Сама себе хозяйка - Марианна Красовская

Угу, с либидо у меня все в порядке. Даже слишком.

А вот волосы и вправду были в кошмарном состоянии: тусклые, спутанные, какими-то клочьями торчащие. И это я еще вчера пыталась их расчесать хотя бы пальцами! Да, мой юный друг, а Малика не так уж и не права была. Что ты в этом чучеле вообще разглядел? Глаза разве что… Больше-то смотреть и не на что. Ключицы торчат, шейка как у воробышка, фу. И ушки такие розовые, оттопыренные.

— Ой, как ты это сделала? — раздалось у меня за спиной. — Нет, не убирай!

Я подскочила на месте, испуганная. Теперь на меня с благоговейным ужасом взирали обе сестрицы.

— Это же зеркало, зеркало! Ты его намагичила, да?

Интересно, в этом мире ведьм на костер не отправляют?

— Ух ты! — Малика немедленно подскочила к посеребренному стеклу, оттеснила меня и принялась себя разглядывать. — А я красавица!

Даринка же с тревогой вгляделась в мое лицо:

— Милка, ты как? Правда ли это? Ты выздоровела?

Отчего-то ее беспокойство меня тронуло.

— Вылечил меня приезжий лекарь. Теперь я в разуме.

Дарина просияла и стиснула меня в крепких объятиях. Девушкой она была могучей и сильной, я еле пискнуть успела, прижатая к пышной груди.

— Уж как я рада, слов нет! Теперь ты настоящая наша сестра!

— Э… — я захрипела от избытка чувств. — Не совсем.

— Как? — Даринка, наконец, позволила мне сделать вдох. — Неужто покинуть нас хочешь?

— Пока нет, — честно сказала я. — Я ж и не знаю ничего. Сначала хочу понять, кто я такая, на что способна.

— Сирота ты бездомная, — не отрываясь от зеркала, порадовала меня Малика. — Никому не нужная, без рода и племени. Батюшке в пояс кланяйся, что он тебя в дом свой забрал.

— А ну прекрати! — рассердилась Даринка на сестру. — Ну и что, что сирота? Есть у нее род, Верьева она, как и мы с тобой! И дом есть! Она, почитай, с самого детства тут живет с нами.

— Живет, да не живет, — сказала справедливо Малика. — На конюшне ночует, в тряпье как нищенка ходит. Все вокруг знают, что она малахольная. Никто ее на работу и не возьмет, да и дело разве — девке молодой на чужого человека работать? Снасильничают, и никто ее не защитит.

— Малика правду говорит, — согласилась я. — Поэтому я никуда и не побегу. Сначала нужно все обдумать.

— Ну раз ты так решила… Я тебя во всем поддержу, — закивала Даринка с таким энтузиазмом, что я умилилась. — А пока надо тебе волосы в порядок привести для начала.

— Да их остричь проще, — поморщилась я.

— Не вздумай даже! Косы только гулящим девкам обрезают!

Малика на меня выразительно посмотрела, но промолчала. А она далеко не дура! Еще неизвестно, от кого пользы больше, от нее или от ее прекраснодушной сестрицы.

— Раздевайся же, вода уже нагрелась!

Я быстро скинула с себя платье, забыв совершенно про Асуров кошелек. Оно упало на пол с глухим стуком.

— А что это там? — тут же подскочила Малика.

— Не трожь!

Но ушлая девица уже достала кошель и заглянула в него. Счастье, что записку не увидела, деньги ее куда больше интересовали.

— Откуда у тебя? Украла, небось?

— Асур мне оставил. Сказал, что в новой жизни поможет, — нехотя ответила я, даже не соврав. Так и сказал. Написал, точнее.

Как ни странно, обе сестрицы мне сразу поверили.

— Ах какой благородный юноша! — с придыханием воскликнула Даринка, прижимая к пышной груди руки. — Все-таки княжескую кровь сразу видно.

— Угу, просто денег у него много слишком, — пробормотала Малика. — Раздает направо и налево всяким… сироткам. Понятно, откупился.

— Да что ты такое мелешь, гадюка подколодная!

— Да шучу я, шучу. А Милка могла бы кошель батюшке отдать, за евонные заботу и ласку.

На это вторая сестра промолчала, и я поняла, что тут она согласна. А я вот — нет.

Сестрицы засунули меня в ванну, сами разделись до исподних сорочек и принялись меня пытать. Что только с моей несчастной головушкой не делали — и маслом мазали, и мылом мыли, и травяными настоями полоскали, и даже яйца в волосы вбивали. такой труд не мог не принести результатов: волосы удалось расчесать и разложить сушиться на полотенце. Дарина побежала за новым платьем (зря она, меня и старое вполне устраивало), а Малика осталась. Лучше б наоборот, конечно.

— Признавайся, как ты так княжича ублажила, что он тебе кошель золота оставил? — немедленно спросила сестрица.

— Веришь-нет, никак.

— Ну так вы же с ним… ну это самое. Я ж видела и простыню с пятнами крови.

Блин, Милка, ну что ж ты такая глупая! Про пятна и не вспомнила даже!

— И что? Это было по обоюдному согласию.

— А хорошо было? — Малика даже рот приоткрыла. — Я слышала, первый раз больно очень, да и потом не всегда приятно.

— Так он же целитель. Сразу боль убрал. Да и чувствует он, как сделать, чтобы не обидеть.

— Вот оно что… — задумчиво пробормотала Малика. — И вправду, с целителем оно спокойнее. Да и позаботился, наверное, чтобы ты не понесла. Да, это имеет смысл. Но только невинность-то обратно не вернешь! Ужо муж тебя потом взгреет!

— Да не нужен мне муж, — рявкнула я уязвленно. — Сама справлюсь. Магия какая-никакая есть, работа уж по мне найдется!

— Есть магия, — согласилась девушка. — Про мужа, может, и правильно ты. Матушку-то твою папаня твой порешил. И тебя почти угробил, насилу лекари спасли, да не до конца. За блуд и зарезал. Такая у вас порода: что кошки блудливые. Лучше уж одной жить.

Я заморгала растерянно, а потом потребовала:

— Рассказывай, что еще знаешь. И откуда? Лет-то тебе не больше, чем мне, своими глазами ты явно это все не видела.

— Люди говорили, да мать с отцом