СССР: вернуться в детство-3 - Владимир Олегович Войлошников

будет? А вдруг угроза государству? Как же «из тайги, тайги дремучей поднялись сибиряки»? А есть, например, перепёлки. Яйцо у них, хоть и мелкое, зато чрезвычайно питательное. А болеют они мало и в уходе очень неприхотливы. Да и мясо у них вкусное, как дичь, хоть тушки и маленькие. Или вот китайские шёлковые куры — слыхали про таких?

— Откровенно говоря, нет.

— Это удивительные куры, пушистые, как ангорские кошки. Это всё из-за строения пера.

— А шкура у них чёрная, — вставил Вовка.

— Неужели чёрная? — удивился дядька.

— Да, как у негров, — нетолерантно кивнул Вовка.

— Представьте себе, — подтвердила я. — Они мельче обычных, но очень вкусные, а в Китае их мясо, тоже черноватое, кстати, вообще считается целебным, обеспечивающим организму прилив жизненных сил. И главное, они прекрасно насиживают яйца безо всяких инкубаторов! А инкубатор далеко не все могут себе позволить.

— И при большом желании с них можно ещё и пух стричь, — снова ввернул Вова, — раз в месяц.

— Поразительно, — сказал дядька.

Мы дружно накидали ему ещё поразительного из нашей обширной практики — ну, а вдруг?

«Специалист по связям» так всё записывал, что у меня начали проклёвываться робкие надежды: а вдруг, и правда, хоть что-нибудь найдёт?

— Что ж, товарищи, чем смогу — постараюсь помочь. Как с вами связаться?

— К сожалению, со мной только письмом, — развела руками я.

— Можете телефон моих бабушки с дедом записать, — предложил Вова. — Вдруг я там буду.

РОДНЯ

Мы вышли из здания редакции, и Вовка предложил:

— А поехали со мной в Пивовариху?

— Ой…

— Что? С твоими я, считай, чуть не со всеми перезнакомился.

— Я боюсь твою суровую бабушку.

— А что делать, жить-то как-то надо…

Поехали мы, в общем.

Бабушка встретила Вовку радушно, со мной поздоровалась… как завуч в школе, такое вот ощущение. Вова внезапно начал меня хвалить, представлять, что вот, дескать, та самая девочка, которая придумала проект юннатской опытной станции… А ещё она книжки пишет. И вот, даже статью в газете напечатали.

— Прямо в газете? — вежливо удивилась бабушка.

— Оль, дай газету посмотреть, — попросил Вовка.

Я мысленно вздохнула:

— Я могу вам даже оставить. Мне тут авторских номеров аж пять штук выдали. А то статья объёмная получилась, посмо́трите потом спокойно.

Я положила на стол один экземпляр.

— М-м, «Восточно-Сибирская правда»? — явно удивилась баба Лёля. — А где искать?

— Не надо нигде искать, вот она, на первой странице, про кулаков.

— Вот эта большая?

— Да-а… У меня подозрение, что они всё-таки немножко её порезали, я не успела просмотреть.

— И это ты сама написала? — баба Лёля посмотрела на меня как будто поверх очков.

— Ну да. Никто больше в нашей семье подобными экзерсисами не увлекается.

У калитки брякнул велосипед, и баба Лёля оживилась:

— Наташа! Давайте-ка обедать. Сейчас я огурчиков принесу, — и вышла в огород.

Я тут же хлопнула Вовку по спине:

— Ты кончай меня так рекламировать!

Он ничего возразить не успел: в дом забежала маленькая Наташка и начала бурно радоваться. Потом мы ели картоху в мундирах с маслом и со всякой огородной зеленью, которую баб Лёля любя называла «силос», после чего Вовка провёл мне экскурсию по огороду и слегка показал деревню.

Вернулись — баба Лёля сразу давай нас снова за стол усаживать. Типичный бабушкинский комплекс: кормить-кормить-кормить!

А я смотрю, газета по-другому лежит. Значит, бабушка как минимум заглядывала. Но она такая ходит, как шпионка, типа: «Да я ничего…» Я со своим ЧСВ лезть не стала, вместо этого завела разговор о всяких кустах и посадках, да где бы чего интересного прикупить. И вот тут баба Лёля начала давать реально ценные советы: куда поехать, где что посмотреть, про разные питомники, заказники, сады и прочие места потенциального приобретения саженцев. Я, не особо надеясь на память, всё записала в тетрадку. И тут Вовка начал собираться.

— Олю провожать пойдёшь? — нейтральным голосом спросила баба Лёля.

— Да нет, поедем мы, — ответил Вовка. — До осенних посадок времени всего ничего осталось, под эти кусты столько готовить… Вещи возьму только.

— Ты что же, прям там жить собираешься?

— Да, там дом практически достроен, — не моргнув глазом выдал желаемое за действительное Вовка, — ребят целая куча приезжает.

Я молчала, как рыба об лёд.

— А мать-то знает? — ещё более независимым голосом уточнила баба Лёля.

— Пока нет.

— Скажешь?

— Зачем? Я тебя предупредил, этого достаточно.

Оп-па! Финт ушами! Баба Лёля была отцовой матерью, и после развода (да и до) у неё с невесткой были вечные тёрки, а тут такой в сторону бабушки реверанс! Баба Лёля сразу как будто приосанилась и сложила руки под грудью:

— Ну, ты смотри. Бельё смену возьми да рубашек, носков…

— Ага, — Вовка скрылся за дверцей шкафа.

— Да приезжай в неделю раз хоть, показывайся!

— Хорошо, баб Лёль…

— Телефона-то нету там?

— Не-а. Если из автомата только.

— Ну, через день хоть звони.

— Ладно.

— А с едой-то как?

— Мы там готовим, не переживай.

Баба Лёля хмыкнула, выражая своё мнение о еде, которую где-то там кто-то неизвестный мог готовить. А, может даже, и не мог, а всё это брехня полнейшая, для отвода глаз. Она сурово удалилась в соседнюю комнату и вернулась с кошельком:

— На, голодным не вздумай ходить! — бабушка выложила на стол пятёрку, трёшку и целую горку мелочи.

— Баб, да у меня есть, — попытался отнекаться Вовка.

— Бери, говорю! И звонить не забывай!

Пришлось сдаться.

Наташа наблюдала всю сцену круглыми глазами и, похоже, собиралась заплакать.

— Не реви! — сказал ей Вовка. — Ты понимаешь, дело важное. Ответственное пионерское поручение. Никак нельзя отлынивать. Мы как получше обустроимся, я тебя с собой брать буду, хорошо?

— Ага, — Наташа шмыгнула носом и прижалась к бабушке.

Вещи Вовка сложил в небольшой туристический рюкзак, брезентовый такой, защитного цвета. Мы раскланялись и свалили. Почти что в закат.

— Ну что, любимая, теперь осталось договориться с твоими.

Мы стояли на остановке автобуса, и муж смотрел на меня хитрыми детскими глазами.

— Ну, ты дал! Мать узнает — орать ведь будет.

— Похер мне, — взгляд Вовки вдруг сделался жёстким. — Я с ней ещё на счёт интерната не разговаривал. Она личную жизнь устраивает, сплавила нас с Наташкой, — по ходу дела, в осознании у него смешались прошлые и нынешние воспоминания, — а я в интернат больше не поеду. А Наташке там одной вообще делать нечего. Уж лучше пусть в Пивоварихе в школу ходит, а с матерью также по выходным общается.

Я от комментариев воздержалась. Что тут скажешь? И вообще, Наташке шесть всего. Хотя, Вовку же с шести лет взяли, мать, поди, надавила на кого-то. А Наташа рослая, с меня практически. Если она осенняя или даже декабрьская — её и подавно возьмут.

— Ты что молчишь? Не согласна? — хмуро спросил он.

— Почему «не согласна»? На счёт сестры лезть не буду, сами решайте. Хотя мне лично вариант жить с бабушкой нравится гораздо больше, чем интернатский. А тебе точно никакая школа нафиг не нужна. Тебе бы… — я оборвала себя на полуслове и уставилась на Вовку.

— Что? — с подозрением переспросил он.

— Вова! Мы сделаем ход конём!

Подошёл автобус, и мы забрались в него, устроившись на самых задних, приподнятых сиденьях.

— Ну? Какой ход? — поторопил меня Вовка.

— Мы запишем тебя в соавторы! Этой книжки, про Павлика Морозова. И устроим тебя в мою школу. Там уже схема отработанная, приходишь, контрольные пишешь — и гуляй, Вася!

— Да я по району не подхожу.

— Я тебя умоляю! Ты ж будешь писатель. Звезда! Таких детей и без района берут, в порядке исключения.

Вовкины мысли, в свете открывающихся перспектив, видимо, приобрели какое-то совершенно новое направление. Он вдруг сказал:

— И можно будет прямо в доме там и жить. За хозяйством приглядывать.

Ну, если так…

— Если чуть-чуть форсировать отделку — вполне. Окна можем хоть завтра заказать.

— Зазоры на усадку оставить…

— Отопительную систему тогда надо срочно покупать или заказывать.

Так, в планах, мы доехали до рынка и целых полчаса стояли в ожидании автобуса. Хоть какого-нибудь! Нам теперь нормально и двойка, и тройка подходили — вот только где они запропастились все, хотелось бы знать⁈

В итоге подошедшая тройка набилась практически битком. Да по жаре. Тренировки на выживание, не иначе.

По дороге мы решили,