Огненный бассейн. Сборник фантастических романов - Джон Кристофер

Мы быстро шли при ярком лунном свете и к рассвету оказались уже в незнакомой местности. Я решил ненадолго остановиться. Мы отдохнули, съели половину буханки с сыром, попили воды из ручья и пошли дальше. Но дальше, по мере того как рассветало, мы все больше и больше чувствовали усталость.

Примерно в полдень мы, вспотевшие, измученные, добрались до вершины небольшого холма и заглянули вниз, в блюдцеобразную долину. Земля хорошо обработана. Видна деревня, на полях фигурки людей размером с муравья. Дорога уходила в Долину и через деревню. Генри схватил меня за руку:

— Смотри!

Четверо всадников приближались к деревне. У них могло быть любое дело. Но, с другой стороны, это мог быть и отряд, Разыскивающий нас.

Я принял решение. Мы как раз миновали опушку леса. Я сказал:

— Останемся в лесу до вечера. Можем поспать, а ночью двинемся дальше.

— Ты думаешь, путешествовать ночью лучше? — спросил Генри. — Я знаю, так меньше вероятность, что нас увидят, но и мы не сможем видеть. Ведь можно идти по холмам, никого нет.

— Делай как хочешь. Я ложусь спать.

Он пожал плечами:

— Что ж, останемся, если ты так говоришь.

Его покорность не смягчила меня. Я понимал: сказанное им разумно. Но молча пошел в лес, а Генри за мной. В глубине кустов мы нашли место, где нас не могли увидеть, даже если бы прошли рядом, и улеглись. Я уснул почти немедленно.

Когда я проснулся, было уже темно. Генри спал рядом. Если я встану тихонько, то смогу улизнуть, не разбудив его. Мысль была соблазнительна. Но казалось нечестным оставлять его в лесу, перед наступающей ночью. Я протянул руку, чтобы разбудить его, и тут кое-что увидел: он обернул вокруг своей руки петлю моего мешка, так что я не мог взять мешок, не разбудив его. Значит, и ему пришла в голову такая мысль.

Он проснулся от моего прикосновения. И перед тем как двинуться дальше, мы съели остаток буханки и кусок копченого мяса. Деревья росли густо, и нам не было видно неба, пока мы не вышли из леса. И только тогда я понял, что темнота объяснялась не только приближением ночи: пока мы спали, небо затянуло тучами, и уже падали первые тяжелые капли.

В быстро угасающем свете мы спустились в долину и поднялись по противоположному склону. В окнах домов горел свет, и нам пришлось сделать большой крюк. Пошел сильный дождь, но вечер был теплый, и как только дождь кончился, одежда на нас высохла. С вершины мы еще раз посмотрели на огни деревни и пошли на юго-восток. Вскоре наступила тьма. Мы шли по холмам, поросшим травой. Раз мы набрели на развалившуюся хижину, явно нежилую, и Генри предложил остановиться в ней до утра, но я отказался, и мы пошли дальше.

Некоторое время мы молчали. Потом Генри сказал:

— Слушай.

Я раздраженно ответил:

— Что еще?

— Мне кажется, кто-то идет.

И я услышал сам — топот ног за нами. Должно быть, нас увидели жители деревни и предупредили четверых всадников. И теперь они нагоняют нас.

Я прошептал:

— Бежим!

Не дожидаясь ответа, я побежал сквозь ночную мглу. Генри бежал рядом, и мне показалось, что я слышу и наших преследователей. Я побежал быстрее. И тут правая нога у меня подвернулась на камне. Я почувствовал сильную боль и упал.

Генри услышал, как я упал. Он подбежал и спросил:

— Где ты? Что с тобой?

Попробовав встать, я почувствовал сильнейшую боль в правой лодыжке. Генри попытался поднять меня. Я застонал.

— Ты поранился? — спросил он.

— Лодыжка… Она, наверное, сломана. Ты лучше уходи. Они сейчас будут здесь.

Он произнес странным голосом:

— Я думаю, они уже здесь.

— Что?

Я почувствовал теплое дыхание на шее, а протянув руку, коснулся чего-то мягкого.

— Овца!

Генри заметил:

— Они любопытны. Иногда это с ними бывает.

— Дурак! — сказал я. — Заставил нас бежать от стада овец, а теперь смотри, что случилось.

Он ничего не ответил, но наклонился и стал ощупывать мою лодыжку. Я прикусил губу, чтобы не закричать.

— Не думаю, чтобы она была сломана, — сказал он. — Вероятно, вывих. Но тебе придется лежать день-два.

Я сердито отрезал:

— Звучит прекрасно.

— Вернемся к хижине. Я тебе помогу.

Снова пошел дождь, на этот раз проливной. Мое желание гневно отказаться от помощи утонуло. Генри поднял меня на спину. Это было кошмарное путешествие. Он с трудом обрел равновесие: вероятно, я оказался тяжелее, чем он предполагал. Ему часто приходилось опускать меня, чтобы передохнуть. Было абсолютно темно. Каждый раз, как он опускал меня, боль пронзала мою ногу. Я уже начал думать, что он ошибся направлением и пропустил во тьме хижину — это было совсем нетрудно.

Но наконец она показалась в ночи, и дверь открылась, когда он поднял щеколду. Послышался шум — должно быть, крысы. Генри сделал еще несколько шагов и со вздохом изнеможения опустил меня. Ощупью он отыскал в углу груду соломы, и я прополз туда. Нога у меня болела, я промок и чувствовал себя несчастным. К тому же мы за прошлые сутки спали лишь несколько часов. Но все же прошло немало времени, прежде чем я уснул.

Когда я проснулся, был день. Дождь прекратился. В окошке без стекол виднелось голубое утреннее небо. В хижине оказались только скамья и тростниковый стол. На стене висел котел и несколько глиняных кружек. Был еще очаг с грудой дров и куча соломы, на которой мы лежали. Я позвал Генри, потом еще раз. Ответа не было. Я подтянулся, морщась от боли, и пополз к двери, держась за стену.

Генри не было видно. Тут я заметил, что нет и моего мешка там, где я уронил его ночью.

Я вполз обратно и сел у стены. Первые горизонтальные лучи солнца грели меня, пока я обдумывал ситуацию. Генри — и это казалось очевидным — бросил меня и забрал с собой всю пищу. Оставил беспомощного и голодного. Я не мог рассуждать логично. И меня охватил гнев. Но он по крайней мере помог мне забыть боль в ноге и ноющую пустоту в желудке.

Даже когда я успокоился и стал способен рассуждать здраво, это не улучшило моего положения. От ближайшего жилища я находился в нескольких милях. Предположим, что я сумею проползти это расстояние, хотя, казалось, это было невозможно. Или кто-нибудь — пастух скорее всего — пройдет на таком расстоянии, что услышит мой крик. И то, и другое означало позорное возвращение в Вертон. А также жалкий и унизительный конец путешествия. Мне стало жаль себя.

Мне было совсем худо, когда я услышал, как кто-то подходит к хижине. Чуть позже послышался голос Генри:

— Где ты, Уилл?

Я ответил, и он подошел. Я сказал:

— Я подумал, ты убежал. Ты взял мешок?

— Конечно, мне нужно было нести в нем.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});