Сказки дервишей - Идрис Шах

– Так как ты не можешь правильно использовать вещи, – сказал дервиш, – и так как ты не оправдал моего доверия, ты должен уйти от меня. Но за то, что ты, по крайней мере, вернул подсвечник, я дарю тебе верблюда, груженного золотом.

Ночь Абдулла провел во дворце, а утром, ухитрившись стащить подсвечник и спрятав его под седлом верблюда, пустился в обратный путь.

Возвратившись домой, он зажег свечи и ударил по подсвеч-нику палкой. Но так как он невнимательно следил за действиями дервиша, то вместо того, чтобы взять палку в правую руку, он взял ее в левую. Тут же появились двенадцать дервишей. В один миг они подняли верблюда, груженного золотом и драгоценнос-тями, подхватили подсвечник и растворились в воздухе.

Абдулле стало еще тяжелее, ибо он не мог простить себе глупости и неблагодарности, непрестанно казнил себя за воровст-во и до конца своей жизни не мог забыть о том, что находился в такой близости к богатству.

Но другая возможность ему уже больше не представилась, и он навсегда потерял покой.

Эта сказка используется в суфийских школах как «упражнение для развития» буквально мыслящих учеников.

Она указывает в скрытой форме на определенные упражнения и содержит в себе идею о том, что люди, пытающиеся выполнять мистические процедуры, не преодолев в себе некоторых личных склонностей, достигнут результатов, противоположных тем, которые они ожидали.

УДАРЬ В ЭТОМ МЕСТЕ

Дун-Нун Египетский использовал притчу, чтобы на наглядном примере показать, как ему удалось расшифровать значение египетских надписей.

В одном месте стояла статуя человека, указывавшего пальцем на что-то. Статуя стояла на массивном камне с выбитой на нем надписью: «Ударь в этом месте, чтобы овладеть сокровищами». Происхождение статуи терялось в далекой древности. Из поколения в поколение люди колотили по камню, отмеченному надписью, но камень был такой твердой породы, что даже самые сильные удары не оставляли на нем ни единой царапины, и эту тайну никто не мог разгадать.

Однажды, это было в полдень, Дун-Нун, размышляя о статуе, обратил внимание на то, что тень от указующего пальца каменного человека (никто в течение веков не замечал этого) легла на одну из плит мостовой, служившей основанием древнего изваяния. Он отметил это место, затем раздобыл необходимые инструменты и приподнял плиту; перед ним открылся вход в подземелье, в котором оказались чудесные произведения искусства. Исследовав их, он открыл науку их изготовления, давно забытую людьми, и таким образом овладел сокровищами древнего знания и материальными творениями, воплощающими эти знания.

Почти такую же историю рассказал римский папа Сильвестр II, который в X веке привез из испанской Севильи «арабские» учения, в том числе и математику.

Слывя магом, благодаря своим мистическим достижениям, Герберт (таким было его первоначальное имя), «жил с одним философом из сарацинской секты».

Нет почти никакого сомнения, что он знал эту суфийскую историю.

Говорят, что впервые ее передал халиф Абу Бакр аль-Шадик.

ПОЧЕМУ ГЛИНЯНЫЕ ПТИЦЫ ВЗЛЕТЕЛИ

Однажды Иисус, сын Марии, будучи еще ребенком, вылепил из глины маленьких птиц. Увидев это, другие дети, не умевшие лепить птиц, побежали к взрослым и пожаловались на него.

Взрослые сказали:

– Непозволительно заниматься такими делами в святой день, – ибо это было в субботу.

И они направились к луже, у которой играл Иисус, и, подойдя к нему, спросили, где вылепленные им птицы.

В ответ Иисус указал на глиняных птиц, и в тот же миг птицы взлетели в воздух и улетели прочь.

– Сделать летающих птиц невозможно, а значит, он не нарушил субботы, – сказал один из взрослых.

– Я хотел бы овладеть этим искусством, – сказал другой.

– Это не искусство, – возразил третий, – обыкновенный трюк, зрительный обман и ничего больше.

Итак, суббота не была нарушена, волшебное искусство так и осталось никому не известным, а что касается обмана, то взрослые, как и дети, обманули себя сами, потому что не ведали, с какой целью были вылеплены птицы.

То, что в субботу запрещалось чем бы то ни было занимать-ся, имело причину, которая была давно позабыта. Взрослые не знали того, как отличить истину от лжи. Происхождение волшеб-ного искусства и цель сотворенного чуда были им совершенно не известны. Поэтому все это не имело для них никаких послед-ствий, как было и с вытягиванием деревянной доски.

Рассказывают, что однажды Иисус помогал Иосифу-плотнику в его мастерской.

Одна доска оказалась слишком короткой, и тогда Иисус каким-то образом вытянул ее до требуемой величины.

Когда эту историю рассказали людям, они сказали: «Но это же настоящее чудо, поэтому этот мальчик непременно станет святым».

Другие сказали: «Мы не поверим в это до тех пор, пока не увидим все своими глазами».

«Этого не может быть, – сказали третьи, – потому что этого не может быть никогда. Эту историю надо исключить из книг».

Все эти люди с их различными мнениями отнеслись совершенно одинаково к этой истории, потому что цель и смысл утверждения «он растянул доску» были им неизвестны.

Суфийские авторы часто ссылаются на Иисуса, как на мастера пути. Существует, кроме того, невообразимое множество устных преданий о нем, популярных на Среднем Востоке, которые еще ожидают собирателя.

В несколько измненном виде эту историю можно встретить во многих дервишских коллекциях. Суфии говорят, что «сын плотника» и другие названия евангельских персонажей по роду профессии представляют собой термины посвятительного значения и не всегда указывают на социальное занятие человека.

КОМАР НАМУС И СЛОН

Давным-давно жил-был комар по имени Намус, который за свой тонкий ум был прозван Проницательным. Однажды, поразмыслив о своей жизни и руководствуясь весьма благовидными и вескими причинами, Намус решил сменить жилище. Своим новым приста-нищем он избрал ухо одного слона, ибо дом такого рода казался ему самым подходящим и удобным.

Итак, осталось только осуществить задуманное и вскоре Намус обосновался в просторном и очень уютном ухе.

Спустя какое-то время, Намус произвел несколько поколений комаров. В его жизни периоды напряженного труда чередова-лись с периодами отдыха и покоя, радость сменялась печалью, поиски увенчивались достижениями, словом, судьба его ничем не отличалась от судеб других комаров.

Ухо слона было его домом и, как бывает в таких случаях, он чувствовал, что вся его жизнь, его история, само его существо неразрывно связаны с этим местом. Это ощущение он постоянно поддерживал в себе, пока оно не стало частью его самого. Ухо было таким теплым, таким уютным, таким просторным. Здесь ему довелось так много всего пережить…

Переезжая в этот дом, Намус, естественно, не обошелся без приличествующих случаю церемоний вежливости. Прежде чем въехать в новое жилище, он изо всей мочи пропищал слону о своем решении.

– О слон, – закричал он, – знай, что никто иной, как я, комар Намус, по прозвищу Проницательный, собираюсь поселиться здесь. Но так как это твое ухо, то я желая соблюсти обычай, сообщаю тебе о моем решении.

Слон не возразил.

И Намус вселился, даже не подозревая, что слон его попросту не услышал. И если уж быть справедливым, то слон и не почувствовал вселения комара с его многочисленным семейством в свое ухо. Будучи от природы неучтивым созданием, он даже не знал о существовании какого-то там комара.

Но вот прошло какое-то время, и Намус, побуждаемый вескими причинами, решил снова сменить свое жилище.

Как и в начале, он решил, что сделать это он вправе только в соответствии с установленной и освященной веками традицией.

Он заранее стал готовитсья к тому, чтобы объявить слону свое решение -покинуть ухо.

Итак, окончательно уверившись в своем решении и хорошо отрепетировав прощальный монолог, он прокричал его слону в самое ухо. Но не получил никакого ответа. Он крикнул еще раз, но слон по-прежнему хранил молчание. Тогда Намус, полный решимости заставить все-таки слона услышать его назойливые, но красноречивые слова, набрал полную грудь воздуха и в третий раз прокричал:

– О слон, знай, что я, Проницательный, намерен покинуть свой очаг и дом в твоем ухе, в котором я так долго прожил. И для этого у меня есть вполне веские основания, и я хочу их тебе изложить.

Наконец, слова комара достигли слуха слона, и он сумел их разобрать. Пока он их обдумывал, комар продолжал:

– Что ты мне ответишь на это? Каково твое мнение об этом?

Слон медленно поднял свою огромную голову и протрубил:

– Ступай с миром, ибо твой уход имеет для меня такое же значение, какое имел твой приход.

Эта сказка о Проницательном, на первый взгляд может показаться язвительным намеком на предполагаемую бесполезность жизни. Такое понимание сказки, сказал бы суфий, говорит о невосприимчивости читателя.