикими зверями и птицами; под боком было, наконец, Азовское море с богатейшими рыболовными угодьями. Казаку, как зверолову и рыболову, предстояло широкое поле для промысловой деятельности: степные угодья и богатство пастбищ сулили прекрасные условия для скотоводческого хозяйства; относительно теплый климат и местами тучная, а вообще непочатая девственная почва благоприятствовала также земледельческим занятиям. Одним словом, казаки могли совершенно верно характеризовать свою будущность вообще и экономическую в частности словами песни Антона Головатого:

В Тамани жить, вирно служить,Гряницю держати,Рыбу ловить горилку пить,Ще й будем богати.Да вже треба женитися,И хлиба робити,А хто итиме из невири(нехристиан. – Прим. ред.)Непощадно бити.

И однако Черномория все-таки была пустынным, диким, не приспособленным для гражданского строя краем. Ее нужно было еще культивировать: предстояло еще заселить, требовалось устроить жилища, провести дороги, установить сообщения, покорить природу, приспособиться к климату и т. д., и т. д. Этого мало. Хотя край был и пустынным, но рядом с ним, по другую сторону Кубани, жили черкесские племена, потомки древних косогов, племена воинственные и разбойничьи, которые к тому же не могли хладнокровно отнестись к заселению соседней местности казаками, очень опасными соперниками. Все это осложняло колонизационные задачи казачества, но все это тем не менее не помешало черноморцам создать совершенно новые формы казачьей жизни, формы, в основе которых хотя лежали и старинные казачьи идеалы, но на иной уже совершенно подкладке.

Обняв пространство около 30 000 кв. верст, Черномория была населена первоначально 25 тысячами душ обоего пола. Стало быть, на каждого переселенца приходилось более чем по квадратной версте пространства. То обстоятельство, что первоначальное население Черномории состояло частью из чистых запорожцев, а частью из малорусской вольницы и вообще людей, искавших свободной жизни и самостоятельного хозяйства, само по себе указывает на характер тогдашних поселений. Это были поселения чисто казачьи, до известной степени военные, но приспособленные к гражданским и экономическим целям в духе малорусских порядков и обычаев.

В самом деле, черноморцы при устройстве своих первых поселений придерживались того, что выработала в этом отношении раньше Запорожская Сечь, но так как в жизнь их вошел новый элемент, долженствовавший произвести существенную перемену в ней, то, сообразно с этим, и поселения приняли особый, отличный от прежних характер. Запорожская Сечь, как мы видели, состояла из бессемейного товарищества, а принадлежащие ей земли были разделены на «паланки», населенные преимущественно семейным казачеством или «подданством». В Черномории, с самого начала ее существования, не было ни господствовавшего товарищества, ни зависимого подданства, а было лишь однообразное, если не считать, конечно, чиновной старшины, семейное казачество, в состав которого входили и бессемейные казаки, «сирома». Поэтому и самое заселение края было произведено уже иначе: под оболочкой старых форм возникли совершенно другие порядки и приемы для заселения края, какие уж были раз применены отчасти черноморцами за Бугом. Екатеринодар, основанный в 1794 году, был сделан крупным центральным пунктом в ряду других казачьих поселений и получил название города. Здесь сосредоточилось главное войсковое начальство. Здесь же, в крепости, как и в Запорожском Коше, были выстроены «курени», казармы, где жила бездомная холостая сирома и служилые казаки. Затем остальное казачество было расселено по всей остальной территории Черноморского войска. С этой целью весной 1794 года кошевой атаман Чепега и выбранные от войска депутаты определили предварительно места для крупных поселений. Брошенный затем, по обычаю старого сечевого казачества, жребий указал, где и какому куреню предстояло поселиться.