Мальчик, который хотел стать человеком - Йорн Риэль

Апулук кивнул и криво усмехнулся.

— Теперь твоя очередь, Лейв, помочь мне. Постараюсь быть таким же терпеливым, как ты.

Лейв распорол медведице грудь, выломал из грудной клетки два ребра и вернулся к Апулуку.

— Сейчас тебе будет больно, — предупредил он друга.

Апулук не ответил, он отвернул голову, прижался щекой к снегу и закрыл глаза. Лейв попытался соединить концы сломанной кости. Апулук не издал ни звука. Он лежал с закрытыми глазами, и только по крепко сжатым губам можно было понять, как ему больно.

Когда Лейв решил, что концы кости сошлись, как надо, он с двух сторон приложил к ноге ребра медведицы и крепко держал их, пока Наруа обматывала ногу ремнем от гарпуна. После этого она осторожно опустила на Апулуке штанину и наконец помогла ему надеть обрезанный сверху камик.

Всю ночь Лейв и Наруа мастерили из шкуры медведицы сани-волокуши. Когда же взошло солнце, они перекатили Апулука на эти сани. В ногах у него положили спальные мешки, котелок и снова направились на юг.

Они шли очень медленно. Лейв еще не оправился от укуса, и у него по-прежнему сильно болела нога. Но Наруа была неутомима. Она не унывала. И хотя ей приходилось труднее всех, они не слышали от нее ни одной жалобы. Лейв часто думал, что без Наруа они с Апулуком уже давно бы погибли.

Каждый вечер они делали привал, чтобы немного поспать. Лейв и Апулук разводили костер, а Наруа собирала для него ветки. Ели они мало. Немного мороженых ягод, собранных Наруа, немного водорослей — и лишь изредка варили подкаменщика или треску, которых во время отлива ловила все та же Наруа.

Однажды она вернулась в лагерь и сказала, что недалеко на склоне, спускавшемся к пересохшему руслу реки, пасется стадо оленей. Ей показалось, что они ее не почуяли.

Апулук предложил ей с Лейвом попытаться подкрасться к ним. Может, им повезет, и в стаде окажется старый олень, которому будет тяжело следовать за всеми.

Олени паслись на том же месте, где их видела Наруа, и друзья осторожно подползли к ним.

— Нет, старых животных среди них нет, — разочарованно прошептала Наруа.

Лейв голодными глазами смотрел на оленей.

— Попробуй, может, тебе удастся подкрасться к ним сзади, — сказал он. — Если ты погонишь их на меня, я попробую метнуть в одного из них нож.

Наруа кивнула и поползла к оленям. Она ползла по вереску, и, как ни старалась делать это тихо, под ней иногда хрустели сухие ветки. Олени — чуткие животные, и у них хороший слух, вскоре они уже с тревогой смотрели на склон. Наруа замерла. Она видела, что и олени тоже замерли, ловя ноздрями ветер. Неожиданно она услыхала свистящий звук, потом глухой удар — и большой олень, высоко подпрыгнув, безжизненно рухнул на землю.

Она глянула туда, где остался Лейв.

Он стоял во весь рост и смотрел на склон. Наруа побежала к нему. Не дожидаясь ее, Лейв бросился к упавшему оленю. Он бежал, насколько ему позволяла больная нога. Размахивая ножом, он кричал одно слово, смысла которого она не понимала:

— Торстейн! Торстейн!

Мальчик, который хотел стать человеком

Наруа с любопытством разглядывала большой дом.

Она сидела на узкой скамье, на которую соплеменники Лейва уложили Апулука. Таких больших домов она еще не видела. В нем было огромное помещение, в котором могло находиться сразу много людей, и из него можно было попасть в более низкую постройку, где в маленьких стойлах держали домашних животных.

Кругом звучали чужие голоса, и Наруа думала, что не будь рядом с ней Лейва, ей было бы страшно.

Торстейн из Стокканеса с интересом слушал рассказ Лейва о том, как он спасся и жил у эскимосов. Когда Лейв умолк, Торстейн сказал:

— Мы услышали от тебя много интересного о народе, который всегда называли скрелингами, и, думаю, твой рассказ должен многому нас научить. А теперь послушай о том, что случилось с нами во льдах три года назад. — И он поведал Лейву о своем удивительном спасении.

Его кнарр был раздавлен льдами, но это произошло не так быстро, как они того боялись. Им хватило времени, чтобы высадить на лед и людей и животных. К счастью, им попалась большая и крепкая льдина, которая, не ломаясь, выдерживала удары более мелких плававших вокруг льдин.

Два других судна были сильно повреждены, но кое-как держались на плаву. Когда шторм прекратился, они подошли к льдине Торстейна и забрали всех к себе на борт.

Потом они приплыли в Западное Поселение исландцев и там починили свои корабли, а два года назад он нашел эту долину и построил тут усадьбу, которую назвал Стокканес в память о покинутой им усадьбе дома, в Исландии.

Кончив рассказ, Торстейн взял руку Лейва.

— Ты сильно вырос, — улыбаясь, сказал он. — Твоя рука уже почти такая же длинная, как моя.

Лейв покраснел. Он помнил их уговор.

— Да, ей осталось подрасти совсем чуть-чуть, — пробормотал он. — Но я сомневаюсь, что когда-нибудь она будет такая же длинная, как у тебя.

— Мы сохраним мир между нами, — сказал Торстейн. — А также мир между нами и твоими эскимосскими друзьями.

Он встал и отстегнул свой меч. Потом подошел к Апулуку, вынул меч из ножен и протянул его мальчику.

Апулук взял меч, внимательно осмотрел его, попробовал остроту, взвесил меч на руке и вернул обратно Торстейну.

— Скажи, что отныне этот меч принадлежит ему, — попросил Торстейн Лейва.

Лейв перевел эти слова Апулуку, но тот замотал головой.

— Я не смогу им пользоваться, — объяснил он Лейву по-эскимосски. — Для меня он слишком большой и тяжелый. Пусть оставит его себе.

Лейв перевел это Торстейну и объяснил, что эскимосы не пользуются мечами.

— Подари ему лучше нож, нож ему пригодится на охоте, — сказал он.

Торстейн положил меч на стол и вытащил нож. По тому, как Апулук ему улыбнулся, он понял, что этот подарок ему по вкусу.

— А что хочет девочка? — спросил Торстейн у Лейва.

Лейв глянул на Наруа. Она сияющими глазами разглядывала нож Апулука.

— А что ты хотела бы получить? — спросил у нее Лейв.

Она молча замотала головой — ничего.

— Но все-таки, что тебе хочется? — настаивал Лейв. — Может, тебе тоже хочется иметь нож?

— Нет. — Наруа поглядела на женщин, которые что-то шили, сидя за столом. — Разве что иголку, какими шьют эти женщины, — проговорила она.

Лейв перевел, и Торстейн громко рассмеялся. Он протянул руку, взял у женщин ящичек с иголками и положил его на колени Наруа. Она испуганно подняла на него глаза. Потом открыла ящичек и взяла одну иголку. Внимательно рассмотрев иголку, она спрятала ее в своих волосах. И объяснила Лейву, что это бесценный подарок. Эту удивительную иголку можно точить много раз, и тогда она прослужит ей всю жизнь. Ей хватит одной иголки, ведь она не может шить сразу двумя.

Торстейн задумчиво взял ящичек с иголками и поставил обратно на стол.

— Странные люди, — пробормотал он. — Они во всех отношениях заслуживают восхищения. — Он посмотрел на Лейва. — Надеюсь, ты останешься у нас в Стокканесе? — спросил он, взял меч и снова пристегнул его к поясу.

Лейв поглядел на меч, и у него появилось чувство, что он заглянул в свое недоброе и бессмысленное прошлое. Потом он повернулся к Наруа и Апулуку, и его охватила горячая радость.

— Нет, я останусь в Гренландии, — решительно ответил он.

Книга вторая

Лейв, Наруа и Апулук

Жизнь в Стокканесе

Переход от зимы к весне в Гренландии особенно прекрасен. Дни становятся длиннее, воздух мягче, и весь огромный застывший мир оживает.

Первыми появляются маленькие снежные воробьи, предвестники весны. Они прилетают стайками и обычно поселяются вблизи человеческого жилья, питаясь отбросами.

В южной части Гренландии, где Лейв со своими гренландскими друзьями жил у Торстейна Гуннарссона после их приключений на льдине, весна была особенно хороша. Неожиданно дневной свет стал таким невыносимо ярким, что людям приходилось щуриться, чтобы у них не заболели глаза.

Лед и снег отражали солнце. Исландец Лейв не привык к такому изобилию снега. У него появилось чувство, будто он живет в мире, созданном из ледяных кристаллов, и красота этого мира, такая привычная для Апулука и Наруа, казалась ему чудом. Он и не предполагал, что ледяной ландшафт, освещенный весенним солнцем, может быть так прекрасен.

Лейв жил в Гренландии уже почти три года. Хотя иногда он и тосковал по своим родным, оставшимся в Исландии, у него никогда не возникало желания вернуться домой.

Торстейн не раз предлагал ему место на судне, идущем в Исландию, но Лейв отказывался от этой возможности. Ему еще многое хотелось увидеть в Гренландии. Больше всего он мечтал о дальнем путешествии в ту часть страны, где, по рассказам эскимосов, летом солнце никогда не заходит.