На кругах времен (Сборник) - Юрий Греков

«Есть!» Он внимательно осмотрел наши макушки, и я почувствовал, как он удовлетворенно обмяк.

Разговор затягивался, напряжение с непривычки быстро росло, нужно было передохнуть. Взглянув на Цига, я понял, что он думает о том же, и приказал нашему собеседнику: «Пригласи нас поехать с тобой».

Он показал на узкое сиденье напротив себя. Как только карета тронулась, я приказал ему уснуть, чтобы избавиться от неожиданных .вопросов.

Но Циг сказал:

— А почему бы не расспросить его, пока он спит? Это была хорошая мысль. Я перестроил сон толстяка в гипнотический. Увы, мы не много поняли из того, что он нам рассказал. И сейчас, когда я знаю неизмеримо больше, чем в тот, первый, день, я мог бы расшифровать его бессвязный рассказ так: «Повелением его Святейшества Палы (звание главного монаха) он, Бонифаций (имя нашего попутчика) из Мантуи (местность), назначен настоятелем (руководителем) бенедиктинского монастыря близ Вероны (монастырь — место, где живут монахи. Монахи — люди, посвятившие себя служению богу, — по их представлениям, некоему, управляющему миром, или одному из его коллег. В данном случае Бенедикту). Это приятно. Такое доверие. Но заботы! Монахи глупы, невежественны. Ленивы! Хорошо настоятелю болонских бенедиктинцев. Говорят, у него один из монахов-ученик самого Гусениуса, алхимика из Гейдельберга. Поговаривают, что он почти открыл тайну превращений свинца в аурум. (То и дело среди остальных мелькал образ «аурума». Анализ убедил меня, что это первичный металл, который у нас называется тран. Здесь он служит мерилом всех без исключения ценностей. Это непонятно, но это так). Нам бы такого!.. Beati possidentes!..» (Счастливы владеющие (лат.).)

Мы с Цигом переглянулись. Кто бы ни был этот ученик Гусениуса, но аурум он, конечно, добывает не мановением руки. Ему нужна лаборатория. Самая примитивная, возможно, но все же лаборатория. И если Бонифацию так нужен аурум, мы можем ему сделать сколько угодно — в нашем времени превращения вещества давно перестали быть загадкой. А взамен он даст лабораторию, пристанище, безопасность и, наконец, возможность изготовить сигнал и дождаться помощи. Обсудив все варианты, мы разбудили Бонифация. Пользуясь понятиями, усвоенными за время его сна, я сказал ему:

— Бонифаций, тебе нужен аурум?

Он ошарашено воззрился на меня, и в голове у него всплыл странный образ: человек с рогами и длинным хвостом.

Но я продолжал:

— Мы бедные странствующие бенедиктинцы. Пока ты спал, мы решили оставить бродячую жизнь и поселиться в монастыре. Если ты примешь нас, ты не пожалеешь. Мой спутник, брат Циг, величайший алхимик, получивший знание от самого Гусениуса Гейдельбергского. Я тоже его ученик. Если ты дашь нам кров и место для работы, ты получишь столько аурума, сколько захочешь.

В продолжение всей этой телепатемы Бонифаций сидел, раскрыв рот. Он бессвязно ответил:

— Братья, мой монастырь… Братья ждут вас! О, аурум!..

В общем, он был в трансе, и в голове его творилось нечто невообразимое. К счастью, вскоре карета подъехала к воротам в стене, окружавшей несколько строений с куполообразными крышами, которые в лунном свете были видны издалека. В маленькое окошко выглянул человек, и, узнав нашего попутчика, поспешно отворил ворота.

Когда мы вышли из кареты, я послал Бонифацию телепатему: «Пусть нам отведут место для ночлега. Вели прислать одежду. Будем спать. Дела — завтра».

Он засуетился, и через несколько минут человек со связкой бренчащих предметов отвел нас в небольшую комнату с каменными стенами и сводами. Он же, спустя некоторое время, принес нам тяжелые одеяния, похожие на то, что было на Бонифации и на нем самом.

Тут мне пришла новая мысль. Я посоветовался с Цигом. Он одобрил. Тогда я велел нашему сопровождающему: «Сядь».

Система Геда-Борса, запрещенная Восьмым законом психоохраны, как известно, дает возможность установить особый контакт мозга с мозгом, и — либо передать другому всю информацию, содержащуюся в мозгу индуктора, либо переписать с мозга перципиента его информацию в свой.

Боже! (Я все чаще пользуюсь местной терминологией). Какой же мусор был в голове этого человека! Но мы получили все, что хотели:

язык, представление о мироощущении и мировоззрении наших новых современников, весь комплекс житейских правил. Короче, мы узнали все, что он знал сам. Теперь мы знали, как себя вести. Разбудив ключаря (я вынужден воздержаться от объяснения терминов — это заняло бы слишком много времени. Если мы не вернемся, Большой Анализатор Академии без особого труда расшифрует все. В противном случае, мы это сделаем сами по возвращении). Итак, разбудив ключаря, мы велели ему принести бритву и отпустили его. Теперь мы знали, что такое «тонзура», что такое «бриться». Мы даже довольно уверенно — информацию получили и двигательные центры — выбрили друг другу макушки. Так мы превратились в фра Цига и фра Рете. Теперь, когда мы решили все вопросы, мучившие нас сразу после катастрофы, дальнейшее нарушение законов психоохраны было бы неэтичным. Я снова затормозил телепатические центры у нас обоих и усилием воли установил у себя психоограничение гипноза. Мы улеглись на узкие твердые ложа и уснули.

Вышло все, как мы и предполагали. Разбудить нас не решились, но, как только мы проснулись, патер Бонифаций буквально влетел в нашу келью. На лице его были написаны одновременно недоверие, жадность, страх — целая гамма вполне отвратительных чувств, которые и без телепатии показывали, какого рода мысли вертятся у него в голове.

Подробности разговора я опускаю. Мы подтвердили патеру наше намерение остаться, а также обещание насчет аурума.

В лаборатории, оказавшейся темным, закопченным помещением, уставленным сосудами из прозрачного хрупкого материала, мы нашли различные примитивные орудия, назначение которых нам было понятно благодаря Геду и Борсу.

Цигу пришлось поднатужиться и вспомнить кое-что из курса кристаллической перестройки первичных металлов. И через час он протянул патеру Бонифацию кусок аурума величиной с кулак. По-моему, Цит перестарался, потому что патера чуть не хватил удар. Я тут же тихонько посоветовал Цигу поумерить пыл, не то мы рискуем обесценить этот странный эквивалент. Придя в себя, патер, перекрестившись, схватил слиток и, пряча его под полой, умчался с невероятной при его тучности скоростью.

Вечером мы с Цигом обсудили наши первые шаги и решили, что посылка сигнала становится возможной. Оставалось решить, какой избрать носитель. Циг сказал:

— Я думаю, что тебе как психопластику нужно определить свойства, которые позволили бы носителю пройти сквозь века и донести сигнал до

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});