Желание под солнцем - Карен Робардс

– А где ваш дом?

– На Барбадосе. Там у нас сахарная плантация. Она называется «Услада сердца».

– «Услада сердца», – повторил он, словно старался запомнить. – Мои корабли плавают на Барбадос по нескольку раз в год. В следующий раз непременно постараюсь быть на одном из них.

– Ваши корабли? – Она зачарованно наблюдала за сменой выражений на его смуглом лице. Он так же внимательно смотрел на нее, свободной рукой накрыв ее тонкие прохладные пальцы, лежащие в изгибе его руки. Лайла ощущала прикосновение его руки каждой клеточкой своего существа. Его кожа была такой теплой…

– Я управляю судоходной компанией из Бристоля, в Англии. Иногда, когда у меня возникает какое-то дело где-нибудь в другом месте, я плыву в качестве капитана на одном из своих кораблей. Как сделал это сейчас, чтобы прибыть сюда. Должен предупредить вас, что я могу оказаться персоной нон грата, когда ваш дедушка услышит о характере моего к нему дела. Возможно, он даже прикажет мне убираться с его земли.

– Дедушка Джордж никогда этого не сделает. Он очень милый, правда. Это ваша компания переправляет его табак в Англию? Если так, то…

Он покачал головой:

– Нет, у меня к нему личное дело. – Его тон был слегка подавленным.

Лайле показалось неинтересным расспрашивать дальше. Его дело к дедушке Джорджу не имеет к ней никакого отношения. Ее интересует сам мужчина, а не то, что он делает.

Какая-то парочка шла навстречу им. Лайла узнала рыжеволосую Сару Беннет с джентльменом, которого как будто звали Том Маккуортер, и торопливо потянула мистера Сан-Пьетро на боковую тропинку. Ей не хотелось проходить через процедуру представления и превращать их тет-а-тет в квартет. Зная, как неравнодушна Сара Беннет к Тому Маккуортеру, она догадывалась, что та будет благодарна ей за быстроту действий.

– Этот сад, кажется, несколько переполнен, – заметил мистер Сан-Пьетро с печальной усмешкой, когда через несколько минут они повторили тот же самый маневр, желая избежать встречи с еще одной парой.

– Да, ночь такая чудесная. – Она разделяла его сожаление. Затем ей в голову пришла мысль настолько смелая, что она была шокирована уже тем, что подумала о ней. Никому другому она бы этого не предложила. А если бы джентльмен оказался настолько бестактным, чтобы самому сделать такое предложение, она бы немедленно нашла повод, чтобы избавиться от его общества и вернуться в дом. Мистер Сан-Пьетро может счесть ее чересчур бойкой… Но потом она вспомнила, что у них есть только эта единственная ночь. – Мы можем пойти вдоль речки к павильону, если хотите.

Он взглянул на нее с мимолетной улыбкой. Белые зубы ослепительно сверкнули в темноте.

– Я бы очень этого хотел.

Аромат роз позади них постепенно исчез, сменившись запахом травы, леса и реки.

Река протекала по территории имения под углом. Дедушка Джордж построил открытый березовый бельведер там, где река делала резкий поворот, направляясь в сторону Чесапикского залива. Этот павильон, как все в Боксхилле называли его, стал любимым местом уединения Лайлы, хотя она еще никогда не бывала там ночью. Теперь она увидела, что он стоит среди ивовой рощицы, словно грациозная женщина-привидение. Кусты жимолости росли вокруг резных перил, и их нежный аромат придавал ночи головокружительное очарование. По реке плавала пара уток, ничем не нарушая тишину, и расходящиеся по воде круги мерцали в лунном свете.

Лайла заколебалась. Она и не представляла, каким изолированным покажется павильон ночью.

– Мистер Сан-Пьетро… – начала она.

– Зовите меня Джосс. Как я уже сказал, все мои друзья так делают.

– В том-то и беда, – сказала она с нервным смешком и сделала инстинктивное движение, чтобы немного от него отодвинуться. До сих пор она шла, почти прижимаясь к его боку. Его нельзя винить, если у него создалось о ней ложное впечатление. Но при всем ее увлечении мужчиной и лунным светом, она еще не совсем забыла о приличиях. Что бы он о ней ни думал, дальше определенной грани она не пойдет. – Я не совсем уверена, насколько близкой дружбы вы от меня ожидаете. Признаюсь, я и не сознавала, что павильон такой… такой уединенный.

Он позволил ее руке соскользнуть с его локтя, дал ей отодвинуться еще немного, пока она не оказалась лицом к нему.

– Не беспокойтесь, я узнаю леди, когда вижу ее. Вам нет нужды тревожиться, вы не пожалеете о том, что доверились мне. Я не злоупотреблю вашим доверием, обещаю. Но я бы хотел, чтобы мы были друзьями.

Несколько мгновений она смотрела на него в нерешительности. То, что она увидела в его лице, успокоило ее. Он не какой-нибудь негодяй, который подло воспользуется ее неблагоразумным решением привести его в это уединенное место. Несмотря на все его заигрывания и эту лукавую улыбку, он джентльмен, в этом нет ни малейших сомнений.

– Ну хорошо. Друзья.

– Джосс, – подсказал он.

– Джосс, – повторила она, затем поднялась впереди него по ступенькам садового павильона.

– Надеюсь, вы не станете возражать, если я буду называть вас Лайлой? Мне нравится это имя, оно необычное и идет вам. – Он прошел следом за ней к противоположной стороне восьмиугольного строения, с которого открывался вид на реку. Лайла остановилась там, опершись коленями о встроенную деревянную скамейку, и положила руки на полированные перила, глядя на реку невидящим взглядом. Каждым нервом, каждой клеточкой своего тела она была сосредоточена на мужчине, стоявшем рядом.

– На самом деле меня зовут Дилайла, – сказала она.

– Это еще более необычно и еще больше идет вам. Дилайла. Как хорошо, что такое очаровательное имя не было растрачено на какую-нибудь невзрачную мисс! Ваши родители, должно быть, люди редкой проницательности – или же вы были необычайно привлекательным младенцем.

Лайла мимолетно улыбнулась ему.

– Не думаю. Мама умерла, когда я была совсем маленькой, но Кейти, моя старая гувернантка, говорила, что я была самым некрасивым ребенком из всех, каких она когда-либо видела. Она говорила, я была такой страшненькой, что отец чуть не заплакал, когда увидел меня.

Джосс усмехнулся:

– В таком случае время определенно совершило чудо. Потому что вы самая красивая девушка из всех, каких я когда-либо видел.

– Ну вот, вы снова мне льстите.

Он покачал головой:

– Разрази меня гром, если я лгу.

– Не раскат ли грома я слышу?

Он рассмеялся, взял ее руку с перил и поднес к своим губам. Он не поцеловал пальцы, но провоцирующе смотрел поверх них, держа возле своего рта. Лайла слегка повернулась к нему, их глаза встретились. Она вдруг занервничала, но в приятном смысле. Он обещал не злоупотреблять ее доверием, и она верила ему, поэтому не боялась того, что он может перейти черту. Это головокружительное предвкушение было новым ощущением, и кожу приятно покалывало от него.