Ледащий (СИ) - Дроздов Анатолий Федорович

— А воду в фляге Николай не чаровал?

— Не знаю, — Владислав пожал плечами. — Мне не говорил.

— Отдыхай!

Супруга встала и ушла. Николая она застала в столовой летней кухни. Он задумчиво курил, пуская дым в беленый потолок. Увидав хозяйку, смущенно загасил окурок в пепельнице. Ее, как видно, взял в буфете, там посуда стояла за стеклянной дверцей.

— Извините, — повинился юный волхв. — Мне, наверное, следовало во двор выйти.

— Курите! — улыбнулась Вера Тимофеевна, присаживаясь на свободный стул. — Во дворе прохладно, а вы помылись. Еще простудитесь.

«Какой воспитанный! — подумала она. — А на вид не скажешь. Обычный поселковый мальчик».

— Хочу спросить, — продолжила. — Владислав мне рассказал, что вы промыли ему раны водой из фляги.

— Было, — Николай кивнул.

— Где эта фляга?

— Сейчас…

Он встал и начал рыться в рюкзаках. Наконец, извлек наружу флягу в матерчатом чехле и протянул ее хозяйке. Та взяла и слегка встряхнула. Немного, но вода там была. Вера Тимофеевна вытащила пробку, достала из буфета стакан и перелила в него жидкость. Ее набралось чуть больше половины. Подняв стакан, женщина посмотрела сквозь него на лампочку.

— Ага! — произнесла довольно. — Я так и думала.

— Что там? — с любопытством спросил ее Несвицкий.

— Смотрите!

Вера Тимофеевна протянула ему стакан. Он взял и тоже посмотрел на свет. И поначалу не заметил ничего — обыкновенная вода. Но, приглядевшись, различил в ней рой крохотных зеленых точек. Они плясали в жидкости, как пузырьки в газированной воде. Но те стремятся вверх, а эти будто бы кружили. Ну, и по размеру гораздо меньше пузырьков.

— Что это?

— Корпускулы здоровья. Почему вы спрашиваете? Ведь вы и зачаровали эту воду.

— Я⁈..

— Странно это слышать, — удивилась Вера Тимофеевна. — А кто ж еще? Мне Владислав рассказывал, как вы патроны чаровали и гранату… Потом — и воду. Другого волхва ж с вами не было.

— С патронами случайно получилось, — растерянно промолвил Николай. — Взял в руки магазин, а тот лежал в воде. Я воду вытряхнул, достал патрон, чтоб разглядеть, а после этого защелкнул в магазин обратно. Тут все они и побелели. Не успел подумать, как слышу голоса. Ну, вставил магазин в «Гадюку», смотрю, а немцы ополченцев мучат. Одного сожгли. Я стал стрелять… После Владислав сказал, что у меня патроны зачарованные, другими чернокнижника убить нельзя. А вот гранату я сознательно зачаровал, перед этим полил ее водой из фляги… Но про корпускулы впервые слышу.

— Странно, — вновь удивилась Вера Тимофеевна. — Волхование так просто у людей не проявляется. Врожденная способность и, кстати, очень редкая. Хоть вы и юноша, но знать должны.

— Да тут такое дело… — Николай вздохнул. — Меня в траншее после взрыва мины засыпало землей. Сколько я под нею пролежал, не знаю, но, думаю, довольно долго. Очнулся от нехватки воздуха, во рту земля, в груди печет… Как-то выбрался наружу. Но длительная гипоксия, случившаяся из-за асфиксии не прошла бесследно. От недостатка кислорода в голове, как видно, погибли клетки мозга. Я о себе почти что ничего не помню.

«А мальчик образованный, — сообразила Вера Тимофеевна. — 'Асфиксия», «гипоксия», «клетки мозга»…

— Документы сохранились? — спросила.

— Увы! — юный волхв развел руками. — Были в вещевом мешке, в него попала мина… Помню имя и фамилию и то, что, вроде, рос в детдоме. Лет сколько мне — и то не знаю.

— Семнадцать-восемнадцать, — сказала Вера Тимофеевна. — По виду.

— Думаю, что больше, — не согласился Николай. — Просто я худой, скорее даже тощий, потому и выгляжу моложе. Владислав назвал меня «ледащим», — тут он вздохнул. — Вот и не знаю, что мне делать? Память потерял, документы взрывом развеяло. На что я годен?

— На многое, — решительно сказала Вера Тимофеевна. — Вы волхв, пусть даже и не помните себя, но это дело поправимое. С документами поможем. Главный врач оформит вам удостоверение сотрудника больницы, где я работаю. Это для начала. По его запросу выдадут и паспорт. Ваш случай не единственный. Бывало, привозили к нам людей без документов и не помнящих себя. Попали под обстрел, контузия… Кто-то после вспоминал, как его зовут на самом деле, другие так оставались с придуманным им именем. Война… Вы же пока потрудитесь в больнице, где станете чаровать нам воду.

— Не имею представления, как это делать.

— Расскажу, — улыбнулась Вера Тимофеевна. — У нас работал волхв. Старенький совсем, седой, морщинистый, но с очень сильный даром. Автоклав с водой наполнял корпускулами за полчаса. Правда, после чародейства отдыхал полдня. Он нам показывал и объяснял, как это делает, но мы, конечно, лишь глазели — способностей-то нет. Душевный человек Матвеич был, простой, доступный. Другие волхвы задирают нос, а он держался с нами наравне. Спас тысячи людей. Как началась война, пришел в больницу, и в ней, считай, что жил. Там и погиб. Больницу обстреляли, снаряд попал в палату, где отдыхал Антип Матвеевич. А у него покрова не имелось, он волхв всего лишь первого разряда. Погиб на месте…

Она вздохнула.

— Выходит, что эта вода целебная? — спросил Несвицкий, ткнув рукой в стакан.

— Не представляете, насколько, — кивнула Вера Тимофеевна. — Если ею обработать раны… Не так, конечно, как вы на Владислава лили, а приложить тампон, смоченный водой с корпускулами, то заживают в считанные дни. Нет воспалений и абсцессов. По ложке внутрь в течение трех дней — и восстанавливаются внутренние органы. Помогает даже бы в, казалось, безнадежных случаях.

— Я не уверен, что смогу опять ее зачаровать.

— А мы попробуем! — предложила Вера Тимофеевна. Он взяла флягу и сходила с ней кухню. Вернулась с полной. Протянула ее Николаю. — Приступайте!

— Что нужно делать?

— Возьмите ее в руки и представьте человека, которому пытаетесь помочь. Он ранен или болен и нуждается в лечении. Антип Матвеевич перед тем, как чаровать, ходил в палаты и смотрел на пациентов. Настраивался, как говорил нам.

— Попытаюсь.

Николай взял в руки флягу и закрыл глаза. Почему-то ничего не представлялось. Он подумал о жене. Маша долго умирала, рак в ее возрасте убивает долго. Николай Михайлович задействовал все связи, снял со счета накопленные сбережения, покупал лекарства за границей — те, которые советовали медики и о которых сообщали в интернете. Ничего не помогло, врачи лишь развели руками. За такую воду он тогда бы ничего не пожалел… Нет, не выходит. Лицо жены мелькнуло перед взором и пропало. Он вздохнул, и тут внезапно накатило — зримо, ярко… Грохот пулеметов, на камнях под жарким солнцем Пандшера лежит Сергей Стеценко. Из пробитой шеи струйкой брызжет кровь. Николай пытается зажать артерию, кровь пробивается сквозь пальцы, фонтанирует, лицо Сергея на глазах бледнеет и приобретает серый цвет…

— Николай!

Несвицкий медленно открыл глаза. Нет, перед ним был не Афганистан, а знакомая столовая на летней кухне, где он сидит, сжимая в руках флягу. Перед ним стоит хозяйка дома и смотрит на него взволнованно…

— Что с вами было? — спросила Вера Тимофеевна. — Лицо вдруг словно помертвело. Вы что-то вспомнили?

— Смерть друга. Он умер на моих руках.

— Понятно, — она забрала флягу, вытащила пробку, налила воды в пустой стакан, извлеченный из буфета. Подняла его к глазам. — Ого! — воскликнула. — Какой насыщенный раствор! Взгляните!

— Я вам верю, — ответил Николай. — Извините, но мне хотелось где-нибудь прилечь. Найдется место?

— Идемте!

Закупорив флягу и положив ее стол, Вера Тимофеевна отвела Несвицкого в дом, где быстро застелила старенький диван. После чего ушла. Николай разделся, залез под одеяло, и тут же отрубился. А хозяйка, вернувшись в летнюю столовую, вновь взяла стакан с водой из фляги, подняла его к лампочке. Затем достала воронку из буфета и аккуратно слила воду в флягу.

— Волхв! — произнесла довольно. — И очень сильный. Степан Андреевич завтра обомлеет.

Выключив в столовой свет, она закрыла двери на замок и зашагала в дом. Флягу забрала с собой…