Одолень-трава - Елена Ланецкая

- Что ты говоришь, Скучун, успокойся! Все пройдет, вот увидишь, ты просто очень ослаб; Ни о чем не тревожься, ведь я же с тобой... - Ксюн пыталась утешить Скучуна, но теперь уже сама испугалась за него не на шутку, хоть всеми силами и старалась скрыть это.

Тут хлопнула входная дверь - и на пороге возникла Кутора.

- Ну, как вы тут поживаете? Вам уже лучше, Скучун, правда? Я так и знала! А мама велела передать вам гостинцев... - и она с умильным видом протянула Скучуну узелок.

- Кто-то пришел? - Урч спускался по винтовой лесенке со второго этажа своей башни. - Как там наш завтрак, а, Ксюн? Моя уборка близка к концу. Ох, уж эта вечная пыль... Ба! Кажется, куторины визиты становятся доброй традицией...

- Я вот гостинцев... ой! Вот же она! - Кутора остолбенела, глядя на изящную полочку с книгами над письменным столом, где в теплом свете горящих свечей нежилась на бронзовой крышке шкатулки черная агатовая саламандра...

Тут все заметили чудесную вещицу, а Урч подумал про себя: "Так-так... Кажется, начинается..."

Опередив Ксюна, Скучун пташкой порхнул по комнате, дрожащими лапками снял шкатулку с полки и поставил на стол. Глаза его округлились от волнения, наэлектризованная шерстка потрескивала - он ясно расслышал голос, прошептавший: "Вот он, заветный ключик, которым открывается дверца..." И Скучуну померещилось, что агатовая ящерка подмигнула ему красным своим глазком!

Скучун застыл перед чудесной шкатулкой. Пол поплыл под его ногами, лица друзей двоились и таяли... Голова гудела, бил озноб, и не было вокруг ничего, кроме жгучих, как огонь, рубиновых глаз саламандры...

Невольно, будто под гипнозом, Скучун протянул лапку и коснулся огнистых рубинов, но тут же, вскрикнув, отдернул ее. Что-то щелкнуло там, внутри, бронзовая крышка откинулась, и из шкатулки вырвался небесно-голубой лепесток огня. Он стал синеть, бесшумно дыша, бесплотный и колдовской. Все четверо окаменели с расширенными от испуга зрачками, в которых змеился огонь, сгинувший так же внезапно, как появился, рассыпавшись синими звездными искрами... А на дне холодной шкатулки осталась лежать старинная карта столицы с прежними названиями московских улиц. То место на карте, где Малая Никитская соединялась со Спиридоновкой напротив церкви Большого Вознесения, отмечено было синим крестиком.

На миг все позабыли о Скучуне, выхватывая карту друг у друга и гадая наперебой, где же находится это место, и как теперь называются указанные на плане улицы... И только Скучун не участвовал в этих толках. Притихший и просветленный, отошел он в сторонку, прижимая лапки к груди и улыбаясь вновь обретенной надежде! Он понял, что эта весть - для него, и в ней указан путь к спасению.

- Друзья мои, постойте, - слабый его голосок прервал общий гомон. Выслушайте меня и, умоляю, не возражайте! Этот план послан мне, чтобы я с его помощью сумел избавиться от своей болезни. А быть может, не только для этого... Объяснить всего не смогу, я просто знаю это и все!.. И прошу вас, дорогие мои, вы только не мешайте мне, и все будет хорошо. Я ухожу наверх, на поиски зашифрованного места и скоро-скоро вернусь. А вы ждите меня тут и не беспокойтесь ни о чем. Ведь всякий путь, если он желанный, дарует то, во что веришь... А я хочу... нет-нет, не сейчас... Вдруг не сбудется! Прощайте... и Скучун, кивнув остолбеневшим друзьям, направился к двери.

Однако его опередили. Ксюн прыжком кенгуру метнулась к выходу, заслонив дверь собою.

- Скучушечка, миленький, - лепетала она, порозовев от смущения, - я должна быть с тобой! Ну подумай, разве поодиночке мы спасли бы Личинку и победили бы жомбиков? А разве не я вызволила тебя из подземной библиотеки, в которой ты заболел? Прошу тебя, не уходи один! Все же Москва - это мой город, и мне она знакома чуточку больше, чем тебе... И потом, моя бабушка...

- Бабушка... - пробормотал в задумчивости Скучун, что-то напряженно обдумывая.

- И я с вами, и я! Как же так! Только начинаются настоящие приключения... Я обязательно пригожусь, вот увидите - правда-правда!

Кутора, которая по случаю визита в дом Старого Урча навязала на ушки большущие желтые банты, пыталась придать своим словам побольше убедительности, мотая головой в такт. И банты прыгали на ее растопыренных ушах, словно две веселые собачонки...

Скучун собрался было возразить, но Старый Урч перебил его.

- Дети мои, не надо спорить. Пожалуй, решение придется принимать мне, как самому старшему среди нас. Кажется, вы называли меня своим дедушкой... - Урч обвел взглядом собравшихся и, не услышав возражений, продолжил: - Давайте отправимся в Москву все вместе. Ведь тебе, Скучун, может понадобиться помощь, ты будешь знать, что мы рядом, и станешь действовать намного спокойнее... В то место, которое обозначено на карте, ступай в одиночку - мешать тебе мы не станем. А вот искать, где оно находится, всем вместе нам будет полегче.

Ну, а кроме того... - Урч откашлялся и пригладил усы, - мне давно уж хотелось взглянуть на Верхний город, по которому все вы тут с ума посходили... - И он с довольным видом протер стекла очков громадным своим носовым платком и, крякнув, водрузил их вновь на носу.

Скучун только молча кивнул в ответ. Кутора, взвизгнув, завертела головой как сумасшедшая, а Ксюн от радости запрыгала на месте.

Старый Урч обошел весь дом, гася догоравшие уже огарки свечей и вздыхая:

"Ну вот она, новая жизнь! Эх-хе-хе... Вовремя, нечего сказать... Это на старости-то лет сподобился, да! В первый раз покидаю я тебя, милое мое одинокое гнездышко..."

Шаркая шлепанцами, Урч спустился по лестнице и предложил присесть на дорожку. Он оглядел всю компанию, бережно завернул шкатулку с картой в свой необъятный клетчатый носовой платок и, подмигнув, легонько щелкнул Кутору по носу.

- В путь, дети мои! Все еще только начинается! - и, хлопнув ладонями по коленям, вскочил молодец-молодцом, пропустил всех вперед и захлопнул за собой дверь.

Скучун как на крыльях мчался по мостовой к подземному ходу, ведущему наверх, за ним скакали девчонки, а позади, прилично поотстав, поспешал Старый Урч. Сопя и презирая одышку, он еле слышно напевал себе под нос: "Мы длинной вереницей идем за Синей птицей..."

Глава IX

В Москве уже давно рассвело. Птицы яростно гомонили за окнами. Однако, взрослые наверное еще спали, потому что тишину в квартире Ксюна не нарушало ни звука...

Друзья проникли в ее комнату через окно, напугав до икоты Кукоя, который смирно сидел под столом и дожидался хозяйку. Увидев целую ораву, влезавшую в окно, Кукой вскочил с диким писком, но тут же звонко заикал, дернулся и затих... Убедившись, что ничего страшного с Кукоем не случилось, путешественники сгрудились на ковре вокруг карты, стараясь разгадать ее зашифрованный смысл.

- Где же это находится? - Ксюн в нетерпении кусала ногти. - Поди догадайся, что это за Малая Никитская такая!.. А Спиридоновка?! Мне они так же знакомы, как Булонский лес! - Ксюн с некоторой растерянностью поглядывала на странноватую компанию, расположившуюся в ее комнате: "Только бы не заглянули родители - ведь в обморок упадут!" - хмыкнула она, представляя себе их реакцию.

- Послушай, Ксюн, а может, твоя бабушка помнит старые названия? поинтересовался Скучун.

- Ну конечно! - Урч ущипнул себя за ус и, потеряв всю степенность, заорал не своим голосом: - Бабушка! Конечно, она!

- Ш-ш-ш... - Ксюн поскорее закрыла ему рот ладошкой. - Тише! Мы сейчас всех перебудим...

А в это время позабытый всеми Кукой очнулся, вылез из-под стола, куда завалился в обморок и, конечно, обиделся! Как это? До него что, и дела нету?.. И Кукой решил обратить на себя всеобщее внимание. Он вспрыгнул на письменный стол, стоящий у самой кровати Ксюна, но, не рассчитав, угодил на поднос с фарфоровым чайником и лекарствами. Поднос этот, позабытый со вчерашнего вечера, чуть-чуть нависал над краем стола... и неудачник-Кукой плюхнулся прямехонько на этот выступ. Поднос опрокинулся с диким грохотом!

Ксюн кинулась было собирать осколки, но поняла, что сию минуту здесь появятся взрослые, и надо срочно спрятать гостей... Она только успела крикнуть: "Все под кровать!" - как дверь в детскую распахнулась, и на пороге возникла бабушка Елена.

- Что здесь происходит, Ксения? Еще один залп Авроры?.. Боже, мой чайник...

Елена Петровна подошла к внучке, которая уже лежала в постели как ни в чем не бывало, с невинным выражением на покрасневшем личике... Потрогав ее лоб и щеки, вошедшая заявила:

- Вижу, ты совсем поправилась, раз тут подносы летают! Тебе еще повезло, что родители ночью в командировку уехали, - с мамой потом сама будешь объясняться! И осколки собирать тоже... Ну, ладно, как живот? Не тошнит? Сейчас врача вызову.

- Бабуленька, миленькая, я себя прекрасно чувствую, не надо врача, ну пожалуйста! А поднос... не понимаю, что с ним случилось... Мне такой сон снился, а тут этот грохот! Вскакиваю, а он лежит...

- Да уж, просто чудо какое-то! Правда, это не самое страшное. Страшнее, когда хватают без спросу грибы и съедают целую банку!