Рейтинговые книги
Читем онлайн Выходец с Арбата - Валерий Алексеев

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 4 5 6 7 8 9 10 11 12 ... 17

Я слушал Юрия Андреевича и с тайным удовлетворением замечал, что возвышенный тон его рассказа вступает во все более явное противоречие с ничтожеством, незначительностью образа действий. Жалкие шалости студенческих лет, лишенные малейшего проблеска фантазии, позволяли мне думать, что без меня Фарафонову действительно не обойтись. Чего-чего, а широты души ему явно недоставало. А еще я трезво и деловито размышлял, как бы мне пристроить Фарафонова у себя в институте. Совершенно ясно было, что морально Юрий Андреевич еще не созрел: слишком упивался он рассказом о своих мелких подлостях, возводя каждый фактик в ранг значительного явления. Фарафонов нуждался в опеке: выпускать такого человека из виду было бы преступно. Бесконтрольный, он мог оказаться опасным, и направить его способности по хорошему руслу я был просто обязан.

— В гордом одиночестве, — продолжал Юрий Андреевич, — Фарафонов окончил юридический факультет и тем самым подвел черту под третьим периодом своего развития, который я бы назвал периодом шалостей гения. Не подумайте дурного: Фарафонов заработал свой диплом честным путем, он трудился как одержимый и ни разу не помыслил прибегнуть к помощи своего дара. Это дает мне основания утверждать, что Фарафонов был порядочным человеком: ведь ничто не мешало ему подвергать импульсу экзаменаторов. Вы скептически усмехаетесь, я вижу, но повремените, иначе вам придется пожалеть о своей усмешке. Годы стоической борьбы с самим собой не прошли для Фарафонова даром. Явилась Женщина… я не хочу называть ее имя, да это и несущественно: ее больше нет. Явилась Женщина, и сердце Фарафонова дрогнуло. Истосковавшись по человеческой близости, он сделал все, чтобы этой близости добиться. Впрочем, это оказалось нетрудно. Она не любила его, Она была слишком красива для Фарафонова, но Фарафонов не желал этого замечать. Всю мощь своего дара, весь арсенал попутных удач, накопленный еще в первом периоде, Фарафонов направил на достижение цели — и оказался собственной жертвой. Легкость успеха обманула его. Тут бы самое время и вспомнить о старинных лирических тяготах, но какое там! Фарафонов совершенно потерял голову. Сгоряча он предложил руку и сердце — и, естественно, получил абсолютное согласие. О, это была невыносимая жизнь. Поначалу бедняга Фарафонов дал себе клятву добиться от Нее добровольности: должна же была сказаться необратимость поступка! Но стоило ему хоть на минуту забыть о своем злополучном даре, как он ловил на себе ее недоуменный вопросительный взгляд. Необратимость не сказывалась — наверное, потому, что он был слишком нетерпелив и слишком любил Ее. В его распоряжении было такое надежное средство, как дар, и он пользовался им почти непрерывно, утешая себя иллюзией бурной любви. И, что особенно странно, необходимый для этой иллюзии импульс с каждым днем становился мощнее, а ведь где-то (Фарафонов отлично об этом помнил) — где-то был предел психических сил. Отступить означало оказаться перед лицом горького недоумения Любимой Женщины, бесконечное же принуждение Ее к любви было попросту невозможным. На собственном горьком опыте Фарафонов постиг полузабытую истину: принуждение порождает сопротивление. Несчастный Мишенька Амаров пал жертвой этого закона: он не нашел виновника своего позора и обратил ненависть на самого себя. Тут аналогичный случай: виновник находился перед глазами Ее почти постоянно, и жаждал находиться, и этим, собственно, жил. Два года продолжалась эта жуткая пытка, и наконец Фарафонов не выдержал. Почувствовав, что силы уже на пределе, он рассказал Ей все. К его удивлению, Она отнеслась к этой исповеди очень спокойно: интуиция давно уже нашептывала Ей, что дело нечисто. Но на следующий день…

Юрий Андреевич замолчал, лицо его болезненно сморщилось. Трясущейся рукой он поднял фужер, до краев наполненный красным вином, сделал крупный глоток, прикрыл глаза…

— Это был неизбежный конец, — продолжал он после паузы. — Это можно было предвидеть. Вы моложе меня, Володя, и, наверно, склонны к осуждению. Дело ваше: я и не пытаюсь оправдываться. Но поверьте: Фарафонов искренне надеялся на лучший исход. Стремясь предотвратить неизбежное, Фарафонов окружил эту Женщину тихими удобствами, благополучием, лаской, уютом. Он стремился предупредить все Ее желания (впрочем, довольно умеренные), а на это, простите за грубую правду, нужны были деньги, не большие, но и не малые: жалованья, которое он получал в юридической консультации, катастрофически не хватало. И пришлось Фарафонову запятнать свою совесть опытом, не совсем благородным. В числе клиентов, которые являлись к Фарафонову на консультацию, оказался человек, терзаемый обоснованными опасениями. Он попросил совета по вопросу о доверенности на вождение автомобиля, но при этом так темнил, так охотно сворачивал на побочные темы, что Фарафонов заинтересовался этим клиентом. Незначительного импульса оказалось достаточно, чтобы клиент «раскололся» и выложил все без утайки. Человек этот был замешан в сложных валютных махинациях и, сознавшись, до того напугался, что готов был пойти на любые жертвы… Постарайтесь войти в положение: до сих пор Фарафонов был гол как сокол и не помышлял о домашнем комфорте. Он не нажил еще ничего, кроме пары штанов да угла за двадцатку в месяц. Начинать с этим личную жизнь, подвергать свое счастье испытанию бытом Фарафонов не смел. Так случилось непоправимое: Фарафонов пошел на нечистую сделку. Если бы он знал тогда, что и это не поможет… но не будем ханжить: даже если бы он и знал, все равно он пошел бы на эту сделку. Иного выхода у Фарафонова не было. Для чего я вам все это рассказываю? Для того, чтоб вы поняли, как, когда и почему Фарафонов утратил моральные ориентиры.

Я слушал Юрия Андреевича с нарастающим беспокойством: ответственность за это признание начинала меня тяготить. Но, по крайней мере, становилось понятнее, отчего он так тянется к постороннему человеку, отчего не доверяет себе самому. Совершив тяжкий проступок, он хотел искупить его благодеяниями, но боялся, что эти благодеяния приведут его к новым проступкам.

— Вне зависимости от этого прискорбного инцидента, — продолжал Юрий Андреевич, — служба в юридической консультации сложилась для Фарафонова несчастливо. Овдовев, он решил с головой погрузиться в работу и очистить свою память от воспоминаний. Он хотел использовать свой дар поначалу на узком служебном поприще. Люди часто приходят к юристу за советом, совершенно не представляя себе полной картины своих обстоятельств либо по какой-то причине часть обстоятельств утаивая от себя самих. В результате консультант получает искаженное представление о сути вопроса и дает не тот совет, которого от него ожидают. Впрочем, большинство клиентов, приходя в консультацию, уже имеют в голове готовую программу действий (если речь не идет о пустяковом оформлении заявлений) и желают лишь получить от юриста одобрение этой программы, своего рода юридическую санкцию, а не получив ее, все равно поступают по-своему. Между тем в ряде случаев эта программа принципиально ошибочна, но найти ошибку можно, только заставив клиента высказаться. В силу этого Фарафонов по сравнению со своими коллегами находился в выигрышном положении. Он мечтал (и имел все для этого основания) стать незаменимым советчиком, который видит дело лучше, чем сам клиент. Он надеялся, что молва о нем распространится по всему городу. Но случилось иное. Клиенты начали раздражаться, выражать недовольство нажимом, который якобы оказывал на них Фарафонов, и в конце концов стали его избегать. Проходя через приемную, Фарафонов слышал реплики: "К этому на очередь не становитесь, он всю душу вымотает, наизнанку вывернет, а потом подведет под статью". Появились письменные жалобы, что консультант Фарафонов превышает свои полномочия, ведет себя как следователь, в ситуацию не вникает, всюду видит нарушение норм. Бывали дни, когда Фарафонов с утра до вечера сидел за своим столом без дела, между тем как у его коллег не иссякали очереди. Коллеги возмущались, начальство делало терпеливые предостережения, но Фарафонов упрямо гнул свою линию: он был уверен, что девять из десяти клиентов нуждались не в том совете, которого они требовали. И кончилось это грандиозным скандалом. Семнадцатилетний парнишка с неустойчивой психикой поддался внушению Фарафонова и взял вину на себя. Как выяснилось в ходе следствия, он не был причастен к вооруженному нападению на инкассатора, он только случайно оказался на месте преступления, которое совершили парни с его двора. Но сцена перестрелки и вид смертельно раненного шофера произвели на мальчика такое сильное впечатление, что ему стало казаться, что преступление совершил именно он. Естественно, Фарафонову не стоило большого труда заставить его «признаться». Мальчишка явился с повинной, но следователь ему попался серьезный, он не пошел на поводу у подследственного и быстро установил непричастность. Над Фарафоновым нависла большая беда. К счастью, родители мальчишки оказались не слишком злопамятны, и Фарафонов отделался сравнительно дешево: ему предложили уйти с работы без права заниматься юридической практикой в течение энного количества лет. Конца карьеры это не означало, но Фарафонов был гордецом: он поступил на курсы водителей и, отучившись положенный срок, стал шофером третьего класса — с соответствующими перспективами. В глубине души Фарафонов и сам теперь понимал, что юридическая практика не для него: с таким опасным даром разумно держаться подальше от правонарушений и правонарушителей. Так и закончился четвертый период его жизненного пути, который можно было бы назвать периодом ошибок и проб.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
1 ... 4 5 6 7 8 9 10 11 12 ... 17
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Выходец с Арбата - Валерий Алексеев бесплатно.
Похожие на Выходец с Арбата - Валерий Алексеев книги

Оставить комментарий