Её невыносимый лжец (СИ) - Майер Жасмин

Ни с кем до него и ни с кем после, я не испытывала такого же всепоглощающего желания, как с мужчиной, ставшим отцом моей дочери. И эта моя безотказность дорого мне обошлась.

Я часто мечтала о том, как он однажды одумается и вернется. Как станет обивать порог моего дома, вымаливая у меня прощение. И я просто тащилась от мысли, что уж в этот раз соберу всю силу воли в кулак и откажу ему. Скажу наконец-то такое долгожданное «Нет». Пусть и немного припозднившийся, но все ж таки это будет стопроцентный твердый отказ.

Но он так и не пришел.

Вместо него на пороге моей квартиры сейчас стоял Андрей. Сосед. Без пяти минут незнакомец. Но то, что я ощущала к нему сейчас, после нашего первого, почти целомудренного раза, очень сильно напоминало ту одержимость, которая когда-то целиком управляла моей жизнью. И моим телом.

Меня пугало то, насколько сильно я хотела этого мужчину. Одного его взгляда хватило, чтобы я раздвинула перед ним ноги, а если он останется, задержится, то окончательно проникнет мне под кожу.

Во мне говорил не только голод неудовлетворенной женщины. По тому, как билось мое сердце, я отлично понимала, что этот мужчина легко может стать началом чего-то большего. А впоследствии превратиться в такую же головную боль, как и мои токсичные отношения с отцом Али. Я давно уяснила, что головокружительный секс с такими мужчинами, как Андрей и мой бывший, до добра не доводит.

— Нет, — произнесла я, возвращая ему упаковку презервативов. — Понимаю, что сбила с толку своим поведением и доступностью… Но мой ответ «нет». Обычно я не сплю с первым встречным. И сейчас не ищу мужчину для секса. Поэтому давай оставим все, как было.

Андрей нахмурился.

— Хочешь, чтобы я ушел?

— Да. Хочу, чтобы ты ушел, и больше никогда сюда не возвращался.

Мужчин, при виде которых я моментально теряю голову, лучше держать от себя, как можно дальше.

Этажом ниже вполне подойдет.

Глава 8. Андрей

Андрей

Я так и не узнал ни ее имени, ничего. Только то, что рыжий — ее натуральный цвет волос.

Прошло уже несколько дней с тех пор, как я спустился к себе в квартиру после того, как она отказала мне, а все, что занимает мои мысли, это крохотный треугольник светло-карамельных волос между ее ног.

Натуральная блондинка? Шатенка? Черт его знает, к какому типу относятся рыжие женщины. Для меня никогда не была важной эта классификация, впрочем, и теперь значение имеет лишь то, что она не пожелала иметь со мной ничего общего.

Непонятно только, с какого перепугу меня это так задевает.

В мире хватает женщин, которым я совершенно не нужен. В конце-то концов, я ведь женат. Мог бы и привыкнуть. Но нет.

Дни моего отпуска одинаково скучны и похожи, как две капли воды. Я просыпаюсь один в пустой квартире и какое-то время пялюсь в потолок, на который указывает мой утренний стояк, словно бы говоря: чувак, нам с тобой определенно надо подняться выше.

Она живет надо мной. И жила все это время, только я не знал об этом.

Каждый день я пытался определить по тем редким звукам, доносящимся сверху, что происходит в ее квартире, но совершенно напрасно. В кои-то веки звукоизоляция работает на все сто, и из соседней квартиры не доносится ни одного четкого звука, который мог бы объяснить мне то, почему одна маленькая гордая рыжая женщина отказала такому, как я.

Ведь она была совсем не против, когда обе мои ладони скользили между ее ног. Совсем даже не против.

Но ради чего-то, что было в ее жизни, о чем я понятия не имел, она все-таки взяла себя в руки и отказалась продолжить это сумасшествие. А я — нет. Я, женатый человек, так и не смог выбросить из головы треугольник золотисто-карамельных волос, светло-розовые твердые соски и полные губы, которые так замечательно ощущались даже обычным пальцем.

В итоге каждое утро, предоставленный сам себе, я отрывался в душе, надеясь, что примитивные действия помогут, и образ соседки наконец-то перестанет меня настолько «штырить». Ведь даже в старших классах, когда я только открыл для себя радость онанизма, мне и то приходилось куда чаще менять фантазии, чтобы вот так заводиться с пол оборота.

Сейчас же у меня вставал даже от невинного упоминания веснушек во время рекламы каких-то косметических средств по телевидению.

Я стал звать ее Антошка.

Ведь надо же как-то ее звать, хотя бы мысленно. А на ум приходила одна-единственная песня про рыжего-конопатого.

Да и врезать себе лопатой хотелось, чтобы мозги наконец-то встали на место.

Ведь мне настолько отшибло мозги после того, как я кончил на ее бедро, что я даже не спросил ее имя, а она не назвала его сама. Что логично. Уже тогда она знала, что ей не требуется продолжение банкета. Просто я этого не понял.

А потом я решил, что с меня хватит.

Пора выбираться из дома. Нужно завязывать с этой манией. Перестать вслушиваться в каждый стук или грохот сверху, пытаясь не думать при этом, что просто другой мужик имеет доступ к телу Антошки. И что сейчас именно он трахает ее на каждой вертикальной поверхности дома. Ведь стук, что доносился сверху, довольно ритмичный и наводил только на одни мысли.

Мужик оказался марафонцем. Или дятлом.

Конечно, она мне отказала. Молодец, сумела включить мозги, в отличие от меня. И оказалась куда более верной, чем я.

Не хотелось признавать, но я буквально сбежал из собственной же квартиры. Дела были настолько плохи, что я даже набрал маму и предупредил о том, что приеду в гости.

Все-таки у меня отпуск. И уж родители мне точно будут рады.

Спешить мне было некуда, поэтому, чтобы потянуть время, я даже не стал брать машину. Отправился пешим шагом до метро и купил свежий проездной, который в последний раз был у меня еще в летном училище. За руль я сел сразу, как мне стукнуло восемнадцать.

В метро от скуки полез в телефон. Разумеется, Ника мне так и не написала. Значит, стоило написать ей первым. Хотя бы узнать, как добралась и обустроилась.

Недолго думая, я нажал на иконку инстаграма. По срокам Ника уже должна была добраться до своей Ибицы, возможно, даже опубликовала несколько снимков с рекламой купальников.

В инстаграме я был зарегистрирован, но ради Ники. Она тегала меня на своих фотках, а собственного аккаунта у меня, фактически, не было. Хотя иногда Ника показывала мне аккаунты симпатичных пилотов, которые постоянно фоткались за штурвалом или наполовину вывалившись из иллюминатора при посадке, прозрачно намекая на то, чтобы я поступал также.

Не представляю, что должно переклинить в моем мозгу, чтобы приближаясь к Хитроу или Франкфурту я с селфи-палкой полез в иллюминатор за удачным снимком, пока двести с лишним пассажиров на борту молятся о нашем благополучном приземлении.

«А сейчас, дамы и господа, капитану нашего корабля срочно приспичило сфоткаться для своих подписчиков, так что просьба всем пристегнуться и заткнуться».

Меня бы уволили после первого же снимка. А те пилоты просто работали частниками или возили грузы. Но Нику это не проняло.

Она поджимала губы и говорила: «Да-да, я понимаю», но я видел, что ни черта она не понимает. И она продолжала жалеть, что не может похвастаться крутыми снимками собственного мужа-пилота, от которых бы дух захватывало.

Инстаграм не запустился.

Оказалось, что приложение обновилось, и мне нужно подтвердить пароль, но я так давно не заходил, что напрочь забыл его.

Пока его отправляли на почту, я уже настиг нужной станции.

Я спрятал телефон в карман, решив, что займусь восстановлением доступа к аккаунту после визита к родителям. Хоть будет чем заняться вечером. Надеюсь, хотя бы тогда дятел-осеменитель оставит Антошку в покое.

«А нужно думать всего об одной жизни, Андрей!» — сказала мне жена перед тем, как умчалась складывать вещи. И по нелепому стечению обстоятельств именно этим я и занимаюсь последние дни, вот только мой мозг занимает совсем не Ника.