Мед и горечь - Дебора Смит

– Давайте сформируем новые традиции. Бетти посмотрела на свои руки, но не отодвинулась. Ее глаза горели возмущением, хотя она говорила вежливым, покровительственным голосом.

– Вы планируете включить меня в свой гарем?

На мгновение удивившись, он слабо улыбнулся.

– Слухи о моем гареме сильно преувеличены. Фактически, если проверите в округе, – а вы это, очевидно, уже начали делать – вы обнаружите, что за последние шесть месяцев я был довольно пассивен.

– Вы нарушаете традиции своего отца, мистер Темплтон.

Он неожиданно обнял ее и посмотрел в широко открытые глаза.

– У моего отца были ошибки, но он был хорошим человеком, – Она уперлась руками в его плечи и попыталась отодвинуться.

– Он, должно быть, был очень хорошим. Он сделал счастливыми многих женщин. И некоторые в тот момент были замужем за другими мужчинами.

– Совращать замужних женщин – не мой стиль. Есть множество свободных. Но я признаю, что хочу обязательно сделать женщину счастливой. В этом я согласен с отцом. Я бы только не хотел возрождать семейную легенду. От этого страдает репутация.

– А мне бы не хотелось тратить попусту ваше время.

– С вами я не трачу его попусту. Как насчет бесплатного угощения? – Он поцеловал ее, прежде чем она смогла ответить. Его рот прикоснулся к ее губам осторожно, уговаривая. То, что он хотел сделать провоцирующим, дразнящим, стало внезапным открытием. Вкус ее губ и ее запах остановили его игривость.

Бетти издала горлом свирепый звук и заколотила кулаками по его черному смокингу, пытаясь освободиться. Но в то же время ее тело начало слабеть.

Ее груди прижались к его торсу, спина прогнулась. Он услышал тихий испуганный вскрик, ее рот стал податливым под его губами. Когда он продвинул язык, она поймала его кончиками губ, потом застонала, пораженная, и открыла губы, позволяя ему внедриться глубже.

Он скользил руками по ее плечам и талии, а губы по-прежнему ласкали. Она задрожала и уже сама продолжила интимное исследование. Ее язык был бесстрашным и безумным, как и желание, охватившее их.

Бурные аплодисменты, раздавшиеся от двери в гостиную, разрушили чары. Макс повернул голову, неодобрительно хмурясь. Скарлетт, Ретт, все их друзья и Норма стояли в дверях. Норма округлила глаза, будто застала детскую парочку, игравшую в неподобающие игры.

Бетти Квинт, подогнув колени, беспомощно повисла на руках Макса. Собрав все свои силы, она пыталась овладеть собой, еле сдерживаясь, чтобы не застонать. Еще не веря до конца в случившееся, она сбросила свои руки с шеи Макса, а затем с силой и яростью оторвалась сама.

Макс тоже ослабил объятия. Бетти выскользнула из его рук и шлепнулась на крестец, оказавшись почти сидящей на его черных туфлях. Ее свитер во время этого спуска задрался почти до шеи. Макс, изучая ее обнаженное тело, наклонился чтобы помочь поправить свитер. Бетти рванулась от него с безумным взглядом. Ее лицо пылало, как осенние кленовые листья.

Аудитория издавала одобрительные возгласы. Макс еще сильнее нахмурился и кивнул Норме, чтобы закрыла дверь, а сам протянул Бетти руку. Но Бетти вскочила на ноги, одернула свитер и сказала так тихо, чтоб слышал только он:

– Только ступите на порог моего ресторана, и я выйду к вам с ножом для разделки туш.

– Вы сейчас слишком расстроены.

– А вы не на флоте. И я не военный объект, который вы во что бы то ни стало должны взять. Я не интересуюсь мужчинами, которые берут все, что хотят, не считаясь с обстоятельствами. Идите и развлекайтесь с кем-нибудь еще.

– Я не развлекался. Поправьте оперение и присядьте. Давайте поговорим. Между нами что-то произошло, и это меня тоже потрясло.

– Бразелтоны уже здесь, – позвала Норма из-за двери. – Тебе надо помочь мне приготовить доспехи.

Бетти деланно рассмеялась и покачала головой:

– Остаться здесь и поговорить с вами? Я была бы или сумасшедшей или безумной. Я ни то, ни другое.

Макс вскочил и с вызовом посмотрел на нее:

– По тому, как вы целовались со мной, мне показалось, что вы от чего-то без ума.

– Не от вас. – Она изящно повернулась и вышла в парадные двери. Скарлетт и Ретт стояли, держась за руки, но расстояние между ними было достаточно, чтобы Бетти смогла пройти.

Она, возможно, будет страдать какое-то время. Ведь так уж случилось, что старый дом Квинтов был ужасающим приютом. Ей бывало в нем не по себе. Если бы можно было не пускать опоссума ночью в спальню!

* * *

Бетти выглянула из-под одеяла с электроподогревом. В мрачном свете ночи опоссум быстро пробежал по стене. Это было смешное и в то же время уродливое животное, и оно так торопилось, будто стыдилось своего появления ее будуаре. Со своего места в ногах у Бетти Фокс По настороженно приподнял голову. Шерсть его встала дыбом, когда он увидел незванного гостя.

Когда-то Фокса лишили когтей, отрубили лапу и кастрировали. Это сделал предыдущий хозяин – он же подбросил кота на порог Общества охраны животных в Атланте с раненой задней лапой – Фокс По был тогда довольно невоспитанным. Теперь же Фокс По боготворил свою новую хозяйку и всегда старался показать свою преданность. Когда опоссум почти исчез, кот зевнул. Бетти уселась на больших подушках, обтянутых белым шелком, и прислушалась, как шепчет октябрьский ветер, заставляя дом отзываться таинственными тихими звуками. Дом скрипел и пах старым деревом и свежим кедром, который она жгла в камине перед ужином. В одном из углов комнаты светился электрообогреватель. Запахи и звуки казались очень уютными, и когда Бетти закрыла глаза, то представила, как переделает это место, каким будет дом.

Не будет козел для пилки дров, и мусорных баков наверху, и грязи на площадке два на шесть перед парадным крыльцом. Большая гостиная внизу будет полна вещей из традиционного быта ранней Америки, а просторная кухня станет царством гурманов, а не пустым каркасом, устланным потрескавшимся линолеумом и оклеенным пожелтевшими обоями. И опоссум не сможет больше вбегать невидимыми путями к ней в спальню.

Поменять свое милое жилье в Атланте на этот дом было импульсивным решением. Отец критиковал Бетти за то, что чувства у нее опережают здравый смысл, а мама говорила: «Прекрасно, дорогая», урвав минуту между своими общественными занятиями. Это было привычно для Бетти. Она никогда не рассчитывала на поддержку родителей.

Бетти натянула одеяло до самого носа и нахмурилась от неприятных мыслей. Она научилась заботиться о себе с малых лет. Иногда она ужасно проводила время. Макс Темплтон очень ошибался, если думал, что она для него простая задача.

Бетти старалась изгнать его из своей памяти, хотя при воспоминании о его горячих, все умеющих губах в нижней части тела все опускалось. Она не желала мечтать о его поцелуях, или объятиях, или о смуглом напористом теле под черным смокингом.